Слово капитану

— Вы часто рассказываете о трех кризисных ситуациях, которые запомнились за восемь лет плавания…

— Конечно, их было больше, но эти три часто вспоминаю потому, что тогда я не знал, что делать дальше. Речь идет о растерянности, тупике. А случаев, когда было ясно, что предпринять и «куды бечь», можно привести множество — из них и состояли оба похода.

Например, полный оверкиль у родного махачкалинского причала в день встречи. Много народа оказалось на палубе разгруженной яхты, и она опрокинулась! Отделались хохотом и общим купанием… Такого у меня никогда и нигде не было, даже у мыса Каприкорн в Австралии, где яхту по моему недосмотру положило мачтой на воду, вернее, градусов на 110. Ну, вычерпал ведер 8-10 из «салона», просушился и пошел дальше, в Дарвин.

— Еще бы случай узнать…

— Два раза, в Атлантике и Тихом океане, попадал в грозу. Молния била в гребень волны где-то совсем рядом, ослеп оба раза полностью минут на десять. Зигзаг молнии отпечатался на сетчатке на долгие часы — хоть открой глаза, хоть закрой.

Про ураган в Магеллановом проливе уже рассказывал. В безлюдной безы­мянной бухте давление упало сильно, скорость ветра была не меньше 40-45
м/сек. – спасли четыре якоря, поставленные друг за другом.

— Огромность океана и миниатюрность яхты. Не угнетает это сравнение?

— Я знаю об этом соотношении заранее — и в этом спасение. Знаю возможности яхты, ее скорость. Не ставлю сроков и рекордов, а терпение — оно при мне. Ведь мой «утюжок» больше 98 миль в сутки (Индийский океан) не выжимал.

— От чего зависит настроение?

— На суше — от отношений с близкими, в океане — от давления и погоды. Давление падает — падает настроение. Появляется солнышко — жить веселее.

— Моряки во все времена были суеверны…

Яхту легендарного путешественника Евгения Гвоздёва, которую известный мореплаватель построил на балконе собственной квартиры, установили в Историческом парке «Россия – моя история», где также в скором времени планируется представить экспозицию, посвящённую жизни уникальной личности, сообщает ГТРК «Дагестан».
В том, насколько действительно была мала яхта известного российского мореплавателя, по словам которого после загрузки продуктов и необходимых вещей внутри едва оставалось место растянуть ноги, в скором времени сможет убедиться любой желающий.
Ометим, что именно Евгению Гвоздеву принадлежит рекорд прохода через Магелланов пролив на крошечном судне.

— Морская, вернее, мореходная среда буквально замешана на поверьях и суевериях. Например, ветра нет — надо посвистеть. Только сейчас этот замес стал не таким крутым. Высокий уровень техники все же позволяет делать морское ремесло менее опасным и более предсказуемым. За восемь лет плаваний по миру я убедился, что чем выше уровень образования, знаний, культуры и жизни, тем ниже уровень религиозности. Сам я атеист и уверен, что знание проблемы от страхов и суеверий освобождает. Ну, иду я, скажем, в каком-либо районе. Я его знаю, знаю течения, направления ветров. Скажите, чего бояться? Это не самоуверенность, а уверенность. Плюс личный опыт. И тем не менее не забываю высказывание Страбона о том, что люди делятся на живущих, умерших и моряков. Обитание во враждебной человеку среде все же что-то значит.

— Какая из адаптаций легче: в море к одиночеству, пусть даже деятельному, или на суше к обществу?

— Эти циклы мне пришлось переживать неоднократно, и для меня второе труднее. В океане все ясно с целью и способами ее достижения: выжить, уцелеть, дойти до берега любой ценой. А на суше жизнь сложнее не только в смысле пересчета цен с рублей в доллары и обратно: за время плавания она так сильно меняется.

— Примитивность обоих суденышек, на которых были совершены кругосветки: давайте обсудим ее. Вам встретились десятки, если не сотни прекрасных современных яхт. Никому не позавидовали?

— Только семейным экипажам. Их, по моим подсчетам, 80-90 процентов в числе идущих вокруг света. И никто не считает это подвигом. Это просто долгая и интересная жизнь на воде. Современный уровень судостроения и навигации позволяет сделать ее не только комфортабельной, но и достаточно безопасной. Мне не раз приходилось видеть годовалых детей в ярких спасательных жилетах, которые во время стоянки в марине возились на палубе яхты по соседству.

— А остальные 10-20 процентов яхтенных экипажей?

— Это путешественники и профессиональные гонщики на прекрасных яхтах. Нередко за ними стоят не компании и корпорации, а целые государства. Вот еще одна область, где мы капитально отстали. Возвращаешься на Черное море или на Каспий и не видишь ни одного паруса. А ведь парус — это показатель стабильности, развитости и гармоничности государства. Вот этому можно позавидовать, а чужим яхтам — нет. Я ведь знаю, что мне они по плечу. Вот пусть их хозяева и капитаны попробуют походить на моем «утюжке».

— Вы утверждаете, что кругосветное плавание на современной 10-12-метровой яхте при нормальном финансировании и оснащении доступно сейчас любому средней квалификации яхтсмену, что это давно уже не геройство. Так?

— Совершенно точно. Недаром теперь такого рода предприятия всячески усложняются. То это походы через «ревущие сороковые широты», то заходы в полярные области, то два витка вокруг света в одном плавании и т.д. А пора героев-одиночек прошлого века с их стандартным, вернее, классическим маршрутом «Гибралтар — туда, Суэц — обратно», — эти времена прошли.

В первом плавании мне встретились 23 человека, которые шли вокруг света, и только четверо собирались писать книги, да и то, скорее, для себя. За рубежом это действительно давно уже никого не впечатляет и давно уже не героизм. Тем более — не тема для книги.

Это не редакция, если в нее не заходят странные, необычные люди. Вот с одним из них в коридоре «Дагправды» осенью 1985 года поздоровался и выслушал его журналист Олег Санаев. Выслушал и удивился: посетитель собирался обойти на яхте Каспийское море по периметру. Сначала по часовой стрелке, потом – против. Говорил, что это часть его подготовки к одиночному кругосветному походу. Журналист понял, что этого чудика с его мечтой и самодельной яхтой ему сам Бог послал, и все последующие годы старался этот подарок отработать.

— И что же делать журналистам в эпоху дегероизации яхтенных капитанов? О ком писать, если налицо кризис жанра?

— Земля остается яркой и загадочной, и о ней нужно рассказывать. Занимайтесь популяризацией знаний об океанах и материках.

— Но для этого нужно, чтобы журналисты выходили в море или чтобы яхтенные капитаны брались за перо.

— И то, и другое происходило неоднократно. А для меня в этом смысле примером служил мой коллега Едрик Прусак, поляк, профессиональный музыкант, хозяин и капитан 14,5-метровой яхты «Серенада». Они с женой, сыном и дочерью шли вокруг света, и я их встретил в океане трижды — на Таити, Паго-Паго и Фиджи, где он лечил меня от ожога ноги. Так вот, Едрик снимал и писал для финского ТВ, отправляя кассеты с сюжетами о плавании из каждого порта (в каждом следующем порту его уже ждал гонорар). Супруга Едрика была корреспондентом женских журналов, а дети посылали репортажи в детские издания, вели дневники, делали фото. Вот это и есть деятельная, как вы говорите, любовь к морю и путешествиям.

— А что вы скажете о коллегах-­одиночниках, в рассказах которых бушуют «многоэтажные волны» и у яхт отваливаются кили?

— Все это, конечно, имеет право на жизнь, так как время от времени в море случается. А что касается книг и журналов, то все зависит от чувства меры у пишущего, потому что нередко страшилки сочиняются для нагнетания «драматизму».

— Именно так – «драматизму»?

— Ну да, именно так. Потому что с истинным драматизмом в яхтинге сейчас проблемы… Ведь даже вокруг легендарного мыса Горн чилийские и аргентинские владельцы прогулочных судов возят туристов. В обе стороны.

— Несколько слов на вашу любимую тему: парус и туризм в Дагестане.

— Мне уже не раз приходилось говорить, что российские, в частности прикаспийские, города и порты разительно отличаются от зарубежных приморских городов отсутствием на море парусов и яхт. Почти полным! Махачкала в этом смысле очень характерна и показательна: подходя к родному порту, я не обнаружил ни одного паруса, кроме своего собственного. Такая картина в других концах света, где мне приходилось бывать, во-первых, очень редка, во-вторых, свидетельствует о каком-то неблагополучии в стране. Это же ненормально, когда люди, живя у моря или океана, не ходят по нему под парусом, не ловят рыбу, не купаются.

— Какой вид неблагополучия, на ваш взгляд, характерен для нас?

— Скорее всего, бедность, нестабильность, неуверенность в завтрашнем дне. Людям хватает испытаний и потрясений на берегу, на суше, и за ними незачем отправляться в море. Вдобавок водный спорт — это дорогой спорт. Порой очень дорогой. И далеко не каждый может себе позволить им заниматься.

— Такое впечатление, что из всего многообразия водных видов спорта вы имеете в виду один — парусный.

— Действительно, водных видов спорта очень много, их даже не все сразу и вспомнишь. Во-первых, это все виды плавания, в том числе подводное и фигурное, прыжки в воду, водное поло, все виды гребли, все виды водно-моторного спорта, включая водные лыжи. И, наконец, парусные дисциплины, начиная от виндсерфинга (доски с парусом) до крейсерских яхт, способных пересекать океаны. Я еще не назвал всякие экзотические виды вроде гибрида водных лыж с парапланом или ныряния на большую глубину…

— Конечно, не все из этого обширного списка подходит для нас, не все можно культивировать на море…

— Именно поэтому я действительно считаю, что будущее водного спорта в Дагестане — за парусом. Особенно если вспомнить наши ветра и славу Каспия как одного из самых бурных и непредсказуемых морей мира.

Активное развитие парусного спорта — это наше славное советское прошлое. Ведь многое из того, что сейчас придется с огромным трудом возрождать и восстанавливать, у нас уже было.

Действовал яхт-клуб в Каспийске, была федерация яхтенного спорта Дагестана, морской пейзаж украшали паруса нескольких частных яхт А. Мелехова, Д. Чекалина, К. Пипкина, катамарана М. Гитинова. Наши яхтсмены ходили по Каспию, бывали гостями на его восточном берегу, в Астрахани и Баку, принимали участие в гонках на приз «Золотой нактоуз».

Интересно вспомнить, что в Избербаше проводились всесоюзные соревнования по подводному плаванию, и от Дагестана на них выступала своя команда. Кажется, в ДОСААФе тогда тоже готовили юношей к службе на флоте и преподавали какие-то морские дисциплины. А сейчас даже военные моряки греблей не занимаются, хотя раньше она была частью боевой подготовки.

Действовал клуб юных моряков «Алые паруса», имевший две яхты типа «Ассоль». На них ребята под руководством опытных инструкторов ходили не только на Сулак, но и на Волгу. После кругосветки на яхте «Саид» я навестил своих друзей в Актау. В это время там проводились международные яхтенные соревнования школьников, участвовали команды Азербайджана, Туркмении, Казахстана и России (из Астрахани). То есть были представлены все прикаспийские республики, кроме Дагестана. И мне было очень обидно вручать призы и поздравлять «чужих» яхтсменов, хотя я испытывал к юным морякам самую искреннюю симпатию.

— А как дела у наших соседей по Каспию со взрослым яхтингом?

— И в Актау, и в Астрахани (не знаю, как дела в Баку) действуют яхт-клубы и парусные школы для детей. Проводятся регаты, строятся яхты. Конечно, дыхание общего экономического спада ощущается везде, но такой деградации, как у нас, нет, кажется, нигде. Фактически со своей 3,7-метровой яхтой я остался здесь, в Махачкале, один, совсем один. Как в океане.

Не могу в этой связи не вспомнить своих впечатлений о тихоокеанском острове Таити. Во всей Французской Полинезии население не превышает 230 тысяч человек, а в яхт-клубе главного острова основам яхтенного спорта ежегодно обучаются 1600 мальчиков и юношей. Конечно, можно сказать, что для островного государства это жизненная необходимость, но у нас другая крайность — живя у моря, мы вообще не занимаемся парусным спортом хотя бы для отдыха или самоутверждения.

— А ведь придется. Кризис и нестабильность не будут длиться вечно.

— Действительно, в конце концов наступят времена, когда будет реализовываться туристский потенциал Дагестана, и нашим гостям будет мало горной экзотики, и они сами напомнят нам об отдыхе на море. А у нас ни яхт, ни рулевых, ни нормальных стоянок для судов. Кстати, именно то, что яхты негде ставить, и является одной из причин упадка у нас парусного спорта. И его возрождение нужно начинать с решения именно этой проблемы. По-моему, при расширении и реконструкции Махачкалинского порта и нужно бы предусмотреть место и для яхт-клуба. Потом сделать это будет и сложнее, и намного дороже.

— Как-то незаметно в наш разговор о спорте вмешался бизнес, а именно – туристский.

— Спорт и бизнес сейчас неразделимы, и во всем мире яхт-клубы – это высокорентабельные структуры, сочетающие спортивные и коммерческие функции и интересы. Подчеркну, что парусная школа для детей на о.Таити, о которой я рассказывал выше, платная. Платить приходится и за стоянку в яхт-клубах, и за членство в них, и за обслуживание судов, и за гостиницы. Чисто спортивный яхт-клуб в Махачкале сейчас невозможен — он быстро умрет.

По опыту других приморских стран, хотя бы той же Турции, где количество яхт на стоянках в морских гостиницах измеряется сотнями, можно предположить, что через несколько лет и у российских состоятельных людей появится мода не только на автомобили, но и на яхты. (Мне уже встречались российские суда, которые стоят в портах Кипра или Турции, а их хозяева — в Москве). И возникнет необходимость этой моде соответствовать. Вот тогда вдобавок к спортивному, военно-прикладному и воспитательному прибавятся и туристическое, коммерческое значение водных видов спорта. Но чтобы это произошло, понадобится много сил и средств. Парус на Каспии не должен быть одиноким.