Узник концлагеря «Зандбостель»

Абдурахман Гаджиев родился в 1919 году в высокогорном ауле Ириб Гунибского округа Дагестанской области в крестьянской семье Гаджи Ибрагимова и Марин Гаджиевой.

После окончания школы в 1938 году Абдурахман, у которого был красивый почерк, устроился работать секретарем в райпрокуратуре, потом паспортистом в райотделе милиции, чтобы поддержать мать и детей старшего брата, который был на фронте. В сентябре 1940 года Абдурахмана избрали первым секретарем Чародинского РК ВЛКСМ. Вскоре он женился на девушке Патимат из села Хинуб. В апреле 1941 года Абдурахман был призван в ряды РККА. Службу проходил на Украине. Там и застала его Великая Отечественная война.

До августа 1941 года его полк несколько раз выходил из окружения и, отбивая сильный натиск врага, отступил до Кировоградской области Украины. Здесь 5 августа 1941 года в селении Подвысокое полк еще раз попал в окружение противника в числе других частей Красной Армии. И Абдурахман с другими товарищами, контуженный и раненый попал в плен. С августа 1941 года по апрель 1942 года его содержали в лагерях на Украине. В апреле 1942 года вместе с другими бойцами он был этапирован в лагерь № 10 Б «Зандбостель» в Северной Германии. В этом лагере с конца 1942 года до освобождения английскими войсками (29 апреля 1945 года) Абдурахман состоял членом подпольной антифашистской организации.

Новую партию пленных пригоняли в баню, раздевали и придирчиво разглядывали тело. Если оно измождено, болезненно – на щеке пленного чертили черный крест – в могилу. Долго разглядывали и Абдурахмана. Рядом стоял эсесовец и хмуро глядел в упор. Обмакнув палец в тушь, он ждал решения «комиссии». Высокий, плечистый горец пока еще не был похож на кандидата в покойники: кто-то из хозяев лагеря махнул рукой – пусть остается. Абдурахман Гаджиев вышел из бани без черного креста. Жив!

Какой путь избрать?

Лагерь в торфяных болотах. Кромешный ад. Из него три пути. Первый – могила в лесу, второй – бежать. Этот путь избирал не один человек. Многие вырывались за колючую проволоку. Но их или догоняли овчарки, или засасывало болото. Иные же избегали и овчарок, и топи, зато напарывались на вилы жирных бауэров.

Третий путь – подлый, к власовцам или бандеровцам из «Русской освободительной армии» – гнусное предательство. Пауки-агитаторы заманивали в свою паутину легковерных людей, не имеющих за душой ничего святого. Их было немного, но такие были…

Среди военнопленных немало было армян, грузин, азербайджанцев, дагестанцев. И к ним подослали агитаторов. «Вступайте в «Кавказский национальный легион», – призывали они. Нашелся «агитатор» – предатель из Кабарды. Он не только агитировал, но и составлял списки военнопленных с Северного Кавказа: осетин, чеченцев, дагестанцев. Желающие идти на фронт получали оружие, не желающие – пулю в лоб. В списке и Абдурахман Гаджиев.

Утром на кухне Абдурахман опустил ногу в ведро с кипятком. Опустил и рухнул на цементный пол каптёрки. Его принесли в барак, положили на нары, распороли штанину. Кожа клочьями отстала от икр. Что-то разорвали, чем-то замотали ногу. Прибежал надзиратель, распорядился отправить пострадавшего в лагерный лазарет. Абдурахман корчился от невыносимой боли, но душой был спокоен: найден путь! Еще будет возможность послужить Отечеству.

Под угрозой смерти

В условиях жесточайшего террора гестапо, слежки и доносов самоотверженные патриоты начинали подпольную работу среди военнопленных.

Подпольем в Зандбостеле руководили военнопленные политработники Красной Армии: вначале Владимир Комянин, Александр Тёмников, затем Евгений Звёздкин.

С каждым из них активно сотрудничал аварец из Ириба Абдурахман Гаджиев. Он выполнял опасные, рискованные поручения. Особенно большую пользу он принес в установлении связи с иностранцами: французскими, албанскими, югославскими военнопленными.

Александр Тёмников однажды сказал Гаджиеву: «На кухне работают французы. Подружись с ними. Это очень и очень нужно. У них тоже есть свое коммунистическое подполье. Надо работать сообща».

Француз Роже Придан хорошо знал русский язык. С ним и подружился Абдурахман Гаджиев. Вместе чистили брюкву, вместе перебирали картошку в кухонном подвале. Вместе тосковали по родине.

Как-то раз, будучи наедине с Роже Приданом, Абдурахман мечтательно проговорил:

– Очень бы хотелось знать: как там на фронтах…

– На фронтах неплохо, – сказал Р. Придан.

«Ага, француз в курсе событий», – подумал Гаджиев.

– Расскажите, Роже.

– А вы потом эсесовцам?

– Они мои враги, смертельные. Ведь я, – Абдурахман перешел на шепот, – коммунист. Понимаете, коммунист…

Роже доверительно пожал руку Абдурахману и кратко сказал: «Пойдем».

На кухне стояла огромная колода для рубки мяса. Но ею не пользовались: мясо-то заключенным не полагалось. А французы хитро запрятали в ней радиоприемник и, когда немцев не бывало близко, настраивались на родные волны.

На этот раз Роже поймал московскую волну, Абдурахман услышал голос Левитана, голос Родины. Он опустился на колени, и по его впавшим щекам покатились слезы. Говорят, что горцы не плачут. Тут нельзя было удержать слезы…

Голос Родины принёс много радостей: Красная Армия уже с 1943 года гнала гитлеровцев на Запад, очищала родную землю от коричневой чумы. А. Гаджиев стал записывать сводки Совинформбюро. Они волновали весь лагерь. К малодушным вернулась вера в победу, а мужественные стали еще активнее оказывать сопротивление лагерному начальству.

Роже Придан познакомил Абдурахмана Гаджиева с руководителем французского подполья Лаказом. Началось более тесное сотрудничество советских и французских подпольщиков.

Французы, албанцы, бельгийцы постоянно получали посылки из дома и из Красного Креста. В них бывали кофе, шоколад, масло, галеты, одежда. А советские военнопленные находились на особом режиме – им ничего. Иностранцы знали это и по возможности щедро делились с узниками из СССР.

В тоске по Родине

Абдурахман Гаджиев был не единственным аварцем в лагере. Здесь томились его соплеменники из Чоха, Гоцатля, Салты, Цемера и Цуриба. Время от времени аварцы собирались вместе и подолгу говорили на родном языке. Говорили о горах и ущельях, о своей горькой судьбе. В один из таких дней к ним подошел немецкий полковник, приехавший вербовать в «Кавказский легион». Это был седой старик с морщинистым лицом и тусклыми, безжизненными глазами. Он заговорил: «Братья-кавказцы, вас ждет благородная миссия – помочь Германии покончить с большевизмом. Вступите в «Кавказский легион».

Говорил он вяло, не глядя людям в глаза. Голос его был хриплый, простуженный, казалось, он говорил не то, что хотел. И вдруг полковник насторожился, рупором подставил руку к уху.

– Кто-то из вас сказал по-аварски. Вы аварцы? – спросил он.

– Да, аварцы. Из Дагестана, – ответили ему.

Полковник вздрогнул, провел ладонью по лбу и заговорил по-аварски:

– Я тоже из Дагестана, – с глубоким вздохом сказал он. – Я здесь с Первой мировой войны. Служу тут… Я сейчас говорил по-русски. Все слышали. Теперь говорю по-аварски. Пусть это останется между нами… У меня большой чин, хорошая дача, своя машина. Я живу в достатке. Но лучше бы я жил в землянке, ел сухой чурек и ходил пешком, но только бы на родине. На родине! – Он достал платок, вытер глаза и пошел прочь – придавленный, сутулый. Агитация повернулась другой стороной.

Свобода

Выжили! Не встали на колени! Не предали Родину! 29 апреля 1945 года сбежали в панике гестаповцы, сбежал штаб лагеря. Остались только «стрелочники» – солдаты охраны. Заключенные разоружили их, сняли с вышек часовых, перебили овчарок. Свобода! Дождались!

Дождались те, кто не поверил провокаторам из РОА и УВВ, кто верил в могущество своей Родины, кто не захотел продавать свое Отечество. Был среди них и аварец из Ириба Абдурахман Гаджиев.

После освобождения из плена в конце апреля 1945 года тов. Гаджиев получил в память о совместной антифашистской работе от партийной организации Франции почетный билет Компартии Франции (секция им. Габриэля Пери).

Постановлением бюро Дагестанского обкома КПСС от 17 января 1958 года Абдурахмана Гаджиева восстановили в партию без перерыва в партстаже, то есть с августа 1940 года.

В 1959 году он был избран председателем колхоза им. Орджоникидзе с. Ириб. С сентября 1959 года по сентябрь 1960 года работал освобожденным секретарем парторганизации колхоза им. ХХ съезда партии. В последующие годы трудился на разных партийных и руководящих должностях в Чародинском районе.

Абдурахман Гаджиев был ударником IX пятилетки и награжден знаком победителя социалистического соревнования за 1973–1978 годы. С 1965 по 1977 год был председателем Совета ветеранов войны Чародинского района. За активное участие в военно-патриотическом воспитании молодежи был награжден Почетными грамотами Дагестанского обкома и ЦК ВЛКСМ. Он был награжден Указом Президиума Верховного Совета ДАССР орденами Красной Звезды и Трудового Красного Знамени и пятью медалями.

За годы совместной жизни с Патимат в семье Гаджиевых родились и выросли замечательные дети: пятеро дочерей – Марин, Сара, Асият, Рисалат, Кавсарат и сын Гаджимагомед. Все они получили образование и успешно работают, за исключением единственного сына, который скоропостижно умер в 54 года.

Конечно, долгая, мучительная, жестокая, оскорбительная и унизительная жизнь в концлагере фашистской Германии, фронтовые ранения, неутомимая работа после войны не могли не сказаться на здоровье ветерана Великой Отечественной войны Абдурахмана Ибрагимовича Гаджиева, который, скоропостижно ушел из жизни.

Он похоронен в родном Ирибе.

Использованы материалы из книги Д. Трунова «Люди-братья» и беседы с дочерью А. Гаджиева Марин