…И я ее понимаю

— Хорошо здесь, воздух… Даже слов не подберу, какой тут воздух. А аромат, а цветы, а зелень, – мои эмоции просто зашкаливают.

— Да, хорошо, – немногословно отвечает подруга. Она живет в Гоцатле, и красоты соседнего гунибского Карадаха ее не очень впечатляют. Приелись.

— Нет, ну ты посмотри, посмотри, – не перестаю теребить ее за руку. – Вот бы здесь лагерь летний для деток построили. Я бы своих обязательно отправила.

— Так есть уже. Метров восемьсот пройдешь – и лагерь. Мои там каждый год отдыхали, а теперь вожатыми работают.

— Где? А почему ты мне не говорила?

— Так ты не спрашивала…

Ох уж мне эта горская немногословность!

— Поехали, посмотрим, ну пожалуйста!

— Ладно, поехали.

Минут пять, и за поворотом он – детский спортивно-оздоровительный комплекс «Каскад».

Иду по аллее, засаженной юными березками. В изумрудно-зеленой зелени мелькают яркие нарядные домики, на футбольном поле не на шутку «рубятся» пацаны, а как иначе – мундиаль он и в Гунибе мундиаль.

Навстречу идет, а вернее, почти бежит мужчина. «Чего это он? Мне навстречу ринулся, что ли? Лицо, вроде незнакомое», – думаю я. И только потом понимаю, что бежит он не ко мне, а от ватаги мальчишек. У них очень сосредоточенные мордашки, в руках одного ручка и блокнот.

— Это директор лагеря – Алихан Расулович (на снимке), – говорит подруга.

— Ой, вас то мне и надо, – кричу я и мчусь наперерез.

Мужчина останавливается, затравленно смотрит на меня, на мальчишек. И, выбрав меньшее из зол, идет ко мне.

— Здравствуйте, я журналист, хочу о вашем лагере написать. Дадите интервью?

— Эй, тетенька, так нечестно, мы первые, – говорит загорелый донельзя пацан, – тот, что с блокнотом.

— Кто это – «мы», и в чем вы первые?

— Мы – корреспонденты лагерной газеты, и тоже хотим взять интервью, а директор не дает.

— Ну, простите, «коллеги», – извиняюсь я. – А вы не правы, мы, журналисты, очень не любим, когда от нас бегают, – подмигивая ребятам, обращаюсь к директору.

— Ладно, ваша взяла, обложили со всех сторон, – со вздохом соглашается Алихан Расулович.

Эффенди, Равиль, Ахмат, Шуайб, Рамазан и Хайбулла (именно так зовут этих юных «газетчиков») наперебой задают вопросы: «А сколько вам лет?», «А какой ваш любимый фильм?», «А на чемпионате за кого болеете?». Вопросы сыплются как из рога изобилия.

— Мне 58. Люблю фильм «17 мгновений весны», но вы такой не знаете, а болею за Англию. Всё?

— Пока да, если что, мы еще подойдем, а теперь от нее спасайтесь, – кивая на меня, с хитрой усмешкой говорит то ли Ахмат, то ли Равиль.

— Мучать будете? – со смехом спрашивает директор. – Ну пойдемте в штаб.

«Штаб» – это большая комната с длинным столом посередине, в которой чего только нет. Тут тебе и знамена, знакомые еще с пионерского прошлого, и горны, и мячи, и рулоны ватмана.

Периодически забегает какой-нибудь «шустрик» и, ничуть не смущаясь, берет то, что считает нужным.

— Нашему отряду надо, – торопливо объясняет он и исчезает со скоростью звука.

Здесь вообще все передвигаются только бегом.

— Ну, спрашивайте, – говорит Алихан Алибеков.

— То, что вам 58 лет, я уже знаю. А сколько лет лагерем руководите?

— В этом году юбилей – 20 лет. Раньше был в лагере «Радость», что в моем родном Шамильском районе, а последние годы здесь, в «Каскаде».

— Чем он от других лагерей отличается?

— Он спортивно-оздоровительный. Большую часть отдыхающих всегда составляли спорт­смены, а остальные ребята – с проблемами дыхательной системы, анемией: здесь же целебный воздух. Два года подряд здесь также отдыхали дети из семей боевиков, уничтоженных в ходе боевых операций.

— Они отличаются от других детей?

— Очень. Забитые какие-то, запуганные. Первое время держались особняком, но потом «оттаяли».

— Вы говорили, большую часть отдыхающих всегда составляли спортсмены. А в этом году не так?

— Нет. Теперь все путевки распределяются через МФЦ, и это дало возможность приехать самым обычным детям из разных городов и районов Дагестана.

— Наверное, большинство – местные?

— Местным здесь не интересно, Они горным пейзажем насытились, их к морю тянет, а «морских» детей, – с Юждага, Дербента, Махачкалы – к нам. Знаете, как у них глаза загораются, когда про Шамиля рассказывают, про Кавказскую войну? Одно дело в книжке или в Интернете прочитать, и совсем другое – воочию увидеть, где это было, представить себе сражения. Мы с ними уже и в Верхний Гуниб ездили, и в Хунзах, и в Гоор, и Датунский храм осмотрели, в общем впечатлениями их обеспечили надолго.

— Пойду у них узнаю.

На поляне разномастная детвора играет в давно забытый «Ручеек». Девчушка лет семи, поднимаясь на носочки, тянет ручку вверх вместе с пацаном постарше. Вот ее «пару» забирает девочка постарше, и она растерянно осматриваясь вокруг, останавливается.

— Самира, иди вперед и выбери себе новую пару, – инструктирует вожатая.

«Ручеек» течет дальше.

Чуть поодаль идет серьезный шашечный бой.

А совсем рядом златокудрая красотка лет пяти крутит «халахуп», то есть обруч.

— Тебе здесь нравится?

— Конечно.

— А домой не хочешь?

— Домой? – призадумавшись, отвечает: – Что-то не очень. Мне и здесь хорошо.

И я ее очень даже понимаю.