Курс на Ахты

Река Ахтычай делит Ахты на две части. Протекают здесь и другие мелкие речушки. И куда ни глянь – всюду живописные и не очень мосты. Еще народный поэт Дагестана Тагир Хрюгский писал: «Но кто хоть раз посетил наш край, говорит, что Ахты — настоящий рай».

Многие писатели, поэты, художники в красках описывали увиденное, прочувствованное. Но когда сам находишься здесь, понимаешь: все – не то, не те слова, не те краски. Всё гораздо глубже.

Между домов протискиваются улочки, идя по которым, можно услышать лезгинские мелодии из окон домов, из репродуктора в центральном сквере, в Доме культуры. В каждом доме напоят вкуснейшим чаем и накормят фирменным лезгинским хлебом, и не только.

Первым делом – бани

Все они делятся на три типа: сероводородные, йодо-бромные и радоновые. Говорят, что, искупавшись в них, навсегда можно забыть о проблемах опорно-двигательного аппарата, поражениях центральной нервной системы и распрощаться с кожными заболеваниями.

За их целебными свойствами приезжают туристы со всей страны.

Местные жители советуют посетить краеведческий музей. Пожалуй, ничто не может рассказать об истории района живописнее музея с богатыми экспозициями. Здесь представлены разные эпохи, начиная с каменного века до наших дней. В десяти залах собрано более 12 тысяч экспонатов.

В фойе осматриваю экспозицию, посвященную народному поэту Дагестана Тагиру Хрюгскому: его фотографии, рукописи, китель, бурка… Недалеко расположена пушка начала ХIX века тульского производства, далее – зал экспозиции флоры и фауны района, картины. В историческом зале собраны коллекции рукописных книг, старинных монет, элементов архитектуры, оружие…

В Миджах

В путь собираюсь еще до рассвета. Еду по усыпанной крупными камнями дороге, местами заросшей травой кунта-кевер, той самой, что придает чуду особый «лезгинский» вкус. Справа – село, слева – крутой склон. На пике горы – минарет. Кажется, что это местный ангел-хранитель. Все вокруг внушает спокойствие.

На улочках-загогулинах ни одного снующего от безделья ребенка. На годекане – ни одного старика. Хочу думать, что спят. Четыре утра вроде как.

Родник. Место сакральное. Исцеляющая вода для страждущих, горная сказка для влюбленных. Здесь как бы невзначай происходили долгожданные встречи, здесь влюблялись и расставались. Сколько слов, добрых и злых, сколько слез счастья и горя, проклятий и пожеланий повидал он на своем веку! Любовь в Миджахе жила всегда!

– Зашифрованные письма с желаниями прятали вот в эту яму. Люди верили в мощь воды или просто хотели верить, – рассказывает мне повстречавшаяся горянка Разият.

Здесь по старинке ходят за водой с кувшинами и ведрами, развенчивая мифы о хрупкой женской натуре. Крепкие женские руки легко несут два больших ведра и за десятилетия наловчились ходить так, чтобы не выплеснуть ни единой капли.

Стесняюсь, но спрашиваю: а где все мужчины? На меня смотрят как на безнадежно наивного идеалиста.

– Смешная какая! Где видано, чтобы мужики за водой ходили? У них другие обязанности. Найдешь их на кутане, – отвечает моя собеседница, и я не решаюсь задать другой волнующий меня вопрос. Здесь своя философия, которую не сочиняют в кабинетах, и свой, устоявшийся кодекс чести.

Обойти селение вдоль и поперек можно за пару часов, а то и меньше. Уникальные зияраты, могилы святых, священные родники, вековые сакли, древние тропинки, а виды такие, что, как говорится, ни словом сказать, ни пером описать… Множеством тайн окутан и старый дуб. Кто бывал здесь, уверяет, что его целебная сила очищает от сглаза и лечит от болезней.

Иду дальше. И тут впору восхищаться. Вот парнишка Сулейман предпочел аскетический образ жизни многообещающим перспективам в районном центре, куда он через день возит продукты из собственного огорода на продажу и вроде ни о чем не сожалеет. Его гостеприимная сакля готова к приему туристов.

— Новый человек в селе – для нас большая радость. Идемте, идемте, мама лепешек напекла, халву приготовила, – зазывает он в свое трехсотлетнее родовое гнездо. О веке современных технологий здесь напоминает лишь балкон, хвастливо облицованный пластиком. Но мой смартфон оповещает об отсутствии соединения с Большой землей, о которой на эти мгновения лучше вообще забыть. Вот же он, экоотдых!

Здесь легко веришь во всякие легенды и четко ощущаешь дыхание времени. Вдобавок хозяйка дома, как сказку, рассказывает о некогда потерянной древней книге бытия, принадлежащей селу. Уверена, что рукопись существует. Вот только где ее искать, никто не знает.

Тем временем аксакал Магомедрагимов поднимается, крепко опираясь на трость, говорит, что мечеть отстраивали трижды. Сегодняшнее строение уходит корнями в 1847 год. В 1960-е годы многие покинули родную землю и обосновались в новообразованном селе Авадан Докузпаринского района. Сейчас едва ли наберется восемьдесять жителей, а ведь в заоблачных 1800-х годах здесь жили 500 человек.

В самых недрах села, где теряется понятие времени, а системы координат вовсе не существует, веришь, что есть параллельные миры и ты лишь проходящий в их элемент, песчинка какого-то божественного плана. Этому миру много-много лет. Сколько, не знают даже сами его обитатели. Вера в то, что далеко за тысячи, звучит так же убедительно, как и рассказы о гробницах с человеческими останками в скалах, крестах, арабской вязи.

Об истории родного села ее жителям мало что известно. Лишь очевидные факты месторасположения – восточный склон Гельмец-Ахтынского хребта у впадения реки Каминчай в Ахтычай. И то, что возле укреплённой крепости Миджах в 1730-е годы произошло сражение, в котором армия Надир-шаха одержала победу над горцами. А еще на миджахском кладбище похоронен Алимаммат Бедиралидин-хва, мюрид, павший при штурме войсками имама Шамиля Ахтынской крепости.

Джабинская реальность

Почти круглый год здесь, в селе, тишина, а летом – это настоящий детский сад. Ходят веселой стаей, как на Уразу-байрам. Но это только летом.

Дома здесь не такие, как в других селах. Вот, например, в Миджахе сплошь каменные, а тут – саманные, обмазанные глиной, будто марокканский квартал. Солнце сюда входит широко и свободно. Кажется, вот-вот из ниоткуда появится бедуин, за ним верблюд. И прокричит голос: «Стоп. Снято!» К счастью, ни голоса, ни смены декораций не произошло. Были лишь мальчик и козлик, который упорно пытался сбежать от пацаненка. И тишина вокруг – порой до звона в ушах.

Жители рассказывают, что в селе ни разу не проводились археологические раскопки. Любознательные джабинцы, так и не дождавшись научного десанта, сами собрали историю родного села по крупицам.

Древние захоронения здесь чуть ли не на каждом участке возделанной земли – на горных склонах, вдоль дороги, в ущельях и впадинах. Сельчане рассказывают, что найденные артефакты свидетельствуют о том, что люди здесь жили всегда. Еще говорят, что все исторические данные ранее хранились в рукописных книгах. Однако еще в 1936 году все письменные источники, повествование в которых велось на арабском языке, были сожжены представителями советской власти. Книги полыхали три дня и три ночи.

Ныне каждый год на равнину спускаются по нескольку человек. Для маленького села это катастрофа. Оптимистичный народ, однако, надежду на лучшее не теряет и строит новые дома. Условия для жизни не то чтобы городские, но в сравнении с другими малочисленными селениями вполне ничего. Братья Сахраб и Ширин Шириновы за свой счет провели газ. Вода хотя и подведена к каждому дому, но женщины по стародавней привычке ходят к роднику, и я иду с ними.

Обмен

По возвращении из села мы остановились у пира. Это зиярат. Если встретите такое сооружение в Юждаге, не проходите мимо. Под камень надо положить деньги, а те, что были там, можно забрать себе. Говорят, такая церемония приносит удачу в дороге. Правда, не знаю, как это работает. Но раз люди верят и делают, значит, и мне, гостье, непременно нужно повторить, потому как нельзя держаться обособленно, когда кто-то рядом страстно верит.

Денежку положила, желание загадала. Ехала и слушала рассказы попутчиков. Про то, как они маленькими детьми с другими такими же ребятами весь день караулили проезжающие машины, хотя место не самое доходное, на отшибе села. Мальчишки спускались за несколько километров в другое село. Но там были свои владельцы, и часто встречи заканчивались потасовкой. На собранные в течение дня деньги покупали редкие тогда конфеты, а потом пришло еще большее счастье – настоящие жвачки.

Мы ехали, менялись виды за окном и истории о том, как было и как есть…