По шкале Гвоздева

Обо всем, что связано с Одиссеей Гвоздева, хочется говорить возвышенным тоном с обилием превосходных степеней и сравнений. Но два счастливых года (1996 и 2000) — годы завершения двух одиночных кругосветок — это, как говорится, лишь верхушка айсберга. А торжественная встреча Гвоздева в родном городе, известность, выступления перед школьниками и студентами – это лишь малая компенсация тех чрезвычайных усилий, которые понадобятся для того, чтобы прожить на крохотной яхточке хотя бы сутки». Не верите?

Выйдите ночью на берег штормового моря и представьте, что вам нужно – всего- ничего – на противоположный берег Каспия. Представили? А теперь замените море сердитым штормящим океаном, а сутки – на два-три месяца (обычный срок, за который парусные яхты пересекают Атлантику). И проживите в таком экстремальном режиме на протяжении восьми лет (две кругосветки по четыре года каждая).

Плюс ощущение постоянной смертельной опасности, днем и ночью, каждую минуту. Океан дышит совсем рядом, стоит только руку протянуть.

В списке врагов и опасностей, подстерегающих морехода голод и холод стоят рядом, и хотя маршруты кругосветок были просчитаны, чтобы поменьше попадать на холодное время года, низкие температуры несколько раз «достали». Вдобавок у капитана не было тогда необходимого оснащения, а газовый баллон оказался пуст. И произошло это в самые первые дни плавания в декабре (!) 1992 года.

В газете сообщение об этом было опубликовано под красноречивым заголовком «… И вот сижу я на обледенелой палубе, голодный и окоченевший». Опубликованное же во втором номере сообщение о том, что Е. Гвоздев вышел из Новороссийска 13 декабря, чтобы 27-го, под Новый 1994 год оказаться в Одессе, а дальше следовать в Стамбул, оказалось верным только в той части, что это был намеченный моряком график плавания. О том, как все было на самом деле, рассказывало письмо Евгения Гвоздева «НД», которое мы получили несколько дней назад.

«В канун выхода из Новороссийска получил вашу телеграмму сообщил наш юнкор. Рад, так как не очень меня балуют письмами из Махачкалы. Относительно позывных радиостанции: их нет по той простой причине, что самой радиостанции у меня нет.

Итак, 15 декабря вышел из Новороссийска и к вечеру угодил в шторм. На подходе к Анапе (под мысом Утришонок) порывом ветра 25-30 м/сек сломало мачту. Повезло! Во-первых, больше ничего не поломалось, во-вторых, успел отдать якорь и на глубине 18-20 метров зацепился за грунт, иначе бы унесло в открытое море, а там неприятностей с пограничниками не миновать. Убрал паруса, обрывки снасти, обломки и пр. Наступила ночь, отдал еще один якорь для страховки и — спать. Ночью шторм! Без паники, без суеты на следующий день из верхней половинки мачты соорудил импровизированную «мачту» и под штормовым стакселем (другие паруса не подходят) пошел вдоль берега на Анапу. По дороге встретил рыбаков, и капитан тралбота «ТБ-5», узнав, что произошло, предложил помощь и на буксире отвел меня в бухточку под мысом Утриш.

Через неделю работы (от темна до темна) мачту отремонтировал без чьей бы то ни было помощи. В Анапу не заходил. Весь переход очень тяжелый. Шторм, снег, оледенение, сырость в каюте и прочие прелести зимы. Если говорить откровенно, то к зимнему походу я не готовился. Нет у меня должного снаряжения, одежонки и пр. Все мои планы строились на лето, а родная фирма… Ну, да Бог с ней. В общем, всего не опишешь: переход через Керченский пролив вымотал душу. Штормовой ветер, крутая, короткая волна и восемь часов в мокрой одежде (порвался непромоканец). Незнакомый берег, и, черт знает зачем, я на обледенелой палубе сижу, голодный и окоченевший…

В Феодосию прибыл 30 декабря, и капитан порта (фамилию не называю) выгнал меня из акватории порта, нагрубил, накричал и чуть было не искусал. Хотя, видит Бог, я повода не давал. Честно говоря, с таким отношением к яхтсменам со стороны портовых властей я встречаюсь впервые. Зато ребята с морского буксира МБ «Нерей» устроили мне баню, ужин и отдых. Дали прогноз погоды, снабдили хлебушком, а к празднику дали литровую банку лимонов с сахаром и главное — было человеческое отношение. Беседы, расспросы и т. п. Еще раз скажу: свет не без добрых людей!

На подходе к Ялте — опять шторм, потрепало здорово. Не будь у меня за спиной каспийской выучки, этот переход мог бы дорого обойтись. Берега скалистые, незнакомые, отстояться на якоре почти негде, укрыться тоже не всегда укроешься. Но главное — зима!

В Ялте третьи сутки выжидаю погоду, дальше порта никуда не ходил (боюсь оставить яхту). Утихнет, тогда пойду в город, на почту… Чтобы еще раз убедиться, что у Гвоздева есть все основания быть героем стихотворения «не было б в мире крепче гвоздей», необходимо такое уточнение. Оба судна, которыми пользовался Гвоздев, публика привыкла называть яхтами, хотя они ими из-за своих малых размеров не являются. По флотской классификации это всего-навсего «лодка», в нашем случае «лодка под парусом». Так что Гвоздев вокруг света дважды прошел совсем даже не на яхте.

Евгений Гвоздев

Р.S. Злейшему врагу не пожелал бы оказаться на яхте в шторм у скал. Эту жуть надо увидеть, потрясающее зрелище! Я в шоке. А вообще в Крыму есть что посмотреть, но только не с яхты в зимнюю стужу».