Как серебрятся заводи и мели

* * *
Горы сегодня так ясно видны,
солнце так низко стоит над холмами,

ветви краснея
лишь зимней луны
здесь на прощанье коснулись руками –

не был разрозненным этот закат,
слитная и обречённая прелесть
тысячи слов,
когда их говорят,
лишь на одно так упрямо надеясь.

* * *
Один прекрасный вечер, чтобы
своё неверие изжить,
питают исподволь сугробы
реки алеющую прыть,
всё небо слитно разумело –
вся жизнь – таинственная связь
тумана, череды, припева…
проходит
или началáсь.

* * *
Преодолели кажимость – реки –
мы и слова свои преодолели,
скажи теперь
неслыханной меже,
как серебрятся заводи и мели,
как сложно образуется вода,
когда с горы, спускаясь в поселенья,
она кружѝтся
не имея дна,
то есть единственного ровного
теченья,

и значит больше время не течёт
и слёзы не текут,
но превращают,
который расступается черёд
бескровными и прочими
кругами.

* * *
Неизглаженный космический объём,
вдаль ведёт грунтовая дорога,
далеко ли мы с тобой зайдём,
а пока продвинемся немного,

над горами всё ещё туман
до краёв наполнен узнаванием,
кем ты был и кем ты снова стал,
походя на это расстояние.

* * *
В счастье взойти –
взойдём на одну глубину,
в царстве – горящее даже
богатое царство кометы –
мир помещается в мир
как пожитки в сумý
с краю на край
узнавания скорости света,
так отрешает стихия
порядки всего бытия –
ни упоенье, ни страх
не милей для могучей стихии,
чем понимание, равное
капле дождя,
за пониманием этим
летящей
в безводной пустыне.
* * *
Дождь… и прозрачною ставшая тень
в комнатах небо находит,
горы подносят радушно ступень –
в детском моём переводе.

Пусть одиночества древний изгиб
каждой касается формы,
дождь за окном не пошёл, а возник,
вняв моим замыслам торным.

* * *
Сквозь дым я вижу тоже свет
поодаль от костра,
как много тех, кого здесь нет,
как долго до утра

луна тенялась по углам,
гасила фонари,
и без луны я знаю сам,
что это край земли.

* * *
Печали лук натянут,
но не разит в упор
полупрозрачный камень
высоких синих гор,
ни слово,
ни молчанье,
лишь ветра перелёт
к согласному звучанью
живых и мёртвых вод.

* * *
Последняя страница волшебства
перевернуться вовсе не умеет,
но немощью своей
она права,
движением томясь
и облака, и зверя,
высокий проступает минарет,
теплица
или заводские трýбы,
привет без сожаления привет,
пока совсем
не размыкает губы…

* * *
Неизвестные контуры,
светлые реки
и озёрная непредставимая гладь,
разве я не мечтал
о простом человеке,
разве это иначе
посмел бы сказать?

Здесь по горному снегу
не стелется время,
но играет простыми цветами вода,
разве где-то весна
не покинута всеми,
разве не возвращается
эта
весна?

* * *
И свет немедленно горел,
луна сияла чрезвычайно,
прозрачный воздуха предел
лишился ветхого названья,

шатнулись тени, но и те
против обычного искрились,
весенней нóчи и воде
мы удивлялись и приснились.