Муху Алиев.

-Муху Гимбатович, в те годы была начата работа сразу по нескольким крупным проектам. Но до ума доведен только один — Каспийский завод листового стекла. А ведь «Немецкая деревня» тоже была многообещающим проектом…

— Вряд ли найдется хоть один руководитель, которому бы удалось воплотить в жизнь все, что задумано. А «Немецкая деревня» была на самом деле интересным, живым проектом. Началось все с того, что на одном из инвестиционных форумов в Сочи губернатор Краснодарского края Ткачев представил этот проект Президенту Путину. Рядом был и автор — Ризван Исаев. Узнав, что он дагестанец, Владимир Владимирович спросил его, почему он на малой родине не строит такую же деревню?

Мне идея понравилась, тем более что я съездил, увидел сам, как все это выглядит. Очень хороший участок на берегу моря мы отвели под строительство. Отгонников пришлось оттуда переводить, базу отдыха переносить. Состоялась официальная церемония закладки камня. А в 2008 году начался кризис… Ни для кого не секрет, состоятельные люди всегда, в том числе и в родных краях, ищут прежде всего доходы, прибыль. Если им невыгодно – все меняется.

Может, и проблема с деньгами возникла у них в тот момент. И получилось так, что инициаторы проекта стали строить совсем не так, как заявляли. Все-таки думаю, из-за кризиса . Они-то сами называли причину, что в Дагестане нет опыта работы с такими крупными предпринимателями. Но дело было не в этом, а в том, что не смогли они реализовать задуманное. У меня состоялся тогда достаточно жесткий разговор с ними с участием прессы.

— Но многое же и удалось осуществить.

— Да, многое. Ввели в эксплуатацию Каспийский кирпичный завод, работающий по немецкой технологии. Тогда же запустили соковую линию Хасавюртовского консервного завода. За счет частных инвестиций был реконструирован Шамхальский мелькомбинат. А как не назвать Дворец спорта в Каспийске, построенный за два года?

— Помнится, благодаря приезду Владимира Путина в Дагестан в 2008 году серьезные решения были приняты по нашей республике.

— Президент страны тогда привез в Ботлих многих федеральных министров: образования, здравоохранения, транспорта, обороны, внутренних дел. Гимринский тоннель в 2010 г. намечали закончить, и я все уговаривал министра транспорта Игоря Левитина выделить деньги. Во время той встречи Владимир Владимирович и спросил о цене вопроса. А нужно было 5 млрд рублей. Левитин попытался было сказать, что денег нет, а Путин ему в ответ: «Ну пока не найдешь, мы тебя здесь оставим».

Начали газификацию горных районов: Гумбетовского, Хунзахского, Ботлихского, Цумадинского. Было начато строительство Гоцатлинской ГЭС. Построили Лезгинский театр в Дербенте, кардиологический, физиотерапевтический центры в Махачкале. Было завершено строительство нового корпуса Республиканского травматологического центра, ввели в эксплуатацию 62 школы, 20 больниц. А ФАПы? Это же был рекорд — 80 ФАПов за два года.

— Муху Гимбатович, что же нужно, чтобы республика развивалась?

— Инвестиции, темпы роста — все это хорошо. Но прежде всего у человека должно быть настроение работать. А у нас реалии таковы, что самые состоятельные, как правило, продвинутые люди находятся за пределами Дагестана. Каждый выбирает более благоприятную среду. Идет туда, где меньше административных барьеров.

— Так ведь Вы и сами уехали…

— Начнем с того, что я ушел с государственной службы. Президент страны предлагал мне должность зам. Председателя Совета Федерации, но я отказался. Сказал, что буду заниматься тем, что мне по душе.

Совсем ничем не заниматься, сидеть дома, как вы понимаете, это не по мне. Я же привык напряженно работать. Пятьдесят лет стажа за плечами, если считать партийную и комсомольскую работу. Когда такой вакуум образуется, каждый его заполняет по-своему. Я получил возможность уйти в науку. Философией я всегда хотел заниматься, но отвлекали все время. Принял приглашение директора Института философии РАН Абдусалама Гусейнова. Мы с ним в свое время учились в Избербаше. Тем более что нет жесткой привязки, как у других научных сотрудников. Устану — приезжаю в Дагестан. Потом снова возвращаюсь. Там интересно мне. Это же такой институт, такие светлые головы. Ученые с мировым именем. Причем разных взглядов: и либералы, и социалисты, и консерваторы.

— Недавно у нас был республиканский антикоррупционный форум…

— Я понял вопрос. Коррупцию принято считать глобальной проблемой. Но при желании с ней можно справиться, обуздать ее. Полностью искоренить — вряд ли. Только одно условие — и региональная, и федеральная ветви власти должны быть на деле заинтересованы в этом. Это же очевидно. Разве мы не знаем, кто живет не по средствам? Или доказать это очень сложно? Вот Ли Куан Ю порядок навел в Сингапуре. Он показал, что начинать надо со своих друзей и со своих родственников. Власть должна быть на самом высоком уровне чиста от этих явлений и сама подавать пример порядочности. Тогда проще будет с остальными.

— Муху Гимбатович, а почему, на Ваш взгляд, обыватели не любят власть?

— Власть — это право распоряжаться чем-то, управлять другими людьми. А как этим правом надо пользоваться? Управлять в интересах большинства людей, а не своего клана.

Я в свое время от кланов исполнительную власть полностью избавил. С муниципальной было сложнее, у федеральных структур тоже своя кухня. Но то, что связано со структурами республиканскими, — мне это удалось.

— Все помнят, как Вы свою супругу превратили в домохозяйку.

— Зайнаб и раньше ущемляли из-за того, что она моя супруга. В свое время, когда она была зав. отделом писем в Верховном Совете, приехала проверка из ЦК КПСС. А она свою работу выполняла не просто добросовестно, а идеально. Наизусть знала всех авторов писем, обращений, место жительства, суть каждого вопроса, принятые меры. Ее назвали тогда перспективным работником. Могла бы сделать карьеру, но, как сказали, мешает одна мелочь — она жена Муху Алиева.

— Сейчас у Вас больше времени на семью?

— Да, я ведь так работал — ничего не знал, кроме работы. Времени не оставалось на детей. Теперь пытаюсь восполнить этот пробел, занимаюсь внуками.

— А бывало, что Вас выручало ваше чувство юмора?

— Ну вот приходит к тебе, руководителю, человек. А он, может, полгода ждал, пока попадет в этот кабинет. Нервным бывает, напряженным. В такой ситуации юмор выручает. Хорошее качество – понять шутку, уметь пошутить.

— Как Вы считаете, какое будущее ждет СМИ?

— Вы хотите сказать, что электронные СМИ вытесняют печатные. Есть такой процесс. И все равно я не понимаю, как это — без газеты? Я привык начинать день с газеты, с информации.

Был период запретов. Но когда дали свободу (а мы в этом отношении всех тогда опередили), что получилось? Некоторые журналисты — пираты просто. Врали, не морщась. Извращали все, что делалось.

— Тем не менее Вы подняли в тот период зарплату журналистам вдвое.

— Не только им. Мы ежегодно собирали по миллиарду-полтора сверх плана. Их и использовали — ввели горячее питание в школах, подняли зарплату на 70 процентов библиотекарям, работникам театра оперы и балета. Партийным и советским служащим увеличили пенсии. Всем нуждающимся семьям погибших сотрудников милиции выделяли квартиры. Это, если хотите, политика малых дел.

— Над чем Вы сейчас работаете?

— В конце июля в Москве выходит мой двухтомник, посвященный проблемам модернизации регионов. Презентация его пройдет и в Махачкале.

— Бываете ли в родном ауле?

— В каждый свой приезд обязательно посещаю Тануси. Многое сделано для людей. Газ провели, подвели воду, дорога хорошая, Дворец спорта есть. А люди все равно ищут счастья на стороне.

Вы знаете, это мечта моя: вернуть горцев в горы. Да и туристов разве нам нечем привлечь? За границей к какой-нибудь старой мельнице на экскурсии водят. А у нас такие памятники, такая богатая история. Но, я думаю, наступит это время, когда дагестанцы вернутся к своим корням.