Новый мир

Если Исе что и нужно было, он ходил через поле в шашлычную, где покупал сигареты, кофе, еду. Деньги, которые теперь никому не были нужны, у него ещё оставались от проданной городской квартиры (продал он квартиру незадолго до того, как города повсеместно пришли в запустение и их покинули люди, переселившись в сёла). Иса никогда не ел в шашлычной, а готовил себе всегда сам. Он ходил туда ещё, когда становилось невыносимо от страха одиночества: хоть можно было перекинуться парой слов с хозяином или поглазеть на частенько наведывающихся в заведение миротворцев. Они были очень разные, эти миротворцы: американские, русские, французские, немецкие, конечно, вооружённые до зубов. По сути, теперь государствами управляли одни миротворцы, да и государств теперь больше и не было. Всё разрушилось. В году 2025-м. Почти сразу же после пандемии. С тех пор прошло уже четыре года.

Во всём бывшем дачном посёлке тут в горах, кроме Исы, никого не было. Да и посёлка тоже не было, потому что дачи разобрали в прошлую войну еще. Уцелел лишь домик, где жил Иса, корпуса построенного ещё в прошлом веке Дома отдыха (в которых нынче размещались миротворцы), да шашлычная у края поля, на обочине трассы, в которой останавливались перекусить или выпить чашку кофе водители иранских фур с непонятными номерами, да захаживали, как уже было сказано, миротворцы. Заведение принадлежало супружеской чете, переселившейся из соседнего села Леем, – Йозефу и Манон. У них не было детей, и жили они на втором этаже, над шашлычной.

Йозеф был крепкий мужчина лет пятидесяти пяти. Толстый, круглый, всегда потеющий. У него был лысый череп, правую щёку рассекал наискосок шрам, на который было очень неприятно смотреть. Йозеф был всегда в высоких болотных сапогах и допотопной кожаной куртке с воротником из овечьей шкуры. Во дворе шашлычной Йозеф со своей молодой женой Манон держал корову, свиней, кур и собаку. Время от времени Йозеф по каким-то своим делам уезжал в город, у него была машина с кузовом – пикап. А вообще у Йозефа всегда была склонность к плотничьему делу, и он часто приставал к Исе с тем, чтоб научить последнего своему любимому ремеслу:

– Хоть чем-то да займёшься. Сколько можно сидеть на стуле и смотреть из окна на туман?

Манон, жена Йозефа, была некрасивая худая женщина тридцати двух лет. У неё были красные от работы руки, жёлтые зубы, маленькие голубые глаза. Её засаленные рыжие волосы всегда были зачёсаны назад, и она всегда была в халате, выцветшем от времени и в заплатах. Под халатом был виден свитер, купленный очень давно в городе, когда ещё город был городом и не превратился, как теперь, в кладбище брошенных автомобилей и домов. Манон была в толстых шерстяных носках, всегда грязных. От неё пахло молоком, навозом и топлёным маслом, и она, кажется, свыклась с мыслью, что у неё никогда не будет с Йозефом детей.

Однажды Иса пошёл в шашлычную, и оказалось, что Йозеф уехал по делам в город.

– Я сейчас принесу сигареты, – сказала Манон и вышла. Иса сел на стул ждать. В шашлычной никого больше не было. Через две-три минуты он услышал шаги Манон. Поднял глаза и увидел её.

– Иса, Йозефа нет… Хочешь меня?

Иса, забыв про сигареты, выбежал из шашлычной. С тех пор он старался ходить туда только тогда, когда на сто процентов был уверен, что Йозеф дома. Голая Манон часто снилась ему по ночам потом. Но сердце билось всё равно тихо, бесшумно…

Иса потушил сигарету. Встал, подошёл к вешалке и достал из кармана пальто сложенный вчетверо лист бумаги. Раскрыл: адрес, телефон… Он написал это в первый день, чтобы не забыть, – адрес и телефон того единственного существа в мире, который знал, где теперь находится Иса. Интересно, можно ли будет попросить Йозефа позвонить по этому номеру, когда в очередной раз поедет в город? Мобильная связь перестала существовать давно, но в некоторых городах еще сохранились старые «городские» телефоны. Иса захотел, чтоб тот, адрес и телефон которого он так старательно записал в самом начале своего добровольного изгнания, приехал и забрал его. А если никто не возьмёт трубку? А если там уже никто не живёт? Ведь прошёл уже год! День, два, три, четыре, месяц, два, три, четыре, полгода, год… Иса надел пальто и вышел из дома. «Только бы Йозеф был дома», – думал он и вспоминал другой случай, когда пошёл в шашлычную за сахаром недавно и хозяина опять не было дома. Зайдя в дом, он увидел, как два миротворца развлекаются с ней. На этот раз Иса не стал убегать, просто встал в дверях и смотрел ничего не выражающими глазами на происходящее. Отметил только в уме, что миротворцы были в неизменных респираторных масках, хоть пандемия давно уже считалась побеждённой.

– Йозефа нет, он в городе, – сказала, сплюнув, Манон. – Ты что-то хотел, Иса?

Миротворцы попросили пива. Иса ничего не сказал и вышел.

– Я просто хочу ребёнка! – бросила ему вслед Манон некрасивым голосом.

Перейдя поле наискосок, разрывая грудью плотность сгустившегося тумана, вдыхая запах мокрой травы, Иса теперь вышел на трассу и по ней пошёл в сторону шашлычной. Мимо проехала бронемашина, напичканная пьяными миротворцами, которые выкрикивали слова песни стареющей и причисленной к лику классиков Леди Гаги. Иса испугался бронемашины и поэтому, когда из-за тумана показался дом Йозефа и Манон, очень обрадовался. Во дворе стоял старый пикап, и это тоже обрадовало Ису. Он стал подниматься по лестнице, нащупывая в кармане сложенный вчетверо лист бумаги с номером телефона и адресом, но тут огромная собака Йозефа, узнав его и тоже обрадовавшись, с лаем бросилась на Ису со спины и повалила его. Не сумев удержать равновесие, Иса скатился с лестницы вниз и, ударившись головой о большой бидон с водой, потерял сознание. Собака залаяла ещё громче. Из дома выбежали Йозеф с Манон и бросились к Исе.

– Иса! Иса! Иса!

Йозеф и Манон трясли его, словно хотели разбудить, и когда Иса очнулся и, часто заморгав, открыл глаза, они поняли, что он не узнаёт их. Йозеф и Манон испугались выражения его глаз – рассеянного, плоского и абсолютно равнодушного.

С тех пор Иса стал жить у Йозефа и Манон в доме у края поля, на обочине трассы. Найдя в его кармане чей-то городской адрес и телефон, они никуда не позвонили и вскоре усыновили Ису (по законам 2029-го года можно было не только оформлять опекунство, но и усыновлять тридцатилетних). Он так никогда больше не пришёл в себя после падения. Мир для него стал каким-то новым и совершенно неузнаваемым. Лишь билось сердце его. Тихо. Бесшумно.

16. 01. 2021