Все ясно, но непонятно вовсе…

Располагался он в те годы там же, где и сегодня. В кабинете на третьем этаже меня приняли трое в штатском. С одним из чекистов я был хорошо знаком — его жена была моей студенткой.

Причиной вызова было, как объяснил мне парторг университета: «Они, видно, хотят проконсультироваться по вашему диплому, посвященному арабским странам и исламской религии, о которых вы рассказываете студентам…».

Речь шла о дипломной работе «Аравия и арабы в XVIII веке», которую я написал и сдал на «отлично» на выпускных экзаменах факультета востоковедения АГУ имени Кирова. Об этом мы уже говорили с секретарем партийной организации филологического факультета. «Что ты так много про Магомеда комсомольцам рассказываешь? Они потом его расхваливают на всех углах, что был, мол, великим поэтом, философом, полководцем… Мне кажется, ты не совсем прав…».

Я был примерно готов к теме беседы в КГБ и особо не удивился, когда знакомый мне чекист сказал, что они познакомились с моими работами и биографией, в общем, одобряют мои лекции по истории Арабского Востока и конкретных стран, вставших на путь социалистического развития. «Например, Северный Йемен, Египет», – блеснул он эрудицией и посмотрел на старших товарищей. – В общем, всё у вас хорошо, но у нас есть существенное замечание. Вы говорите студентам-комсомольцам, что философия пророка Магомеда мудра и направлена на благо народа, государства. А у нас в СССР признается только одна философия – учение марксизма-ленинизма. Учтите это и продолжайте обучать студентов арабскому языку. А исламскую философию, историю арабского государства и жизнь пророка Магомеда оставьте специалистам. Вам все ясно?»

Я знал, что в начале 70-х годов возражать сотрудникам КГБ, тем более на их территории не имеет смысла, и ответил, что мне все ясно. Но я так и не понял, как это можно учить студентов арабскому языку и не рассказывать им о его истории.