(Подражание Чехову)

А первый министр Гадюкин, вальяжно откинувшись на заднем сиденье лимузина, под сирену машин сопровождения думал о том, как отблагодарить Переверзева, – тот уже доказал, что в доску свой человек. «Может быть, ему дать еще и снегом поуправлять? Или всеми осадками, туманами, ветрами? Нет, нет, это уже перебор, одного снега дополнительно хватит», — подумал он и начал смотреть в окно, раздвинув занавеску.

Два окна во дворце правительства были ярко освещены. «Неужели они до сих пор с бюджетом возятся? – подумал Гадюкин. — Четыре их там дурака и до сих пор еще не кончили! Чего доброго, люди подумают, что я им и ночью покоя не даю. Пойду подгоню их…».

Первый министр вышел из машины, охрана дворца услужливо распахнула перед ним двери. Поднявшись на лифте на третий этаж, он подошел к полуоткрытым дверям и стал прислушиваться.

— Нет, — горячился министр финансов Кубышкин. – На систему образования семь полковников – это много! Хватит и пяти!

— Как же, — не сдавался министр книг, карандашей и ручек Буковкин, — на этот год мы имели шесть полковников, а вы хотите секвестировать бюджет? А я вам напомню поручение главного министра о необходимости довести зарплату учителей до средней. Вот с учетом этого мы бы хотели, чтобы бюджет нашего министерства составлял не менее семи полковников.

— Надо найти золотую середину, — вмешалась в разговор главный казначей Недоедова, — предлагаю утвердить для ведомства бюджет в шесть полковников и одного капитана.

— Но давайте хоть до майора доведите, — Буковкин от напряжения даже вспотел. Коллеги пожалели его и решили к шести полковникам добавить еще и майора, но при одном условии: в предстоящие зимние каникулы они все отдыхают в Куршевеле за счет Буковкина.

— Все, замётано, — потер руки образовательный министр, весьма довольный итогом.

— У нас на очереди министерство шприцев и бинтов. Какие будут предложения? – спросила Недоедова.

— Предлагаю утвердить бюджет в количестве девяти полковников, — чувствовалась уверенность в словах Кубышкина. Ибо он знал, что не только собравшиеся, но и первый и даже главный министр прислушиваются к его мнению.

— Может быть, для этого министерства самого Гадюкина дадим? – съехидничала Недоедова и отрезала: восемь полковников и один прапорщик. И ни солдатом больше.

«Мою фамилию к чему-то приплели… — пожал плечами Гадюкин. — Не понимаю!»

В кабинете разгорелись нешуточные дебаты. После бурного обсуждения решили утвердить бюджет министерства в сумме восьми полковников и двух капитанов.

Не желая и далее оставаться в неведении, Гадюкин открыл дверь и вошел в просторный кабинет. Если бы перед чиновниками явилась уборщица с ведром и шваброй, они бы больше обратили внимание. Ибо знали, что у Гадюкина лишь фамилия суровая и страшная, сам он – милейший человек, аки ангел, только без крыльев. Когда люди жаловались ему на маленькие зарплаты, он успокоил народ лишь одним мудрым изречением: денег нет, и вам они ни к чему. Вот такое государственное мышление.

Чиновники обрадовались первому министру, усадили его на самое мягкое кресло, налили кофе с запахом коньяка и стали объяснять, какое это умопомрачительно тяжелое занятие – составлять бюджет. Полковников на всех не хватает. Пришлось подключать людей чином пониже. Слыханное ли дело – в ход пошли даже прапорщики.

— Ничего, прапорщиков у нас хоть пруд пруди, смело используйте и их. Не одними же полковниками жива страна. У нас есть еще лейтенанты, мичманы, капитаны и прочие служивые люди. Вы тут поаккуратнее, случайно на генералов не замахнитесь, — напутствовал Гадюкин, покидая кабинет.

«Всё-таки хорошая у меня команда, — размышлял он в машине, — всё понимает с полуслова. И надо же, ночами люди не спят, все о народном благе думают», — широко зевнул он, прежде чем окунуться в сладкий сон.