Получивший название Персидский

Изучая в архивах материалы той эпохи, можно увидеть, что Персидский поход 1722 года и его последствия несут в себе немало плюсов, в которых стоит разобраться беспристрастно.

Следствием похода стали договоры 1723-1724 гг. с Ираном и Турцией, по которым восточная половина Дагестана («от берега моря в глубь гор на 22 часа средней езды коня, а также владение Тарковское со всеми его вассальными землями и засулакские княжества») оказалась в числе земель, отошедших под юрисдикцию России.

Хорошо или плохо это было (в политическом смысле) в те времена? Конечно, никто не будет спорить с тем, что лучше всего этим землям быть самостоятельными, пишет в своих книгах историк, профессор Расул Магомедов. Но историки рассматривают только то, что было. Часть Дагестана тогда оказалась в составе России и структуры, способной защитить свои границы от военных посягательств, поддерживать на своей территории какой-то правопорядок, регулируемый устойчивыми правовыми нормами, соблюдение которых гарантировало от репрессий или ущемлений со стороны властей. Более того, власти в своих собственных интересах стремились (в меру собственных возможностей) исключить военные междоусобицы между своими вассальными владениями. Это положительные политические последствия.

Но они были связаны с пребыванием иноземной армии в полосе транзитного прибрежного пути, а следовательно, с поставками продовольствия, фуража, гужевого и вьючного транспорта. В значительной части это оплачивалось властями, но деньги оседали в верхах общества, не доходя до тех, кого прямо касались реквизиции. Более того, на 80% эта армия была конной, на 70% — иррегулярной, отсюда неизбежность потрав приморских пастбищ и нередких фактов мародерства (с последними командование боролось, однако потерпевшим от того было не легче).

Еще более серьезным осложнением стало различие в политических традициях обеих сторон: самодержавные, строго централистские принципы Российской империи (вплоть до перенесения армейских форм руководства в политическое и гражданское управление) оказалось трудно совмещать с дагестанскими традициями «договорных» отношений верховной власти с вассалами, непременного самоуправления и сохранения местных правовых норм.

Постепенно, методом проб и ошибок, обе стороны начали продвигаться к взаимным уступкам, но все же 13-летний петровский срок оказался слишком коротким, а военные столкновения первых лет – болезненными (стычки у Эндери, Утамыша, ссылка Адиль-Гирея).

Но эти короткие 13 лет показали, что компромисс в политических отношениях вполне достижим. Перемена в политическом статусе дагестанских земель открыла путь для положительных явлений самого разного характера. Много было начинаний, суливших хорошие результаты.

Наиболее заметно усиление торгового обмена. Еще задолго до 1722 г. были устойчивые торговые связи Дагестана с Россией. И вот сенатским указом от 17 декабря 1723 г. дербентских купцов перестали считать иностранцами, им были установлены такие же таможенные пошлины, как и для россиян. В 1724 г. были сняты торговые ограничения на товары, считавшиеся в те времена стратегическими. Тем же указом разрешено продавать на дагестанских землях без ограничения железо, свинец, порох. Как и прежде, завозилась медь (в ломе и изделиях).

Заботясь о снабжении и нуждах гарнизонов, сенат принял указ о беспошлинном провозе и свободной продаже в крепости Святого Креста и в Дербенте вина, табака, всяких хлебных и мясных припасов и скота. Вполне понятно, что вино и табак потребляли в основном военнослужащие, что же касается продовольствия, то его беспошлинная продажа расширяла рыночные возможности для скотоводов, земледельцев, торговцев Дагестана. Попутно отметим, что, дорожа Дербентом как морской стоянкой и стратегической крепостью, а также лояльностью дербентцев, Петр I серьезно заботился о нуждах этого города.

В архивах сохранилось достаточно документов, сообщающих о прямом снабжении дербентцев мукой и зерном, иногда и жирами с осени 1722 г. ввиду разорения окрестностей крепости, отсутствия подвоза и угрозы голода. В тяжелые годы русские власти брали жителей города на довольствие, как и военнослужащих.

В ноябре 1722 г. по предложению русских властей наиб провел перепись взрослого населения для государственного снабжения его хлебом по нормам. Есть и уведомления о получении крупных партий муки и хлеба: например, весной 1723 г. Петр I распорядился выслать туда «пять тысяч четвертей провианту» (т.е. 650 тонн), а также перегнать несколько грузовых судов, на которых дербентцы могли бы перевозить в город хлеб из Гиляна, если смогут его закупить там. Петр рассчитывал укрепить свое влияние в этой важной точке дагестанского побережья. Конечно же, он стремился к долгосрочной политической цели — царь вовсе не был филантропом.

Надо признать, он выбрал не худший путь. Рост товарообмена вел к расширению контактов: в Астрахани и Кизляре дербентские купцы открывали лавки. Кстати, сохранился указ сената от 1727 г.,
где, ссылаясь на жалобу дербентского наиба, от Астраханской канцелярии решительно требуют прекратить брать с этих торговцев «излишнее… понеже оные стали быть нашими подданными» (и далее ссылка на указ от 17 декабря 1723 г.). Появились лавки русских купцов в Дербенте, а также в Тарках, Эндери, Аксае.

Итак, торговые связи, как и планировал Петр I, расширялись. К сожалению, в других сферах экономики можно говорить только о начинаниях, иногда о планах, воплотить которые просто не успели, срок оказался слишком малым. В архивах, кстати, сохранились любопытные письма Адиль-Гирея. 20 апреля 1719 г., направляя Петру I целый список сведений, предложений и просьб, он просит царя прислать «искусного человека», который мог бы исследовать месторождения свинцовой руды в его владениях и определить их пригодность для разработки. В другом письме от 23 января 1721 г. Адиль-Гирей посылает канцлеру Г.И.Головину «несколько мешков» с просьбой исследовать, «потребны ли они к какому делу» — речь идет о геологических образцах. Оба документа датированы до похода 1722 г., однако и тогда шамхал был убежден, что помочь в разработке дагестанских полезных ископаемых может только Русское государство.

Однако пришлось все отложить до времени правления императрицы Екатерины II и возвращения в Дербент российских войск.