Возвращение к жизни

— Моя жена Зухра и сыночек Заур, — представил он своих спутников.

Я стоял в недоумении и растерянности. Мелькнула мысль: «Шутит». Я хорошо знал его жену Патимат – добрую, порядочную, гостеприимную женщину. Знал всех его детей, особенно обожал общего любимчика и баловня Заурчика. А эта смутившаяся женщина больше годилась ему в дочки.

— Папа, почему он со мной не здоровается? – звонко закричал мальчишка, и только тогда я заметил протянутую мне детскую ручонку.

— Извини, браток, — сказал я и поздоровался с ним.

— Зухра, погуляйте с Заурчиком в парке, купи ему мороженое, мне с другом поговорить надо, — сказал мой знакомый.

Когда они отошли, мы сели на скамейку.

— Не удивляйся, дружок, мы не виделись больше 12 лет, и рассказал свою историю:

«Ты не знаешь о том, какая страшная болезнь меня поразила — алкоголизм! Сначала казалось, что сколько бы я ни пил, пьяницей никогда не стану, не опущусь на самое дно. Я ошибся. И Аллах жестоко наказал меня.

У меня была хорошая работа, уважение, авторитет, было много друзей, знакомых. А самое ценное – была хорошая семья: любимая жена, воспитанные дети. Мой большой дом всегда был полон гостей, родственников, знакомых. Решал их проблемы: устроить на работу, в учебное заведение, уложить в больницу. Все были мне рады, родственники мной гордились. Но… Участились застолья. Одних гостей провожал, других встречал. Поздно ложился, поздно вставал. Не заметил, как водка стала моей каждодневной спутницей.

Первой страшную опасность и для меня, и для семьи почувствовала моя умная Патимат. Она просила, умоляла, плакала, но алкогольная трясина все больше и больше засасывала меня. Сначала потерял работу и… сразу друзей. Оказывается, без работы я ничего не стоил. Все от меня отвернулись. Появились финансовые проблемы. С большим трудом устроился на рядовую работу, но через некоторое время уволили. Я превратился в алкоголика. Сколько раз обещал, клялся жене и детям, что выпиваю в последний раз. Моего терпения хватало на 1-2 дня.

Появились уличные дружки-собутыльники. Бывало, не возвращался домой, ночевал где попало. Я сам себе стал противен. Старшие дети избегали меня. Только жена и Заурчик меня брили, чистили, переодевали. Заурчик подходил и, глядя прямо в глаза, спрашивал:

— Папа, ты больше не будешь пить? Не будешь же?

— Не буду, сынок, не буду, — отвечал я.

Но этого «не буду» надолго не хватало. Очень редко наступало затишье, бросал пить, работал. Рабатол грузчиком и приносил заработанные деньги домой. Такие дни для семьи были праздниками. Жена от счастья не знала, что делать, что говорить, а Заурчик прямо прилипал ко мне, не отходил ни на минуту.

Но как только встречался с дружками, все повторялось. У меня не хватало силы воли сказать им: «Нет!»

Дошло до того, что тайком от семьи начал выносить из дома вещи и продавать их. Жена устроилась в прачечную, после работы еще дома стирала и гладила чужие вещи, работала с утра до позднего вечера. Семья большая, а денег не было. Старший сын бросил учебу и занялся мелким бизнесом.

Однажды я украл у сына всю выручку и исчез на неделю. Попрошайничал. Начали приходить должники к жене за моими долгами. Потом ушел из дома старший сын. Это окончательно добило ее: от тяжелой работы и безысходности Патимат тяжело заболела. Ее на «скорой» забрали в больницу. Я запил еще больше. Единственным человеком, который смотрел за домом, за детьми, поддерживал семью, была Зухра – моя нынешняя жена.

Она каждый день ходила в больницу к Патимат, дома кормила детей. Отправила телеграмму старшему сыну. А меня мало что волновало, кроме стакана водки.

С каждым днем жене в больнице становилось все хуже и хуже. Когда ей стало совсем плохо, мой младшенький, Заурчик, начал искать меня по всем закоулкам (он и раньше находил и приводил меня домой). Все мои собутыльники знали его и боялись: Заур кидал в них камни, ругался – считал их виновниками всех моих бед.

В то проклятое утро я стоял со своими друзьями-горемыками перед магазином. Заметил Заура еще издали. Очень стыдно было мне, обросшему и грязному, встречаться с ним, и я решил спрятаться от него.

Пренебрегая опасностью, побежал от магазина через трассу. Звонкий крик мальчика: «Па-па!» — и режущий визг тормозов…

Машина отбросила Заурчика метров на пять. Он не попал под колеса, но лежал весь в крови. Поднял я его с земли на руки. На мои дикие крики: «Заурчик! Заурчик! Сынок!» он приоткрыл залитые кровью и грязью глаза и сказал: «Папа, ты убил маму…».

Того, что произошло дальше, уже не помню. Я убил самых дорогих мне людей – жену и сына. Для них вырыли одну могилу. Их положили туда вместе.

Как я выжил – не знаю. Потерял интерес к жизни, ходил из комнаты в комнату, как будто кого-то искал. Начинал засыпать – как наяву появлялся залитый кровью Заурчик и… многократно повторялось: «Папа, ты убил маму…».

Этот кошмар длился больше года. Перестал следить за собой. Однажды старший сын сказал: «Ни маму, ни Заура не вернуть, папа. Женись на Зухре, если, конечно, она согласится». Зухра была разведена, родных у нее не было, жила у нас.

Меня побрили, приодели, женили. Казалось, будто все происходит с кем-то другим. Вернуло меня к жизни рождение сына. Назвали его Зауром, хотя было тяжело. За мои грехи Всевышний забрал самых хороших людей – жену и сына.

Вот такую страшную цену заплатил я, сам себя добровольно загнав в алкогольную трясину, чтобы, пережив все, вновь вернуться к жизни.

Я помню, что ты писал в газеты, напиши про мою горькую судьбу. Может, хоть один остановится, найдет в себе силы, чтобы не попасть в полную алкогольную зависимость. Я несколько раз собирался написать, не смог».

Я ему обещал.