«Николай II был хорошим семьянином…»

Повторю фразу из заголовка: «Николай II был хорошим семьянином…» Это все, что смогла сказать женщина в платочке, с ребенком на руках (участница крестного хода), когда тележурналист спросил ее, что она знает о последнем российском самодержце. А мы еще спорим о преподавании истории в школе: хороший семьянин – и точка, вполне достаточно для царя. Но этот крестный ход был организован в Екатеринбурге вовсе не по случаю нынешнего «Года семьи», а 30 тысяч паломников собрали не «Красный крест» и не Детский фонд ЮНЕСКО. Вечером, после Всеношной в Храме-на-крови, возведенном на месте Ипатьевского дома в Екатеринбурге, верующие крестным ходом осилили 16 километров пути, по которому расстрелянную семью и тело бывшего царя Николая II вывезли из города в тайгу…

Так ночью 17 июля крестными шествиями по России было отмечено 90-летие екатеринбургского расстрела. И не только на Урале. В С.-Петербурге, где в Петропавловской крепости захоронены останки Николая II, трагическую годовщину отметили молебном, а в Феодоровском соборе Царского Села – ночной литургией и крестным ходом.

Газета «Труд», комментируя растущий масштаб монархических мемориально-траурных мероприятий, написала, что в Петербурге их провели «достойно, но тихо». Вот этой-то питерской сдержанности и чувства меры не хватило в других местах и структурах, явно использовавших 90-летие трагического события для саморекламы. Снова с телеэкрана неслись эмоциональные вопли главного специалиста по судьбе Николая II, историка и драматурга Эдварда Радзинского. Снова поднялась волна призывов к покаянию (общественному), реабилитации (светской) и оправдания канонизации (церковной) последнего российского самодержца. Снова анафеме придаются столичные и уральские руководители большевиков, принявшие и исполнившие решение о расстреле венценосной семьи. Да и цифра – 30 тысяч паломников в Екатеринбурге – заставляет задуматься, не идем ли мы к возрождению монархии?

Чтобы отделить святое от грешного и напомнить, что Ники, как звала его супруга, был никудышным руководителем огромной страны, еще при жизни получившим прозвище «кровавого», достаточно заглянуть в энциклопедию и привести несколько фактов из жизни последнего российского монарха. Интересно, что копание в учебниках, справочниках и словарях не приводит к определенной четкой оценке и еще раз подтверждает истину, что Россия – страна с непредсказуемым прошлым. Чем ближе к нашим дням, тем терпимее и снисходительнее формулировки, тем труднее определить истинную подоплеку событий и масштаб исторической личности.

Так, «Малая советская энциклопедия» (год издания 1930) прямо называет последнего российского императора «человеком ограниченного ума, одним из реакционнейших монархов, пролившим реки рабочей и крестьянской крови. Он воплощал всю низость и гнусность самодержавия в период его разложения».

В «Советском энциклопедическом словаре» (год издания 1979) оценки помягче, просто говорится, что сын Александра III, Николай II «находился под влиянием реакционных политических и религиозных деятелей, авантюристов. При нем Россия проиграла русско-японскую войну (1904-05 гг.)».

Зато в иллюстрированной энциклопедии «Россия», изданной в 2007 году, Николай II объявлен крупным реформатором, который «согласился на создание Госдумы и проведение «Столыпинской аграрной реформы», а проигранную войну с Японией компенсировал заключением Портсмутского мира. На парадном портрете к этой статье у Николая II регалии на груди как у крупного полководца.

Как же этот вполне симпатичный мужчина и действительно хороший семьянин – отец четырех дочек и сына-наследника, вступивший на престол в 26 лет, смог в годы царствования обзавестись жутким прозвищем «Николая кровавого»? Прозвищем, данным ему не большевиками задолго до расстрела в Екатеринбурге (Николая I, подавившего восстание декабристов, и то называли «Николаем Палкиным»).

Не вдаваясь в рассуждения о природе власти в России, оценки ее, власти, цены, выраженной в человеческих жизнях, напомним, что царствование Николая II даже по российским меркам в этом смысле было на редкость неудачным, если применима такая упрощенная оценка, отмеченным многими кровавыми событиями. Так, в день коронации молодого царя 18 мая 1896 года в Москве на Ходынском поле случилось страшное столпотворение – люди были привлечены обещанием раздачи лакомств и царских подарков, в результате задавлено и изувечено более 2-х тысяч человек! Несмотря на такое несчастье, царь назначенного на этот день бала не отменил и отплясывал с придворными дамами, когда сотни семей его подданных готовились к похоронам.

Огромной народной трагедией стало 9 января 1905 года, когда царские войска расстреляли в Петербурге мирную демонстрацию рабочих, шедших к Зимнему дворцу «за правдой»: свыше 1 тысячи человек было убито, 2 тысячи ранено. Это стало началом I Русской революции. И снова были тысячи убитых при ее подавлении.

В апреле 1912 года на Ленских золотых приисках царские войска снова стреляли в безоружных забастовщиков – убито 270, ранено 250 человек. Их шествие, как и 9 января 1905 года, было мирным. Царь панически боялся приближающейся революции и знал только один путь борьбы с ней – расстрелы и еврейские погромы.

Но кроме врага внутреннего, собственного народа, Николай II воевал и с врагами внешними. И одинаково бесславно, с огромными человеческими потерями и ужасающими политическими итогами. После проигранной войны с Японией (1904-05 г.) началась I Русская революция, в числе катастрофических результатов I мировой – буржуазная, а потом и пролетарская революции. Чем это кончилось лично для царя известно: отречением от престола и гибелью всей семьи в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге.

Кстати, проклинаемые Эдвардом Радзинским большевики не имели непосредственного отношения ни к отречению, ни к аресту и ссылке Романовых сначала в Царское Село, а потом в Тобольск – это все происходило в пору властвования Временного правительства. Именно оно не смогло договориться с Петроградским советом рабочих депутатов о выезде царской семьи в Англию. И британский крейсер, стоявший под парами в Портсмуте, в Архангельск за нею так и не пришел.

Об уровне, мягко говоря, непопулярности Николая II в стране после Февральской революции поведал все тот же Э.Радзинский. Поведал с недоумением и горечью, потому что его упрек адресовался господам офицерам. Оказалось, что в Екатеринбурге в то же время находилось около трехсот офицеров Российского генерального штаба, которых большевики интернировали на Урал, как говорится, от греха подальше. Все-таки целый офицерский батальон. Так вот, сожалеет историк, никакой попытки не то что освобождения экс-монарха, но хотя бы установления с ним связи офицерами предпринято не было. А это люди, которых трудно упрекнуть в отсутствии смелости и решительности, – профессиональные военные, объединенные присягой на верность царю-батюшке. Но даже у них, выросших и воспитанных в стране с крепчайшими монархическими традициями, не нашлось душевной потребности штурмовать дом инженера Ипатьева и освобождать Николая II, даже учитывая перспективу вступления в Екатеринбург взбунтовавшегося чехословацкого корпуса. Очень уж одиозной и ненавистной фигурой был для россиян «хороший семьянин» Николай II, и приговор ему подписал не Уральский областной совет (хотя формально так и было), а наступление чехословаков и угроза реставрации недавно свергнутой российской монархии.

Известно, что Людовик ХVI, казненный Великой французской революцией, с эшафота обратился к толпе со словами «Я умираю невиновным во всех преступлениях, в которых меня обвиняют». Однако они не произвели на парижан никакого впечатления. А когда через минуту нож гильотины отсек ему голову и ее показали толпе, площадь содрогнулась от неистовых криков: «Да здравствует нация! Да здравствует республика!». Есть все основания полагать, что если бы Николай II дожил до суда, его ждал бы такой же конец, разве что дети бы уцелели. Но все это предположения, а у революции своя логика и практика, и можно еще раз содрогнуться, видя их в действии.

Да, финал царской семьи был ужасен, но разве кто-нибудь сможет назвать гуманным и человечным любой другой расстрел? Даже если в нем не погиб ни один ребенок.