Образование как оберег от антисоциальных поступков

Представляется очевидным, что экстремистам вовлечь молодых людей в антиобщественную деятельность под прикрытием красивых лозунгов за достижение справедливости или ислама легче, если молодежь не имеет крепких убеждений, четких нравственных ориентиров, хорошего традиционного воспитания и основательного образования. Все эти компоненты были и остаются своего рода оберегами от антисоциальных намерений и поступков.

Это хорошо понимали наши предки, поэтому создали замечательно адаптированную к достаточно суровым дагестанским условиям систему обучения и образования молодых людей, подготавливая их к взрослой жизни, полной опасностей и соблазнов. Выжить, сохранить себя, семью и продолжить свой род могли только получившие физический, психологический и духовный иммунитет, который вырабатывался в каждом дагестанце традиционной системой обучения, воспитания и образования.

В Дагестане существовала относительно хорошо налаженная система религиозного школьного обучения и духовного образования. Почти во всех дагестанских селах при мечетях имелись мусульманские школы-мактабы, в крупных селениях — и медресе, а в резиденциях феодальных владетелей, центрах союзов сельских общин было несколько таких духовных школ.

Систему этих школ описал известный просветитель второй половины XIX века А. Омаров, который прошел через все ступени традиционной дагестанской системы изучения исламских наук. Он писал, что «у горских племен Дагестана родители считают священным долгом обучать детей своих арабской грамоте, чтобы предоставить им возможность со временем читать Коран. Но обучают преимущественно мальчиков и редко – девочек…». После учебы у одного наставника ученик мог продолжить учебу у другого. Таким образом, переходя из селения в селение и обучаясь у специалистов в различных областях наук, муталимы приобретали необходимые им знания. Довольно подробно описав изучавшуюся литературу и систему обучения, А. Омаров отмечает, что хороших ученых мало.

В этих школах, которые содержались за счет средств родителей учащихся и пожертвований верующих для учеников-муталимов, детей обучали чтению Корана и основам веры. Муталимы, желавшие продолжить образование и получить статус алима, поступали в медресе, где изучали морфологию, синтаксис, метрику, логику, теорию диспута, законоведение, толкование Корана, жизне­описание Пророка, суфизм, риторику, хадисы и астрономию. Важной составляющей обучения было изучение основанной на арабской графике аджамской системы письма на языках народов Дагестана. Не многие из них продолжали учебу, получали высшее духовное образование, становились муллами, кадиями, известными алимами, улемами.

Заслуживает внимания и возрождения дагестанская традиция изучения языков соседних народов, которая была жизненно необходимым условием выживания в многоязычном Дагестане. В многоэтнической среде двуязычие, как известно, является необходимым условием общения между народами, и для Дагестана оно традиционно. Этнографы и языковеды давно обратили внимание на закономерность в знании, владении дагестанцами многими языками окружающих их соседних народов: чем выше в горах жил дагестанец, тем большим числом языков он владел. В этом плане особенно отличались представители малочисленных народов Дагестана, знавшие от 3 до 5-6 языков народов.

Явление двуязычия в Дагестане, характерное и для более ранних исторических периодов, было вызвано к жизни рядом причин: спецификой хозяйственной деятельности (отгонное животноводство, отходничество, торговля, извоз и др.), особенностями территориального размещения населения, длительностью проживания значительных групп населения в иноэтнической среде и т.д.

Традиционным языком межэтнического общения народов Западной и Юго-Западной частей Дагестана соответственно были аварский и грузинский языки; в центральной и восточной частях Дагестана такие же функции несли соответственно лакский и даргинский языки; в Южном Дагестане преимущественно был распространен азербайджанский, а в пограничных районах расселения лезгин с рутулами, агулами и в меньшей степени с табасаранцами иногда использовался в качестве языка межэтнического общения лезгинский язык.

Более широко распространенным, общеупотребительным языком в значительной части предгорного и равнинного Дагестана был кумыкский язык. Свидетельством стремления горцев изучить кумыкский язык являлся обычай отправки ими своих 7-10-летних детей в кумыкские селения. Для того, чтобы обучить этому языку детей, горцы специально отправляли их на довольно долгий срок (на 1-2 года), как правило, в семьи своих кунаков. Вспоминая свое детство, А. Омаров писал: «Когда я был еще маленьким, отец возил меня в эту деревню (Казанище), где он сам некоторое время был муллою одного… магала (квартала). Цель его поездки состояла, между прочим, в том, чтобы познакомить меня с татарским (кумыкским) языком, который считается общеупотребительным на Кавказе. Поэтому знание этого языка составляет одно из необходимых условий для существования горца».

Примерно в послевоенный период кумыкский язык постепенно стал уступать место русскому языку, которым ныне владеет более 90% населения Дагестана.

В современную эпоху этнические культуры все более утрачивают самодостаточность, ресурсы и способности самовосстановления. Ассимиляции культур, исчезновению малоупотребительных языков сопутствуют явления обратного порядка: этнический и культурно-бытовой партикуляризм, языковой национализм, религиозно-политический экстремизм и т.п.

Сторонники сохранения языкового многообразия мира выражают тревогу по поводу хотя и естественного, но, с их точки зрения, аномального развития языковых процессов и предлагают предпринимать практические меры по оздоровлению экологии языка.

В числе многоязычных государств лидируют Папуа-Новая Гвинея (750–850 языков), Индонезия (300–726), Нигерия (400–505 языков) и Индия (350–387). Россия в этом ряду занимает центральное место.

В мире всего 1,3% языков (примерно 80) с числом носителей 10 и более миллионов человек, но говорит на них три четверти населения мира. Мега-языков, т.е. языков, на которых говорят более 100 миллионов человек, всего двенадцать: английский, арабский, бенгали, испанский, китайский, малайско-индонезийский, немецкий, португальский, русский, хинди, урду и японский.

Ученые предсказывают, что через каких-нибудь полвека две трети из ныне существующих языков мира исчезнут. Означает ли это, что человеческие сообщества, культурам и языкам которых эксперты предрекают в обозримом будущем функциональную смерть, должны спокойно воспринимать пророчества о фатальной этнической ассимиляции как явлении природы, не зависящем от воли людей?

Среди ценностей, декларируемых в современном цивилизованном мире, важное место отводится толерантному отношению к языковым и культурным различиям народов. Сегодня все большее число философов, социологов, этнологов придерживаются того мнения, что ассимиляция культур и трансформация идентичностей не являются обязательными условиями формирования и упрочения политической или гражданской нации.

Утеря этнических свойств, этнических констант (например, функциональная гибель родного языка, исчезновение национальных традиций, обрядов и обычаев) ведет к «размыванию» этничности.

По замечанию авторов «Красной книги языков народов России», теории и суждения, одобряющие языковую ассимиляцию, представляют собой «попытку обоснования идеологии лингвоцида и этноцида».

Употребление родного языка является базовым условием сохранения этнокультурной идентичности, так как многие компоненты этнокультуры (устное народное творчество, народная песенная культура, национальная литература, национальный театр и т.д.) существуют благодаря его функционированию. Возникающий в связи с вытеснением родного языка из сферы употребления культуры и бытовой речи «этнокультурный вакуум» может быть восполнен такими способами актуализации этничности, как социальное самоутверждение, достижение престижных позиций в бизнесе, образовании, науке, художественном творчестве, государственной службе, спорте и т.д. Из примерно ста языков, отнесенных к языкам коренных народов России, около трети сосредоточено в пределах Дагестана.

Сохранение языков малочисленных народов края при весьма неблагоприятных условиях является одним из этнокультурных феноменов Дагестана. Объективные обстоятельства, такие как перевод начальных школ на русский язык обучения, делопроизводство и вузовское обучение на русском языке, газеты, журналы, радио и телевидение на неродных (национальных и русском) языках, отсутствие названий этих народов в официальных документах, включая Конституцию ДАССР или РД, казалось бы, должны были в течение жизни почти трех поколений привести к функциональной гибели или существенному свертыванию родных языков указанных народов. Однако языки их выжили, сохранились и продолжают существовать, правда, в несколько ограниченном территорией селения или группы селений и внутрисемейном общении, на бытовом уровне.

Важность полномасштабного функционирования русскоязычной культуры для интеграции и политической консолидации россиян в регионах России понимают не меньше, чем в Федеральном центре. Опасения относительно угрозы культурно-языковой, а затем и политической дезинтеграции России как многонационального государства с русским культурным ядром представляется беспочвенными, так как русский язык стремительно выходит за пределы функций межэтнического общения и становится важнейшим средством натурализации нерусского населения страны.

Завершая наш очерк о больших возможностях традиционной этнической культуры, хочется надеяться, что, глубоко освоив традиционное и современное обучение, воспитание и образование, дагестанцы сумеют отвергнуть политический, религиозный, этнический и другие виды экстремизма и терроризма и сохранить стабильность и благополучие в Дагестане.

Магомед-Расул Ибрагимов, ведущий научный сотрудник отдела этнографии ИИАЭ ДНЦ РАН, кандидат исторических наук