Старая мельница

Там где-то старая мельница
Крутится, вертится,
Бьется о камни вода.
Старая мельница –
Все перемелется,
Только любовь – никогда.

Замечательная песня Игоря Николаева, полувековой, наверное, уже давности, но до сих пор напоминает каждому что-то свое. Потому что:

Я уехал в край далекий:
Море, пальмы и песок.
Только по ночам мне снится
Милый сердцу уголок.

Это, скорее всего, где-то в российской глубинке, откуда родом Игорь Николаев. В Стране гор для каждого из нас тоже найдется свой милый сердцу уголок, связанный со старой мельницей.

В мельнице есть что-то очень доброе и земное, в то же время жизненно необходимое и повседневное – ведь это хлеб! Но боюсь, что мы забыли вкус и аромат настоящего домашнего хлеба из муки, смолотой в милом сердцу уголке.

Потому что все меньше мельниц, практически не сажаем своей пшеницы: нам откуда-то что-то привозят. В перестроечные годы, оказывается, нас кормили даже французским фуражным зерном…

Вот и вспоминается мне старая анчихская мельница, что в Ахвахском районе и ее незабвенный хозяин Хамдулла. Аул Анчих – один из крупных в районе, а большому селению обязательно полагается мельница. Я тогда был собкором «Дагестанской правды» по горным районам и во время своих многочисленных командировок не упускал случая заехать к Хамдулле, послушать неповторимую музыку жерновов и падающей на крыльчатку воды, прямо из-под вращающегося жернова черпнуть деревянной ложкой все еще теплый урбеч, смаковать его вкус и аромат и сказать мельнику:

– Баркалла, Хамдулла, отменный урбеч!

Мельница располагалась на берегу речки Каратинка под огромной нависшей скалой и представляла собой живописнейший уголок. Благо, рядом росли еще фруктовые деревья и виноград, посаженные руками старого анчихца. Скала над мельницей и восхищала, и пугала. Каждый раз, бывая здесь, какое-то смутное чувство беспокойства одолевало меня, но дикая красота заглушала даже шестое чувство…

Прошли годы, я уже работал в отделе редакции. И как-то звонят мне коллеги из района:

– А ты знаешь, анчихскую мельницу завалило скалой!

– А Хамдулла? – почти вскрикнул я.

– Жив твой друг, жив! Той ночью его не было на мельнице.

В очередную командировку я, конечно, посетил анчихскую мельницу, вернее, то, что от нее осталось. Печальное это было зрелище! Но главное – Хамдулла избежал ужасной участи.

К сожалению, я тогда не фотографировал, а то у нас была бы фотография анчихской мельницы «до» и «после». Зато в мае этого года сфотографировал акнадинскую, вернее, то, что от нее осталось. Нет, тут скала не падала. В Акнаде – это Цумадинский район – мельницу убило время.

Дело в том, что акнадинцев выселили, потом переселяли обратно, затем они сами переселились на равнину, а мельница тем временем все ветшала и ветшала. Она умерла от старости. На фотографии вы видите: остались одни жернова да каток, которым когда-то утрамбовывали земляную крышу мельницы.

Но у этой истории есть, по-моему, счастливый конец. Акнадинцы потихоньку начинают застраивать старый аул, когда-то бывший «шамилевской Сибирью» (имам сюда ссылал своих провинившихся воинов и наибов), периодически приезжают сюда. Один из них, Омар Гасанов, сказал мне:

– Иншаллах, потихоньку восстановим Акнаду.

– А мельницу? – спрашиваю я.

– Мельницу в первую очередь! – отвечает Омар уверенно.

… Крутится, вертится старая мельница. Все перемелется. Но только не любовь к милому сердцу уголку.