Воспоминания о военном детстве

Моё детство проходило далёко от войны, в небольшом степном городке Атбасаре Акмолинской области Казахстана. По своим природным условиям земля там не очень-то ласкова к своим обитателям. Всюду бескрайняя степь. Ветры буйно гуляют: препятствий-то никаких. Зимой метели, бураны с морозами до минус тридцати градусов и более. Летом знойное солнце, засуха. Дожди — явление очень редкое, причём большей частью в холодные дни осени.

В нашем городе самым большим предприятием было паровозное депо, поскольку станция Атбасар представляла собой железнодорожный узел, через который курсировали поезда дальнего следования, связывающие Казахстан и Сибирь.

Я жила тогда с дедушкой и бабушкой. Мама умерла ещё до войны, отец — инвалид с новой семьёй проживал на селе в сорока километрах от Атбасара.

Жили мы в те годы, как и все простые люди, довольно трудно. Хлеб получали по карточкам — 400 граммов на человека. Это на иждивенцев, а дедушка — служащий депо — получал по 600 граммов в день. Паёк, конечно, очень скудный, но с голоду всё же никто не умирал. Почти у каждого домишки или землянки, из которых состоял весь город, был непременно какой-то огород, где выращивали овощи, картофель. Правда, урожаи здесь были довольно жалкие: картошка, например, размером больше голубиного яйца, но всё равно это был ценный, можно сказать, основной продукт питания, им дорожили. А грядки овощей поливались вручную. Дождей-то никаких. Воду носили вёдрами от водокачки. В пригородной зоне было расположено обширное подсобное хозяйство депо, где выращивали картофель, капусту и другие овощи для столовой. Осенью, когда собирали урожай, на капустном поле оставались большие зелёные листья. Мы с бабушкой, как и другие женщины, собирали их и засаливали в небольших бочонках. Зимой варили щи. Добавляли туда картошку, зажарку из лука. Получалась вполне приличная и при этом витаминная еда.

А ещё у нас было существенное дополнение в питание – молоко, которое давала нам козочка по имени Розка. Два литра ежедневно. Правда, прокормить саму козу было не так-то просто. Особенно зимой. Сена не было, в степи одни пушинки ковыля да горькая полынь. Но выход находили. В трёх километрах от города протекала река Джабайка. Там по берегу росла настоящая зеленая трава. Вот туда я и водила свою козу на зелёное пастбище. Три километра для нас с Розкой были просто пустяки. Где быстрым шагом, где бегом в припрыжку мы быстро преодолевали путь. Розка с удовольствием принималась щипать зелёную травку, а я тоже не теряла времени даром. Я выбирала кустики травы повыше, подрезала ножом, расстилала вдоль берега, а затем через день–два сгребала уже подсохшее сено и отвозила на тачке домой. За лето возле нашей землянки вырастала солидная копна настоящего душистого сена. Им мы и кормили Розку зимой.

Забавное существо была эта Розка. Она так привязалась ко мне, что не надо было никаких поводков, веревок, чтобы водить её на речку. Она всюду бегала за мной, как собачонка. Я, конечно, прикармливала её всякими козлиными лакомствами: то ботвой от морковки, то сочными стебельками повители с белыми цветочками-грамофончиками, то овощными очистками. И когда у реки Розка щипала траву, она время от времени поглядывала в мою сторону. Если видит, что я далеко, переходит поближе ко мне. Иногда я нарочно делала вид, что убегаю от неё, Розка тут же бросала щипать травку и бегом догоняла меня.

Однажды зимой из газет мы узнали, что в подмосковном селе Петрищево фашисты схватили нашу юную партизанку, вчерашнюю школьницу Зою Космодемьянскую. На допросах долго издевались над ней. А затем в лютый мороз гоняли её раздетую босиком по снегу, а потом на глазах у всей деревни повесили.

Мы, все школьники, очень близко к сердцу приняли эту печальную повесть о юной партизанке.

А я и две мои подружки решили тоже испытать себя морозом. И вот на большой перемене выскочили раздетыми в одних платьицах на улицу, забежали за школу, сбросили там валенки и в одних чулках начали бегать по снегу. А мороз был под тридцать градусов. Бегали всю перемену до звонка на урок. Потом сунули свои озябшие ноги в мокрых чулках в холодные валенки и в такой обуви пробыли до конца занятий в школе. И, конечно, все трое захворали. Но никому так и не признались, где и как мы простудились.

А однажды в нашем городе появились не совсем обычные обитатели. Мужчины в мохнатых папахах, женщины в больших, как одеяло, платках, служивших им вместо пальто.

Я впервые тогда услышала слово «чеченцы» и легенды, связанные с ними. О том, что это очень воинственный народ, мужчины их ходят всегда с кинжалами, похищают девушек, женятся на них независимо от их желания и имеют по две-три жены — так у них заведено.

Привезли их в Казахстан с Кавказа в специальных вагонах целыми семьями, и теперь они будут жить тут всегда среди казахов и русских.

Мы, русские девчушки, как огня боялись чеченцев. И вот однажды со мной произошло такое! Было холодное осеннее утро. Накануне с вечера и почти всю ночь шёл дождь. Утром повсюду были лужи и непролазная грязь. По дороге в школу я в старых бабушкиных ботинках то и дело застревала в липком месиве, с трудом вытаскивая ноги из тяжёлой засасывающей грязи. И в конце концов один ботинок так засосало, что я выдернула только ногу в чулке, а ботинок остался в густом месиве. Я быстро сунула ногу назад в просторный ботинок и стою, не знаю, что дальше делать. Вдруг почувствовала, как чьи-то сильные руки сзади подхватили меня под мышки, вытащили из грязи вместе с ботинками и отнесли на обочину дороги. Встав на твёрдую землю, я поспешила обернуться, чтобы увидеть своего спасителя. Увидела и обомлела. Передо мной была высокая мохнатая папаха. Чеченец, видя мой испуг, весело сказал: «Не бойся, девочка, я не кусаюсь». И заулыбался. А глаза его оказались так красивы, что внушали не столько страх, сколько желание смотреть в них без конца. А его «не кусаюсь» меня даже позабавило, и я тоже улыбнулась. Парень, видя, что со мной всё в порядке, ещё раз улыбнулся на прощание и пошёл своей дорогой. Больше я никогда его не встречала, но глаза его мне запомнились.

Потом много позже, это было уже летом, я познакомилась с одной чеченской девочкой-подростком. Она приходила к водокачке с серебристым кувшином и терпеливо стояла в очереди за водой. Когда мы с ней познакомились ближе, я с любопытством расспрашивала, а она охотно рассказывала о нравах и обычаях своих сородичей. Оказывается, они тоже, как и все, любят и страдают, ненавидят ложь и лицемерие, превыше всего для них честь. И моё представление о чеченцах заметно стало меняться.

Ещё одно яркое впечатление у меня сохранилось с тех далёких военных лет. Это был день победы. Было яркое солнечное утро. Как всегда, на завтрак бабушка сварила кулеш (жидковатая пшенная каша). Я начала есть, и вдруг по радио объявили об окончании войны, прозвучало слово «ПОБЕДА!». Бабушка застыла на месте, и на глазах у неё заблестели слёзы. Она кончиком платка стала вытирать глаза.

Я кое-как наспех доела свой кулеш и, схватив карандаш, стала записывать откуда-то взявшиеся сами собой слова:

Вот радость большая настала,
Которую ждали мы долго,
За которую головы клали
Ежедневно четыре года.

Здесь я должна сделать небольшое отступление. Как-то, вначале учебного года учительница задала нам на дом написать небольшой рассказ под названием «Утро в деревне». Задание я выполнила. И когда учительница пришла в класс с проверенными нашими работами, она вынула из стопки одну тетрадь и сказала: «Я сейчас, ребята, прочту вам одно стихотворение, а вы постарайтесь определить его автора». И она начала читать читать моё стихотворение. Когда она закончила, ученики стали наперебой выкрикивать: Тютчев, Некрасов, Пушкин…. Когда ребята высказались, учительница заключила: «Это стихотворение написала ваша одноклассница Валя Шабаршина». Класс затих. Учительница была мудрой женщиной. Она понимала, что девочка могла возгордиться, возомнив себя уже поэтессой, и поэтому решила сразу же пресечь во мне ненужную спесь. Она тут же сделала небольшой критический анализ детского стишка, объяснив, почему стихотворению ученицы 4-го класса до стихов Некрасова и Тютчева ещё очень далеко. И рифма неточная, и эпитеты ходульны, и вообще надо ещё много учиться и учиться, чтобы создавать настоящие стихи. Однако пятёрку за «Утро в деревне» поставила — как знак поощрения за смелое решение что-то пробовать, творить.

Так вот. Закончив писать, я со своим новым стишком побежала в школу. А там на площади уже было полно народу, начинался митинг, посвящённый великой победе. Я отыскала свою учительницу и дала ей свой новый стишок. Быстро пробежав его глазами, учительница схватила меня за руку и почти бегом потащила к трибуне. Там подошла к одному из организаторов митинга, и после недолгих переговоров мужчина наклонился ко мне и спросил: «Ты смогла бы прочитать свое стихотворение перед микрофоном?» Я согласно кивнула головой. И немного погодя услышала, как по радио объявили: «А сейчас девочка Валя Шабаршина, ученица 4-го класса, прочитает своё стихотворение, которое она посвящает сегодняшнему дню победы». К трибуне подставили табурет, водрузили на этот табурет меня, и я, почти не заглядывая в свой листок, продекламировала стих.

Площадь взорвалась громкими рукоплесканиями. Послышались выкрики: «Молодец девочка Валя!», «Спасибо, Валя!».

А у меня на глазах вдруг выступили слёзы. Оказывается, и от радости можно заплакать.

Таким остался в моей памяти тот яркий солнечный день. День величайшей Победы в столь грозной Великой Отечественной войне.