Оставаться собой, жить по совести…

С невольной завистью отношусь к поколению своих родителей, бабушкам и дедушкам. О них до меня дошли только рассказы о том, как они умели любить, жалеть, трудиться, засеивать поля, урожай с которых не продавали, а раздавали людям, что табличка на воротах дома сельского знахаря, известного во всей округе, гласила, что с бедных деньги не взимаются. Вздыхая, проводишь невольную параллель с неуемным прагматизмом современников, всеобщей обезличивающей «унификацией» новых поколений. Да, сравнение не в их пользу. И чтобы понять это, стоит только всмотреться в лица еще живущих ветеранов, сохраняющих в памяти события давних лет.

Незабываемое прошлое

В тихом районе Каспийска живет человек, жизнь которого можно назвать олицетворением насыщенного судьбоносными событиями века двадцатого. И сегодня размеренный день Айшат Мусанабиевой больше наполнен житейскими делами, а еще она взяла за правило гулять вместе со своими соседями возле моря: вот оно, рукой подать. – Если вдруг задержусь, то меня начинают разыскивать, – шутит она. Да, 92 года – не шутка. Но, честное слово, закалка у Айшат Садыковны такая, что можно позавидовать. Зрение вот только подводит, зато память… Она помнит события более чем полувековой давности так, словно это было вчера.

– Откуда я родом? – переспрашивает Айшат Садыковна.

– Юждаговская, из Ахтов. А вот родилась в Хунзахе, отец там работал начальником ГПУ, большой человек был, боялись его как огня. Но он был, знаете, личностью, для которой не существовало врагов народа, он смотрел в корень и, сколько мог, сдерживал репрессивный железный каток, боролся с остатками белогвардейских банд.

Свое детство она вспоминает как суровое, непростое: «Тогда ведь и детьми-то никто себя не чувствовал. C малолетства мы, пятеро братьев и сестер, получали воспитание взрослых, сознательных людей, которые не имели права капризничать. Да и нянчиться с нами некому было, хотя, конечно, мама все делала для того, чтобы мы были сыты, одеты, обуты. А отец так и вовсе требовал от нее в быту приобретать только ковер, посуду и постель, чтобы можно было собраться в один день и уехать, куда направят. Кочевать пришлось по всему Дагестану».

Испытание на прочность

Коммунист ленинского призыва Садык Мусанабиев не жалел себя и требовал от своих сослуживцев такой же самоотдачи. Могла ли его дочь Айшат быть другой? – Я была как кремень, да и мои братья, сестра не могли быть похожими на обычных подростков, никогда не жаловались родителям на трудности.

Пожалуй, не осталось района, где бы ни работал С. Мусанабиев. А в 1936 г. его командировали в Курахский район, назначили уполномоченным Министерства заготовок СССР. Здесь семья и встретила начало Великой Отечественной войны. А уже в начале 1943-го года было вынесено решение разделить район на два – Касумкентский и Магарамкентский. И ее, тогда шестнадцатилетнюю девочку, назначили секретарем Магарамкентского райкома комсомола.

Это была настоящая школа жизни, школа будущего партийного работника. Бог мой, сколько же тогда свалилось на голову девчушки-подростка испытаний!

Позже отца семейства направили в отстающий Буйнакский район. – Тогда же меня избрали комсоргом в школе механизаторов, – вспоминает Айшат Садыковна, – а уже через год избрали секретарем Буйнакского горкома комсомола. Я уже была членом партии, а вот учиться в вузе не получалось, слишком большая нагрузка лежала на моих плечах. Но мне ведь не привыкать было к трудностям. И я все-таки закончила вечернюю школу. А к концу войны, оказавшись в Махачкале на пленуме обкома комсомола, случайно зашла в вуз, увидела, что там сдают приемные экзамены, села за парту и написала диктант. Так и стала студенткой пединститута. Удерживать меня не стали. Секретарь горкома комсомола должна была иметь высшее образование. Какой же я после этого партийный работник.

Сталинская стипендиантка, секретарь комсомольской организации вуза, член ученого совета, бюро горкома, обкома комсомола, депутат горсовета… Да такое во сне не могло присниться. Но ее работоспособность, умение ладить с людьми, быть лидером, оставаясь простой, открытой, готовой выслушать, заставляли к ней присматриваться, выдвигать неформального лидера на самые ответственные посты, на которые, как правило, назначались опытные партийцы.

Жена так жена…

А что же личная жизнь активистки? – Да и здесь все обошлось по-партийному, без лишних эмоций, – отшучивается Айшат Садыковна. – Заприметили меня кунаки отца, позвали нас в гости и там же надели кольцо. А я и не стала сопротивляться. Замуж так замуж. И ни разу не пожалела об этом. У нас сложилась крепкая семья. Муж мой, Абдулазиз Исламов, всю жизнь проработал на «Дагдизеле», начал рядовым рабочим, дослужился до главного метролога, заслуженного рационализатора РД, почетного ветерана завода. Для него предприятие было домом родным, он дневал и ночевал там и считал себя вполне счастливым человеком. У нас родились двое сыновей, каждый состоялся в жизни, профессии, принес пользу своей стране. А для меня это главное.

Вспоминая свою жизнь, Айшат Садыковна не отделяет ее от жизни всей страны. «Мы рождались патриотами, считая, что государство – это мы. Наивными мы были? Не думаю. Просто любили свою родину как мать».

– В школе я призывала педагогов чаще обращаться к документальным источникам, чтобы создавать последовательную кар­-

тину прошедших лет, приближая плакатных героев к обыч­ным людям. Она ведь, история, неоднозначна, соткана из судеб людей, жертвовавших своей жизнью­ во имя идеалов революции. Как же нам не достает сегодня таких в обыденной жизни, – вздыхает Айшат Садыковна.

Учитель, директор Каспийской школы №1, позже директор школ №2, №7. Она признается, что тогда ей многому пришлось учиться самой, приобретая особый учительский склад характера, дававший уверенность, что от труда педагога зависит судьба каждого ученика. А каждый допущенный пробел – минус учителю, допустившему в своей работе брак.

Он такой же, как все люди

Жизнь тем временем набирала обороты, причудливым образом меняя судьбу Айшат Садыковны. Ее избирают секретарем горкома Каспийска. Двадцатитрехлетний партиец чувствовала прилив сил. Приходилось много работать. Но она ведь никогда не боялась трудностей. Уже в 1952 году ее избирают секретарем Дербентского окружкома партии. Тогда же в ее жизни произошло событие, о котором она и сегодня вспоминает с душевным трепетом, со слезами на глазах. Ей было оказано высокое доверие – стать делегатом ХIХ съезда Компартии Советского Союза. – Для меня это было событие огромной важности, – вспоминает Айшат Садыковна, – увидеть Сталина, которого я с детства привыкла воспринимать как портретного вождя, казалось несбыточной мечтой. Это было чудо. Он и в самом деле оказался таким, каким его изображали. А еще очень скромным. Сидел с краю в третьем ряду среди членов Политбюро. И заметно переживал, что недостает стульев для всех.

Тогда на съезде член Политбюро СССР Маленков выступил с основным докладом, он продолжался более четырех часов, а слушали его, помимо делегатов съезда, представители компартий и рабочих движений из более 6о стран мира. На съезде прозвучало, что к 1952 году народное хозяйство полностью восстановлено и наша страна переходит к дальнейшему ее развитию. Помню, помощник Сталина Поскребышев постоянно подходил к Сталину с бумагами на подпись. В перерыве съезда, проходившего в Большом Кремлевском дворце съездов, мы увидели знаменитую на весь мир испанскую коммунистку Долорес Ибаррури, её Сталин называл своей сестрой, вместе с ними деятеля французского рабочего и коммунистического движения Мориса Тереза, итальянского антифашиста Луиджи Лонго, генсека греческой компартии Никоса Захариадиса, или, как его называли, неистового Никоса. Каждый из них был уже живой историей. И мы не могли наглядеться на них, хотелось подойти, вскинув руку, воскликнуть: «Но пасаран».

– Съезд проходил в течение десяти дней, – продолжает Айшат Садыковна, – все ждали выступления Сталина. А говорил он всего 13 минут, обращаясь к представителям зарубежных компартий, призывая их проявлять политическую волю в борьбе с колониализмом, империализмом, за права человека во всем мире. Именно эта речь стала программной для лидеров компартий, и в последующие годы колониальные страны, сбросив с себя тяжкие оковы, оказались свободными странами, полностью изменив картину мира. Такова была сила слова Сталина.

Айшат Садыковна вспоминает, что после съезда состоялся пленум ЦК, на котором Сталин просил принять его отставку, ссылался на возраст, желание заняться теоретическим переосмыслением, анализом пройденного нашей страной пути. Его не поддержали. А через полгода он внезапно скончался. Это было трагедией для всей страны.

О развенчании культа Сталина наша героиня не пожелала говорить, сказала только, что история все рассудит. И она уже имеет возможность наблюдать, что в новом столетии к имени Сталина относятся как к святыне. – Помню, после съезда мы много ездили по республике, рассказывали, в какой атмосфере проходил исторический форум. Всех интересовало, какой он – Сталин. «Простой, такой же, как мы с вами, – отвечала я, – его невозможно забыть».

Счастливой осени пора

Судьба самой Айшат Садыков­ны все годы её жизни оставалась насыщенной.­ Выросли сыновья, один из которых живет в Болгарии, другой – в Каспийске.

У нее, как и полагается, много внуков, правнуков и есть уже праправнуки. Она счастливый человек. Удостоена многочисленных наград: два ордена «Знак Почета», семь медалей, множество почетных грамот. А еще она – почетный гражданин города Каспийска. Ее внуки: Ислам работает в республиканском таможенном управлении, Ильяс – выпускник Кембриджа, живет и работает в США, Эллина – кандидат педагогических наук, преподает в одном из вузов Калужской области.

– Жизнь не заканчивается, она продолжается, – считает Айшат Садыковна. – И только мы должны вершить свою судьбу. Иначе нет смысла жить.