Нравственная опора, духовная сила

Мемориальная доска, установленная на доме, где жил видный государственный, общественный деятель Даид Даидов, в год его 95-летия не просто дань памяти личности, сумевшей за долгий век совершить множество добрых дел. Скорее, это напоминание потомкам, как должен жить человек, чтобы оставить после себя необыкновенную биографию, добрые воспоминания современников, всех тех, кто знал эту удивительную личность. Прожитое этим человеком можно разобрать по камушку и не найти ни одного изъяна в кладке стены, идеально выложенной на века. Он ведь относился к разряду личностей, кто не мог работать вполсилы, и всё, за что брался, делал основательно, так, чтобы люди помнили.

Он не был корыстолюбивым, и упрекнуть его в этом никто не смел. Слишком прозрачной была его жизнь, и, главное, он умел дорожить своей репутацией с юношеских лет. Да, он ничего не боялся и всегда оказывался там, где тяжелее всего — такой характер. Мальчишкой встретил
войну. Рвался на фронт, хотя знал, какое тяжелое там положение. Но 16-летних тогда не отправляли на войну. Да и в тылу было нелегко: работали одни женщины, в лесах орудовали дезертиры. Мог ли он остаться в стороне? Не приучен был. И вместе со сверстниками, будучи в 9-м классе, вечерами обучался военному делу. Мало ли… Ведь все они были комсомольцами, а тогда это ко многому обязывало.

Вместе со своими друзьями Даид входил в состав истребительного отряда по борьбе с бандитизмом, дезертирами. Он часто вспоминал, как впервые получил от председателя сельсовета задание проследить за одним из таких, жившим по соседству, да еще бывшим другом его брата, героически воевавшего с фашистами. А это было особенно обидно — друг брата, как трус, прячется, на вызовы военкомата не отвечает, сказываясь больным. А когда Даид пришел к нему в дом, сосед встретил его неприветливо. Узнав, зачем пришел, ударил кинжалом, оставившим шрам на руке на всю жизнь.

– Это было тогда редкостью. Но все равно тяжело было видеть своих, пусть и немногих, односельчан, скрывающихся от призыва, — рассказывал он. — Помню, как с двумя работниками милиции охотился за бывшим
бригадиром колхоза, дезертиром, скрывающимся в лесах, в местности Ачакан. Но обидно было, когда бандитские группировки из соседних районов нападали на колхозные фермы, угоняли скот. Милицейские операции — дело опасное, мать моя переживала очень. Но я не мог поступить иначе. Прямо жгло в груди оттого, что вот такие предатели темным пятном ложились на село. В годы войны из Нижнего Казанища была мобилизована тысяча человек, и только половина из них вернулись.

А когда в 1942 г. школу в селе закрыли и отдали под штаб вновь создаваемой дивизии, Даид решил, что его помощь колхозу пригодится. Тогда в связи с приближением фронта началось большое строительство Северо-Кавказской линии обороны. И одним из таких объектов стало строительство противотанкового рва в местности Уллу-сув. Оборонительные сооружения строились по периметру республики в Первой Махачкале, Кумторкале — там, где мог прорваться противник, пытающийся добраться до бакинской нефти.

Инициативного, хватающего всё на лету Даида назначили командиром взвода, дав в подчинение 25 человек. Конечно же, это были старики и женщины, что осложняло работу. Жили в палатках, работали до изнеможения. Но так ведь жила в войну вся страна…

Даибов вспоминал, как впервые произошла его встреча с руководившим республикой в самые тяжелые годы войны Данияловым. Человек в «сталинке» сразу обратил на себя внимание. Он рассказал людям о положении в стране, напомнил о необходимости скорейшего завершения военного стратегического объекта. Держался просто, спрашивал, чем помочь. Таким и запомнился. А впоследствии Даидову пришлось работать под его непосредственным руководством. И Даниялов никогда не забывал парнишку с мозолистыми руками.

И снова тяжелейшая работа на военных объектах в Уллу-суве, строительство временного военного аэродрома. Тогда от тяжелой физической перегрузки он заболел. А лишь только смог подняться на ноги, сразу же отправился на стройку. А уж когда Советская Армия погнала фрицев, одержав победу в Сталинградской битве и на Курско-Орловской дуге, на Кавказе, он смог вернуться в родной колхоз. Тогда же был награжден за безупречный и самоотверженный труд в 1941-1945 гг. медалью Победы и медалью «За оборону Кавказа».

Он не боялся браться за любое дело. Работал на подхвате подводчиком, вместе с другими колхозниками выполнял самую тяжелую работу, связанную с заготовкой кормов на зиму, топлива для городских организаций. Как уполномоченный колхоза много раз ездил на консервные заводы республики. Во время уборки хлеба работал счетоводом, принимая зерно в счет поставок государству, вел учет всех работающих, организовывал для них питание. Совсем еще юноша, Даид выполнял непосильную работу, и на одном из собраний председатель колхоза привел его в пример. Тогда же Даид поступил в пединститут, мечтал стать учителем. А через год, в 1944-м, перед началом учебного года в вуз приехали директор Нижнеказанищенской школы и зав. Буйнакским районо и упросили вернуться домой, чтобы учить сельских ребятишек. Так началась педагогическая деятельность учителя физики и математики.

Это стало началом той огромной управленческой деятельности, что сумел воплотить человек, которому «не было цены» — так считали земляки, ценившие его уже в должности руководителя района за честность, за то, что умел держать слово. И по сей день современники вспоминают, как, возглавив Буйнакский район, он за короткий срок сумел построить современные сельхозпредприятия, фермы, создавал все условия для колхозников. А во время произошедшего землетрясения в 70-х годах прошлого столетия принял на себя всю тяжесть переустройства района, оказавшегося без крова. Со временем, возглавив профсоюзы республики, Даидов запомнился тем, что создал гостиничную инфраструктуру новых оздоровительных комплексов и в республику стали приезжать туристы со всей страны.

Счастливый отец, он обрел семейный уют вместе с супругой Зухрой — дочерью учителя Абдурашида из Хасавюрта. На свет появились четверо дочерей. Сейчас это взрослые люди. Даид Арсланбекович иногда подшучивал, что судьба слишком поздно подарила ему радость отцовства, внуков. Но он умел радоваться звенящему смеху долгожданных внуков, был заботливым и близким людям, окружавшим его до конца, хранящим сегодня память об отце, ставшем для них нравственной опорой, духовным наставником, посвятившим жизнь людям.