Воспоминания об отце

Главной чертой его души была доброта, доброта во всём: в облике и взгляде, поступках и поведении. По большому счету, я не встречал более доброго человека, чем он. Хотя многим покажется странным сочетание доброты с той страшной и жестокой работой на войне, которую ему пришлось выполнять.

Я не знаю, человека, которого бы он несправедливо обидел. Он мог быть вспыльчивым и гневным, но быстро отходил и часто уменьшал, а то и вовсе отменял наказание. Даже на войне по отношению к пленным немцам он вел себя благородно и порядочно, никогда не допускал над ними со стороны своих солдат рукоприкладства, чем грешили, к сожалению, некоторые бойцы, руководимые чувством мести.

По своей натуре он был солдатом-защитником и никогда – карателем. К сожалению, в мирное время некоторые люди пользовались его именем и авторитетом для совершения неблаговидных поступков, в том числе и по отношению к нему. Отец тяжело это переживал, но в целом это не изменило его отношения к людям – он неизменно был настроен к ним благожелательно и добросердечно.

Другая отличительная черта отца – добросовестное отношение к своим обязанностям, причем это проявилось уже в школьные годы: он на отлично окончил среднюю школу в горах и сам без всякой поддержки, в частности материальной, поехал учиться в вуз за пределы Дагестана и успешно сдал экзамены в Грозненский нефтяной институт. В предвоенные годы на это были способны немногие. После войны он с отличием окончил Высшую партийную школу в Москве. В последующие годы учился в аспирантуре в Академии общественных наук при ЦК КПСС и первым в Дагестане защитил кандидатскую диссертацию по политической экономии.

Таким же высокопрофессиональным специалистом он был на всех работах, которыми занимался. Достаточно упомянуть, что во время работы в Дагестанском обкоме партии он курировал работу прокуратуры, судебных органов и милиции. Люди старшего поколения знают, какой строгий порядок царил в этих учреждениях в 40-50-х годах прошлого века. Взятки, подкупы, злоупотребления служебным положением встречались как редчайшее исключение, и с ними велась беспощадная борьба. Я сам был свидетелем встреч отца со своими бывшими сослуживцами тех лет: они прямо говорили о том, что с таким честным и порядочным человеком им впоследствии не приходилось работать. И хотя занимаемая им должность другому дала бы возможность обогатиться, к его рукам ничего не пристало, он всю жизнь прожил на честно заработанные деньги.

Еще хочется сказать об одной черте характера отца, которую знали многие, – его скромности. Он никогда не лез вперед, выпячивая себя, и если на лацкане его пиджака не было Звезды Героя, то незнакомые ему люди не могли и подумать, с кем имеют дело. Он не выпрашивал для себя каких-либо льгот, привилегий, денежных выплат и компенсаций. Награды военного и мирного времени в полном комплекте надевал редко, а ведь только орденов у него было семь, больше чем у многих фронтовиков медалей!

О его скромности свидетельствует следующий факт. Рассказывая о своем подвиге, за который он был удостоен звания Героя Советского Союза (а его представил к этому званию генерал армии И.Д. Черняховский, самый молодой и талантливый сталинский полководец), он говорил о событии, как об одном из многих боевых сражений, подчеркивая, что был в какой-то степени удивлен, что его представили к такой высокой награде.

Отец участвовал в боях с первого дня войны. Он вспоминал, как наглые гитлеровские вояки с закатанными по локоть рукавами, с овчарками на поводках атаковали наши позиции. Воздушной поддержки у наших практически не было, немцы господствовали в воздухе. В этой обстановке, когда у многих дрожали колени, очень важно было вдохнуть уверенность в солдат, подать личный пример, чтобы подчиненные не поддались панике. Надо было заставить немцев лечь на землю, испытать чувство страха, после чего справиться с ними было уже легче. И солдаты, видя перед собой такого командира, стояли насмерть.

В начале войны, широко используя бронетанковые мобильные соединения, немцы неоднократно добивались окружения наших частей. В этих условиях некоторые солдаты и офицеры сдавались в плен, прекратив сопротивление. Не таков был отец. Он упрямо пробивался на восток в составе небольших войсковых групп, прячась днем в лесах, передвигаясь только ночью. Едой чаще всего служила сырая картошка, выкопанная где-нибудь в поле (мать впоследствии рассказывала, что отец вообще не мог есть картошку в течение 2-3 лет после войны, настолько она ему надоела). Но случалось и хуже, когда приходилось варить кожаные ремни. Это были дни самых ужасных испытаний, тяжелее их, по словам отца, не было. А награждали в тот период войны скупо. Вот почему для отца подвиг при форсировании Десны и Днепра мало чем отличался от многих боев на начальном этапе войны.

… Осень 1943 года. 498-й стрелковый полк 132-й дивизии 60-й армии после тяжелых боев под Курском вышел на отдых. Но отдых оказался коротким. Батальон, которым командовал отец, быстро пополнили людьми, оружием, боеприпасами и отправили на Украину. Был дан приказ: проникнуть ночью в тыл противника, форсировать Десну, организовать плацдарм на правом берегу и удерживать его до подхода основных сил. Солдаты под покровом темноты совершили изнурительный марш-бросок, переправились на подручных средствах через водный рубеж и занялись подготовкой к обороне. Батальон был в глубоком тылу у немцев. В двух километрах ниже через понтонный мост переходили Десну последние части противника.

И вот наступило утро 19 сентября 1943 года. Немцы подтянули войска и начали бешеные атаки на наш плац­дарм с целью сбросить батальон в реку и уничтожить его. Это был сущий ад. С неба постоянно пикировали «юнкерсы», на земле волнами шли при поддержке танков цепи пехоты. Отец лично руководил сражением, появляясь на самых опасных участках. Большую роль в благоприятном исходе боя сыграло умелое расположение отцом орудий и пулеметов.

К вечеру немцы выдохлись и отступили. Потери с обеих сторон были большими. Но с наступлением утра неприятель после интенсивной артиллерийской подготовки вновь пошел в атаку, которую нашим удалось отбить. Противник перегруппировал силы и атаковал вновь, но опять потерпел неудачу. Наши солдаты, истекая кровью, держались из последних сил. В это время комбата вызвали к рации, с ним говорил командарм Черняховский. Он сказал об огромной важности сохранения плацдарма и просил продержаться еще один день. На следующий день рано утром подошли к Десне полки 132-й дивизии и другие соединения 60-й армии и шли дальше, к Днепру. Вместе с ними пробивался с боями батальон под командованием отца.

Совершив двадцатикилометровый марш, солдаты вышли к левому берегу Днепра и заняли хутор Волчьи Горы. Фашисты решили нанести сильный удар по нашим позициям. В ход пошли самолеты, танки, самоходки, пехотные цепи с автоматами и ручными пулеметами. Закипел кровавый бой, никто не хотел уступать. И опять отец умело руководил боем, подавая личный пример мужества. И в этот напряженный момент осколок от снаряда ударил его в голову с последующим поражением мозга. Он сразу же потерял сознание. Его, залитого кровью, эвакуировали в полевой госпиталь, затем полгода он провел в госпиталях Курска и Горького.

… Вообще рассказывать о войне отец не очень любил, тем более о своих заслугах. Но зато он всегда подчеркивал, что был отлично теоретически и практически подготовлен. Досконально знал свое дело, и воинской части под его командованием была по плечу любая задача. Солдаты любили и боготворили его, верили ему. Поэтому во вверенных ему частях уровень потерь был минимальным, а вышестоящие командиры знали, что ему можно поручить любую сложную задачу.

Говоря откровенно, не все командиры были на высоте положения, некоторые к изучению и освоению воинской науки относились спустя рукава, в их работе отсутствовали организация и дисциплина, хотя в личном плане они могли быть и смелыми. Но когда под твоим началом находятся сотни людей, отсутствие профессионализма недопустимо, оно приводит к тяжелым потерям и поражениям. Такой опытный и сильный противник, как немцы, безнаказанным это не оставлял: отсюда и неоправданная гибель наших солдат и столь дорогая цена победы.

Планирование и подготовка к наступательным операциям проводились в строжайшей тайне, солдатам об их целях и времени начала ничего не сообщалось, но по проводимым подготовительным мероприятиям бойцы догадывались о предстоящем сражении. У многих из них, особенно имевших семьи, детей, возникало чувство страха и тревоги. Здесь важную роль играли личность командира и слова, обращенные к ним. Обычно перед наступлением отец обходил воинов, беседовал с ними, поднимал дух и вселял уверенность. Но мне отец впоследствии говорил, что он хорошо понимал состояние этих людей и если бы ему пришлось пойти на фронт, оставив дома детей, то он вряд ли смог бы воевать так, как воевал: мысли о будущем семьи, если он погибнет, мешали бы ему.

Отец был четырежды ранен, последнее ранение было особенно тяжелым: осколок прошел через глазницу и застрял в шее около позвоночника (осколок не удалили из-за сложного доступа к нему, отец носил его всю жизнь). Он потерял глаз, так как осколок прошел через мозг, одновременно были повреждены три черепно-мозговых нерва. Вероятность остаться в живых после такого ранения составляет доли процента!

После полугодового лечения в госпиталях он был демобилизован из армии как негодный к воинской службе по состоянию здоровья и получил вторую группу инвалидности. Надо сказать, что мелкие осколки у него выходили в течение нескольких лет после лечения. Несмотря на это, он до последнего дня работал: был первым секретарем Дагестанского обкома комсомола, заведующим отделом Дагестанского обкома партии, защитил кандидатскую диссертацию, получил звание доцента, потом профессора, заведовал кафедрой в Дагпедуниверситете, проводил огромную общественную работу. Преподаватели и студенты любили и уважали его.

По своей натуре он был оптимистом и любил жизнь, которая легкой для него не была.