Ну, ты там держись!

Сидела в ожидании неповторимого кадра, покачивалась и все думала: как стоять с удочкой более-менее ясно, я бы тоже смогла. А с сетями все не так, все не то… Тут закинул и ждёшь, ждёшь, ждёшь… на тебе – ничего нет! С тех пор прошло много лет. Многое с тех пор могло измениться и наверняка изменилось. А в то лето дело было так.

В 30 километрах севернее Махачкалы, после поворота направо, 70 километров бездорожья и тоскливые виды за окном. Курсирующие в воздухе чайки будто приветствовали нас у въезда в село Старотеречное, что в Кизлярском районе.

В необычном селе живут обычные люди со своими проблемами, хлопотами и радостями. О необычайности его судите сами: в гости друг к другу здесь не только ходят, но и плывут на лодках по реке. «Венеция!» – восклицала я, глядя то влево, то вправо, во все стороны.

Как в Венеции

Дома построены на берегах Терека, который разделяет село на две части. Иду по селу. За железными воротами во всем своем великолепии стоит великовозрастный саманный домик с зеленой крышей – это трава. Выглядит не то чтобы креативно, а как-то буйно и живо. И кажется, что глиняный дом живой, он дышит, как его хозяева и ворона, что присела на макушку. Прямо рай для художников. Мне же домик с крышей из травы напоминал алима в зеленой тюбетейке. Рядом другой самый обычный дом, каких тысячи: каменный, с железной крышей. Во дворе – тазы. В них рыба, а охраняет их счастливейший в мире кот с редчайшей кличкой Барсик, который аккуратно облизывает лапу после очередной воблы, и, мол, он ни при чём совсем, рыбка сама в рот залетела.

Я в гостях у семьи Абдуллаевых – потомственных рыбаков и животноводов. Для меня, выросшей в городе, сельский двор сродни экзотике. Глаза разбегаются: куры, гуси, барашки, коровы, рыба, вилы, лопаты, тачка и целая куча модных резиновых сапог, загорающих на крыше. Бери какие хочешь.

Но больше всего впечатлили мостик в конце двора и привязанная к нему лодка, качающаяся в мутной воде. Их здесь немало! Байда в местном хозяйстве – все равно что кастрюля на кухне. Без нее никуда.

Ловим, коптим, сушим

А вот и соседка-рыбачка, недовольная уловом.

— Все приходится в этой жизни самой делать. Вот напишите, какие нынче мужики, одно название и больше ничего! Пустота! Только и могут, что кушать и спать, спать и кушать! — возмущалась она, вытаскивая рыбку.

— Непременно. А какая рыба в основном попадается?

— Черноспинки, сазаны, воблы…

— А что потом делаете с рыбой?

— Коптим, сушим, сдаем оптовикам. У каждого свои точки сбыта. Рыба — наш основной доход. На прилавках вы ее покупаете в три, а то и в четыре раза дороже первоначальной цены. Не поверите, сама терпеть не могу рыбу, — говорила она.

К нам подбегают маленькие внучки Ханум и Арсена Абдуллаевых. Они проведут здесь все лето. Ханум готовит обед для мужа и сыновей, которые уже несколько дней на кошаре стригут отару овец, принадлежащую семье. Попутно рассказывает о сельских буднях, о том, что утро в их семье начинается с первыми петухами, что лето — любимое время года, когда вся семья, дети, внуки слетаются в родовое гнездо.

— Мы родом из селения Акуша. Переехали сюда в 1987 году. Тогдашнее село имело совершенно иной вид. Все было по-другому, жизнь била ключом. Даже, помнится, небольшой кинотеатр с библиотекой были, не говоря уже о многочисленных детских кружках, — вспоминала гостеприимная хозяйка.

Дом с табличкой

А в год моего приезда чуть ли не на каждом третьем доме висела табличка:

«Продается». Взялась я тогда стучать. Открыл дверь суховатый старичок.

— Дом еще продается? – спрашивала я с напускной деловитостью.

— Вот уже три года как продается, — отвечал он, прищурив глаза: мол, покупатель али так, бездельница, а может, еще кто? — Кажись, вы приезжая? — говорил он, спуская со лба очки. — Ну, проходите, что стоять у порога. Вас дом интересует? Вы еще к кому-нибудь заходили?

— Нет, пока только к вам, — отвечала я, осматриваясь по сторонам: когда-то резвый мотоцикл, куры, пара индюков, спящая собака… Маленький дом с удобствами на улице. На тот момент все это стоило 550 тысяч рублей.

Продавца звали Андрей. И думается мне сегодня, что все он тогда понимал, что не за домом я пришла, а за рассказами. И он говорил и про цену на дом, что диктует Терек, и если кто и покупает здесь дома, то только, чтобы ловить рыбу:

— Поживут в рыбный сезон, наловят черноспинок, а как холода — так сматывают удочки — и в город. В селе на тот момент никаких радостей как таковых не было, школа одна, да и та начальная.

А медпункт был

— Нам, старикам, ничего и не надо. Молодежь, жаль, уезжает. Кому оставить родовой дом? А я за свою жизнь на эту рыбу столько нагляделся, что уже поперек горла, даже никакой краснячок не привлекает. Думаю в Кизляр перебраться, поближе к цивилизации, здесь даже природного газа нет, всё баллонами пользуемся, — делился тогда планами на жизнь мой новый знакомый.

Через дорогу от продающегося дома противоположная сторона имела особый, пустынный вид, ну вообще ничего не было, зато детвора безмерна рада, «запрягая» то одну, то другую ржавую байду. Шестилетний Артур называл себя капитаном Джеком Воробьем. Маленькие матросы приглашали на борт всех прохожих. Из прохожих была я одна. Вежливо отказываюсь. Не хочется прерывать их игру, но кто как не дети расскажут о детстве на селе?

— В школу ходишь? — спрашиваю Артура.

— Нет, — отвечает он, — я спортом занимаюсь.

— Какой молодец! Покажешь, где спортшкола находится.

— А у нас её нет. Мы здесь на поле с друзьями в футбол играем. На лодках по Тереку катаемся. Здесь очень круто.

Оставляю капитана Артура, который Джек с его пиратами, иду за детьми в школьной форме. А солнце припекало, как в Сахаре. Путь был бесконечным. За низким деревянным забором небольшая одно­этажная постройка. Из кабинета доносились нравоучения педагога. В начальной школе учились двадцать учеников. Горячее питание на тот момент заменили холодные закуски, фрукты и соки. Школьники постарше учились в Крайновской школе. Каждый день ребята своим ходом преодолевали почти 40 км от села до села и обратно. Вот кому образование давалось нелегким путем.

Пожалуй, все село можно было обойти за пару часов. Побывать в Старотеречном и не прокатиться по Тереку — все равно что не сходить на Красную площадь, будучи в Москве. Коля — загорелый моторист — звезда СМИ. Почему-то именно ему выпадает радость возить всех приезжих журналистов на остров Чечень. Как оказалось, в раскинутые сети здесь попадают не только рыбешка, но и байды с лодками, поэтому у каждого моториста с собой большущий нож на тот случай, если мотор «зажует» сети, как в нашем случае. Занимаю, как мне кажется, самое безопасное место в железной посудине. И в путь, бороздить необъятные водные просторы… А моторист нет-нет поворачивался и кричал: «Ну, ты там держись!».