Романтики с ярлыгой

По нескольким причинам. Во-первых, назовите мне молодого человека (даже сельского!), который, оторвавшись от смартфона, блогов, Инстаграма и прочей интернетовской атрибутики, возьмет в руки ярлыгу и отправится на высоту 2000-3000 метров. Во-вторых, сейчас нет тех многочисленных колхозных отар. Поглядишь с какого-нибудь четырехтысячника окрест, а отар раз, два и обчелся, хотя сейчас положение выправляется, о чем мы поговорим позже.

В-третьих, главенствующая пока в обществе идеология, на знамени которой начертан лозунг «Купи-продай!», отнюдь не способствует возрождению традиционной для Страны гор животноводческой отрасли. Проще купить в Ставрополье или Калмыкии отару оптом, а потом продать её у подножия Тарки-­Тау.

Все это, конечно же, плохо. Но отметим, что плохо, если сравнить нынешнюю статистику со статистикой развитого социализма, когда автор этих строк с того же четырехтысячника в 60-70-х годах прошлого века мог насчитать на близлежащих склонах, скажем, Богосского хребта десятки отар овец. Было! А несколько недель назад я с большим трудом «нащупал» на склоне хребта Къад одну-единственную отару.

Овцеводство в нашей республике – не просто сектор экономики, а традиционный уклад жизни, имеет важнейшее значение в жизне­обеспечении значительной части сельского населения. В этой связи вспомним дореволюционных еще времен знаменитых дагестанских барановодов Пайзулу из Чиркея и Нажмудина из Гоцоба.

Если за годы аграрных преобразований поголовье овец и коз в стране в целом сократилось почти в три раза, то Дагестан выступает единственным регионом, где оно не только сохранено, но и превысило уровень 1990 года (148%), составив более 5 млн голов. В результате этого сегодня мы по численности овцепоголовья занимаем в России первое место с долей в общероссийском объеме на уровне 21%, тогда как в 1990 году занимали только четвертое, уступая Ставропольскому краю, Ростовской и Читинской областям.

Более того, мы имеем уникальную специфику, которая не встречается ни в одном другом регионе России, – отгонную систему ведения животноводства, при которой два раза в год осуществляется перегон скота: весной – на летние пастбища, в горы, а осенью – на равнину, на расстояние до 500 км. Естественно, это значительно осложняет ведение животноводства, увеличивая расходы, и соответственно обусловливает необходимость учета в федеральной аграрной политике.

На землях отгонного животноводства, площадь которых составляет около 1,5 млн гектаров, на зимовку размещается более двух миллионов голов овец и коз. Содержать овцепоголовье в зимнее время в горной местности экономически невыгодно: грубые корма для скота в республике заготавливают на низменности, их доставка в горы и кормление при стойловом содержании овец и коз 5-5,5 месяцев приведет овцеводство в упадок. На зимних пастбищах страховой запас кормов заготавливают из расчета на 40–50 дней.

Еще нужно иметь в виду то, что перспективы развития овцеводства связаны со стремительно возрастающей потребностью в баранине во многих регионах страны. Баранина относится к наиболее ценным видам мясной продукции. В последние годы в России стремительно растет спрос на молодую баранину, особенно в столичных ресторанах и супермаркетах, куда частными лицами ежедневно из республики отгружаются сотни голов в живом виде. Поэтому расширяется число сельхозпроизводителей, занимающихся овцеводством, в первую очередь среди фермерских хозяйств.

В середине августа мне довелось встретиться на альпийских лугах в Цумадинском районе с чабаном-романтиком Юсупом Халиловым, чья отара, как выяснилось, входит в состав СПК «Возрождение». За хребтом пасутся и другие отары этого сельскохозяйственного производственного кооператива, их общее поголовье около 12 тысяч овец. В Ащинском направлении Тиндинского сельсовета, как мне сказали в местной администрации, пасутся еще пять фермерских отар, в каждой из которых поголовье достигает одной тысячи и более овец. Так что скептическое отношение к цифре «5 миллионов», которое существует в быту, лично мне пришлось малость изменить. Действительно, овцепоголовье в республике растет.

Управляющий СПК «Возрождение» Шарапудин Сайпулаев, к примеру, намерен расширить производство, сделав его полностью племенным. В отарах СПК овцы в основном тушинской породы, их привезли из грузинской Тушетии – это не только отличная шерсть, но и отменные традиционные дагестанские шубы типа «сагула» и «хабарча». В СПК семь чабанов, зарабатывают они неплохо – по полмиллиона рублей в год. Юсуп Халилов, Магомед-Расул Халилов, Шамиль Сайпулаев, Магомед Албулатов считают, что у них хорошие перспективы, и, похоже, из романтиков они в скором времени превратятся в прагматиков.

… Вот она, отара! Достаю бинокль, ищу чабана. Да, вижу, как и положено, над отарой. Идем по крутому склону навстречу друг другу. Знаете, встретиться с человеком «оттуда» для чабана на таких заоблачных высотах – целый праздник! Юсуп оброс бородой и шевелюрой, но лицо с белозубой улыбкой так и сияет. Два белых волкодава, которые прошлым летом чуть не загрызли меня возле чабанского коша, теперь доброжелательно поглядывают.

– Так это ты был прошлым летом у истока? – удивляется Юсуп.

– Я тебя тоже видел там, наверху с овцами, – объясняю ему, – но подниматься у меня уже не было времени. В этом году дал себе слово найти отару и чабана. Так что салам алейкум!

Разговорились. Юсуп – действительно романтик, не налюбуется пейзажами, ведь отсюда видна не только Страна гор, но и Грузия, и Чечня. И ярлыга у него в руках классическая, со специальной загогулиной в конце для захвата овцы за ногу.

– Оставайся, молодого барана зарежу! – просит меня Юсуп, увидев, что я надеваю рюкзак.

– Для одного меня жирно будет, – отвечаю. – В следующем сезоне приеду со всей редакцией «Дагестанской правды», благо, до леса дорогу построили, можно на машине подняться.

– Обязательно приезжайте!

Даю ему честное пионерское слово и желаю романтику с ярлыгой много-много овец в СПК «Возрождение», а всем дагестанцам – возрождения былого величия овцеводческой отрасли!