Размышлять — значит, существовать

Эксперты констатируют, что зомбирование сознания зашло так далеко, что, прочно оседая в подсознании, делает мыслящего человека управляемой бездушной субстанцией, слепо следующей злой силе, превращающей человечество в адский огонь, напророченный нам древними книгами, предупреждающими землян об опасности. Очнется ли мир от нависающей над ним угрозы, спасет ли, самоисцелится ли?

Впервые столкнувшись в начале 90-х с международным экстремизмом, терроризмом, правоохранительные органы, в том числе и из северокавказских республик, оказались в растерянности: слишком многое оказалось за гранью реального, того, что не вписывалось ни в какие представления о нарушении закона. Многое в те годы пришлось черпать из оперативной информации, поступающей из закрытых международных каналов, но уже тогда было ясно, что борьба предстоит серьезная, с большими потерями.

Нельзя сказать, что выход из того страшного, что пришло в нашу жизнь и оказалось настоящим испытанием, окончательно найден. Мы только в начале пути, но те шаги, что предприняты, — еще одно доказательство того, что у экстремизма, терроризма нет истинного лица, оно многолико и тем опасно. И чем более реально обозначены контуры проблемы, тем больше возникает методологических инструментов борьбы с искусственно созданными технологиями покорения мира. В чем же отличие борьбы с терроризмом, экстремизмом на Кавказе от, скажем, любого другого российского региона, центрального или в глубинке. Об этом журналист «Дагестанской правды» беседует с доктором философских наук, профессором ДГУ, членом экспертного совета при АТК республики Асият Бутаевой.

— Асият Магомедовна, так или иначе проблемы экстремизма, терроризма касаются каждого, кто живет в СКФО, нашей республике. У всех в памяти, каким испытанием оказались для Дагестана 90-е годы, да и сегодня острота вопроса не снижает накала проблемы и вызывает немало дискуссий. И общественники, и эксперты продолжают спорить, насколько действенны те или иные подходы к вопросам экстремизма, терроризма?

— Да, это были трудные времена. Тогда несколько поколений оказались заложниками безвременья, появились новые, рожденные в условиях, когда произошла ломка ценностных ориентиров, что послужило толчком для проявления гражданского неповиновения, проникновения в души и сердца юных россиян того негативного образа собственной родины, которое им внушали, выпуская в свет непонятные соросовские учебники истории, в том числе и новейшей, вводя Болонский процесс в российское образование и фактически уничтожив его. Да, многое чего было наворочено прежней властью. Все это вылилось в деформацию не только молодого, но и среднего поколения, попавшегося в постперестроечные жернова. И мы впервые ощутили ужас, когда из более чем благополучных семей стали пропадать сыновья, дочери, оказавшиеся в противостоянии с собственным народом. Много с тех пор воды утекло. Но и сегодня нельзя быть уверенными в том, что мы справились с последствиями жутких событий, в которых гибли наши дети. Да, мы сумели минимизировать потери, и это тоже можно считать убедительной победой. Вместе с тем не стоит заниматься самоуспокоением, а вырабатывать новые механизмы мощной профилактической защиты, что позволит сформировать устойчивое поколение, способное самостоятельно справляться с нашествием виртуальных интервентов, молниеносно распространяющихся по свету, меняющих обличье, вторгающихся в жизнь целых народов, например, под личиной ортодоксального ислама, мнимого решения других, не менее серьезных социальных проблем, волнующих современное общество.

В свое время отказ от традиционного образования стал главной подножкой, превратившей его в европейский суррогат. А, как известно, если ты хочешь разрушить общество, начни с его духовности. Ведь если подумать, на поверхности оказывается простая истина: когда человек разрушается изнутри, а традиционные ценности уходят в прошлое, образуется пустота, с этого момента и начинается то, что называется деградацией, личной, общественной, политической. Кто повинен в том, что тогда в реформенной России обесценилась роль педагога-воспитателя и было категорично сказано: только учить и не лезть в воспитание. И только когда государство столкнулось с происходящими в стране тревожными глубинными процессами, тогда, спохватившись, в школьном дневнике записали: не только учить , но и воспитывать.

Но время было упущено. И вузы, и ссузы перестали нуждаться, как сейчас говорят, в наставничестве, что и привело к перекосам в воспитании, уходу части молодежи в запрещенные в нашей стране группировки, отъезду в воюющие страны. А еще раньше молодежь начала уезжать учиться в исламские страны, откуда, понахватавшись опасной заразы, она перенесла ее на родную почву, сворачивая головы «непросвещенным» ровесникам, попавшим в зависимость от бородатых миссионеров из ближневосточных стран. И пошло-поехало…

— Все эти досадные проколы сыграли роковую роль, создав почву для террора, экстремизма…

— Понимаете, и сегодня, когда республиканская комиссия АТК, членом экспертного совета которой я являюсь, настаивает на том, чтобы каждый из нас не просто выезжал на места, в регионы, но и был своего рода фильтром, через который пропускается школьное, среднее, высшее образование. В этом я вижу логическую цепочку, прослеживающую профилактику по противодействию экстремизму, терроризму, чтобы на начальном этапе не упустить, не дать прорасти сорной траве, которая сгубила бы растение, только обретающее жизнь. Главное – общение с педагогами, учениками, чтобы до них доходило живое слово, а не бумажные отчеты, убивающие на корню идеи патриотизма, просвещения, традиционного воспитание, устоев, обычаев.

Важно, чтобы сегодня педагог был свое­образным политическим бойцом, а всеобуч по новейшей истории объективно отражал общественно-политические процессы, происходящие в нашей стране. Для этого, мне кажется, необходимы методички-выжимки, содержащие основные компоненты по трактовке внешней политике, противодействию терроризму, экстремизму, желательно с конкретными примерами, рассказами, к чему могут привести отторжение светских устоев, уход не в традиционный, а в воинствующий ислам.

Еще о чем бы хотела сказать. По сути своей светское образование не должно переходить в плоскость религиозного, сегодня более привлекательного, популярного. Отчего это происходит? На мой взгляд, оттого, что государство, общество испытывает потребность в идеологии.

-Только в какой? В чем, по- вашему, состоят главные ориентиры концепции национальной идеи?

— Дуализм несправедливости, нечестности, коррупции, который существует в светской жизни, в свое время подтолкнул к тому, что люди стали искать уединения и покоя в религиозных постулатах, и расколовшееся общество оказалось полярным. С одной стороны, абсолютное неприятие религиозных атрибутов, с другой – форсированное строительство мечетей, подмена одних духовных ценностей другими, чему власть не собиралась противостоять. И строились не только мечети, но и образовательные религиозные учреждения, медресе, мечетские школы. Просветительские центры ДУМД стали играть чуть ли не главную роль в образовательной политике республики.

Именно тогда своевременным оказалось открытие Дагестанского гуманитарного института, ставшего своего рода мостом между светским и религиозным образованием. Сегодня здесь преподается семьдесят процентов светских дисциплин и только тридцать – теологических. При моем участии здесь заложены основы научно-исследовательской лаборатории, методической основы исламской теологии. Вуз прошел аккредитацию, а среди изучаемых дисциплин – востребованные временем специальности: журналистика, прикладная информатика, теология, лингвистика, открыта магистратура.

ДУМД предлагает вузу готовить грамотных светских богословов. Это важно. Светски воспитанные, в костюмах и галстуках, богословски подкованные – вот современный образ дагестанских алимов. Что ж, такой подход необходимо приветствовать. То есть ДУМД понимает, что конкуренция достаточно серьезная, нужно быть во всеоружии для того, чтобы просвещенный ислам органично сосуществовал со светским миром, на равных общался на многоконфессиональном уровне.

Но и светский мир должен помнить и знать, что одно дело – религия, то есть традиционный ислам, другое – ортодоксальный, с которым мириться нельзя.

Моя точка зрения на этот счет: мы должны четко разбираться в современных политических, религиозных представлениях, уметь вести диалог, не совершая роковых ошибок, не допуская невежественности как религиозных деятелей, так и отдельных представителей власти. Диалектика ведь предполагает преемственность в развитии, то есть брать лучшее, а не худшее. А духовность содержит в себе просветительство, которое держится на трех китах, иначе говоря, на вере, воле, выборе. Человек – существо, которое представляет собой психологическое, разумное гомосапиенс, то есть размышляющее, и если его вера связана с душой, воля с психикой, то выбор связан с разумом.

И когда религиозное духовенство, светская образовательная система создадут единое образовательно-просветительское пространство, тогда можно будет говорить о результатах, к которым мы стремимся, в основе которых должны быть, как и прежде, традиционное воспитание, глобальное осознание процессов, лежащих в основе развития человеческого общества, сохранение этническо -культурных границ, самобытность, все то, что составляет культурный геном гражданина и патриота.