Остаться с носом. Красивым

– Эльдар, лично для меня нос – это святое. А как люди решаются на изменение его формы?

– Некоторым это нужно по медицинским показаниям – трудно дышать, например, после травмы. Но больше всего, конечно, обращаются к ринопластике ради красоты. У кого-то нос кривoй, с горбинкой, хотят сузить, укоротить.

– Кто обычно к вам приходит?

– В основном девушки в возрасте от 17 до 30 лет. Реже – женщины, кому за 50. У молодого поколения есть определенные стандарты красоты, диктуемые модой: маленький узкий нос, слишком вздернутый – кукольный, одним словом. Взрослые предпочитают естественные носы. Редко, где-то в 5 процентах случаев, приходят парни, но и то в основном по показаниям – из-за проблем с дыханием. С каждым беседую, и если вижу, что человек адекватен и ему действительно это надо, то не отказываю.

– Вы занимаетесь только носами?

– Нет, конечно, это могут быть уши, веки. Грудью, животом лично я не занимаюсь. Для этого приглашаю в клинику специалистов. Кстати, в Дагестане больше всего востребованы операции на нос. Потом идут веки, редко – уши.

– К вам, наверное, часто приходят клиенты и просят сделать нос, как у Анджелины Джоли. А какие еще звездные имена чаще всего звучат в вашем кабинете?

– Раньше часто заказывали Джоли, сейчас ее реже упоминают. Появились новые молодые звезды. Например, многие хотят нос Меган Фокс. Или просто приходят и показывают на телефоне картинки красивых девушек, моделей, перенесших удачную операцию.

– И что вы им на это отвечаете?

– Я говорю, что идеальную копию сделать невозможно. Это живая ткань, никто не знает, как она поведет себя после операции. Нос не пластилин, из него невозможно вылепить любую форму. Надо всегда исходить из того, что уже есть, из типа кожи. Технически я работу сделаю, но как будет выглядеть нос через год, могу предсказать лишь на 85 процентов. От поведения пациента после операции тоже многое зависит.

– Часто ли вы отговариваете девушку менять свою внешность?

– Каждый день. Вот сегодня я отговорил двоих – девочку и парня. Обоим по 17 лет. Я вижу, исходя из опыта, что в конечном итоге пациент не получит ожидаемого результата. У девочки широкое лицо, скулы, и я понял, что в итоге она не будет довольна. Она, конечно, расстроилась, но я знаю, что толку от такой операции не будет. И посоветовал больше к пластическим хирургам не ходить. У мальчика был характерный нос с горбинкой, с его лицом он очень хорошо гармонировал, подчеркивая его мужественность. Но у него были проблемы с дыханием. И я посоветовал исправить дыхание, а форму носа не трогать. Он согласился со мной. Отговаривать нужно так, чтобы не обидеть пациента.

– Предположим, у девушки обычное лицо, и некоторые парни в нее даже влюбляются. А она недовольна своей внешностью. Это же чистая психология. Вы не пробовали отправлять таких для начала к психологу?

– Такие бывают. Они связывают свои неудачи с внешностью. Например, считают, что не могут выйти замуж из-за носа. Им прежде всего нужно разобраться в себе. К психологу я никого не отправляю. Стараюсь интуитивно отбирать пациентов – с кем можно иметь дело, а с кем нельзя. Но если девушка, женщина пришла на ринопластику, это еще не показатель ее неуверенности. Есть вполне успешные, уверенные в себе люди, которые просто хотят это для себя.

– Говорят, в очереди на пластическую операцию стоят по полгода. Неужели в Дагестане такой бешеный спрос?

– У нас это очень востребовано. Такие очереди выстраиваются ко многим специалистам в республике. Причем делать операцию приезжают сюда со всего Северного Кавказа, из Москвы, Питера и даже зарубежья. Причина проста – у нас дешевле. При выборе хирурга руководствуются рекомендациями знакомых. Сарафанное радио – самая лучшая реклама, даже круче Инстаграма. Кроме того, они видят мою работу на лице знакомой девушки, начинают интересоваться и выходят на меня.

– Как случилось, что вы занялись пластической хирургией?

– В эту профессию ввел меня отец, который до сих пор работает вместе со мной в нашей клинике, Шамсудин Камалов – заслуженный врач Республики Дагестан, пластический хирург, отоларинголог, кандидат медицинских наук. Он мой первый учитель, я ему долгое время ассистировал. В 90-е мы стали делать пластические операции. Тогда Дагестан раньше других республик Северного Кавказа начал это одновременно с Москвой. Появились первые клиники, а с 2000-х они начали расти как грибы. И сейчас их число увеличивается.

Сегодня любой может позволить себе такую операцию с любым заработком. Но медицина не стоит на месте. Нам кажется, что о носе мы знаем все, но это не так. Например, в последние годы благодаря новым технологиям стало возможным минимизировать послеоперационные отеки. Если раньше мы говорили пациенту, что отек будет держаться три недели, то теперь он пройдет за неделю. Вместо гипса используем легкие лангетки, обвязываем бинтами голову. Пациенты сразу после операции могут дышать – ставим силиконовые шины в полость носа с трубками, через которые можно дышать. А раньше пациент испытывал первые три дня головные боли, не говоря уже о не­удобствах.

– Вы постоянно учитесь, посещаете симпозиумы и семинары. У кого из знаменитых хирургов обучались?

– В 2014 году ездил на стажировку в Лос-Анджелес к очень известному хирургу Раджу Каноди по прозвищу «доктор Голливуд». У него оперировались многие звезды Голливуда – Эшли Симпсон, Дженнифер Энистон, Кэмерон Диас. Самым обычным скальпелем он оперирует очень деликатно, ни одного лишнего движения, как художник. Другой известный хирург, с которым я познакомился, – Эндрю Фенкель, в свое время оперировал Анджелину Джоли. Узнал у них много секретов. Еще стажировался в Штутгарте (Германия) у знаменитого ринопласта Вольфганга Губиша, а в прошлом году был в Милане у Пьетро Пальмы.

– С чего начинается ваша встреча с пациентом?

– Я ставлю пациента перед специальным трехстворчатым зеркалом, в которое он может увидеть свой профиль, узнаю, что ему не нравится в своем носе. Потом фотографирую и на компьютере с помощью фотошопа показываю, каким будет результат. Желательно, чтобы пациент приходил не один. Пусть возьмет родителей, девушке лучше придти с мужем или братом. В консультации должен участвовать тот, к чьему мнению она прислушивается. Бывает так, что мама против операции, а дочка хочет. Я советую им сначала договориться между собой, а потом приходить. А лучше пусть приходят семьями. Операция может длиться и час, и несколько часов, потом наступает этап реабилитации – две-три недели.

– Складывается впечатление, что Дагестан со стремлением его жителей выглядеть красивее, чем это возможно, – благодатная нива для пластических хирургов.

– Возможно. Но опять же здесь сравнительно невысокая цена и хорошее качество по России. Но, возможно, причина большого спроса и в менталитете – у нас любят и одеваться, и выглядеть хорошо. По-моему, это хорошая тенденция, когда люди стремятся быть красивее. Главное, чтобы это не вредило здоровью. И потому важно вовремя останавливаться.