Высоты Сагида Абдуллаева

Сагид Абдуллаев, будучи личностью, невероятно одаренной от природы, слишком рано прикоснулся к великой тайне бытия, испытал чувство самосохранения и приобщился к борьбе идей и идеологий. А в 20-30-е годы прошлого века быть человеком новых идей и неординарных поступков было далеко небезопасно.

Но Сагиду хотелось быть не просто «пахарем полей», он стремился сам «осваивать целину». Поэт и ученый, он прекрасно чувствовал время и окружающую реальность. Отсюда его страдания и одиночество. И я уверен, что душевную боль он всегда ощущал тяжелее боли физической.

Многие исследователи его творчества не раз отмечали, что его антирелигиозные стихи и рассказы «Я верую», «Жалоба муллы», «Прочь, сорока», «Аманту», «Колыбельная муллы» и другие произведения 20-30-х годов, критикующие религию, – лишь дань моде и написаны из чувства самосохранения. А как иначе объяснить тот факт, что Сагид Абдуллаев, родившийся в 1903 году в селении Муги Акушинского района в семье богослова, крупного знатока арабской письменности, вдруг восстал против религии.

О природной одаренности, уме и таланте Сагида Абдуллаева говорит тот факт, что он занимался также наукой: создал
алфавит и грамматику даргинского языка, систематизировал его синтаксис, лексику и словари…

Будущий ученый окончил медресе, в совершенстве владел арабским языком и самостоятельно выучил русский. И вдруг он, воспитанный на всем арабском, выступает против религии. Правда, произведения, где он бичует духовенство, считаются слабыми, будто написанными для проформы. Остальные же стихи и проза, написанные Сагидом, — образец напряженной работы сердца и души.

Есть основания полагать, что эти его стихи не одобряли ни шейх уль ислам Акушинский, ни государственный и общественный деятель Алибек Тахо-Годи, бывший тогда прокурором, наркомом юстиции и просвещения и зампредом Совнаркома Дагестана.

В одну из встреч С.Абдуллаева с Алибеком Тахо-Годи разговор зашел о даргинской литературе, языке и культуре, что позже подвигло Сагида Нухкадиевича заняться лингвистикой родного языка. Будущий выдающийся лингвист, поэт и писатель осознал, что может многое сделать в этой области, чем послужит своему народу. Куда важнее было в те годы создать письменность и систематизировать грамматику языка, ибо всякий народ, имеющий свой эпос, обряды, песни, притчи, причитания и танцевальную культуру, уникален.

Сагид Абдуллаев серьезно отнесся к советам Алибека Тахо-Годи, непревзойденного мастера слова и исследователя античности. Я думаю, Абдуллаев осознал глубину и глобальность проблемы, тем более что к тому времени он имел серьезный педагогический опыт.

Немаловажно знать, что Сагид Нухкадиевич вступил в партизанский отряд и активно боролся за установление в Дагестане советской власти. Работал председателем окружного комитета крестьянской взаимопомощи. Учительствовал, был директором школы, инспектором и заведующим окружным отделом народного образования, преподавал в Буйнакском педтехникуме.

Встреча с Тахо-Годи серьезно повлияла на мировоззрение будущего гения науки и литературы. Именно он заставил будущего ученого-лингвиста разобраться в ситуации и «заострить зубы», чтобы «грызть гранит науки».

Наступило невероятно трудное время. Репрессировали дядю Абдуллаева, исчез в глухой и бездушной «игре чистильщиков» родной брат ученого. Но его перевод в НИИ культур стал спасательным кругом и взлетной полосой для молодого ученого. Он с головой окунулся в работу. Став исследователем, разработал учебную и делопроизводственную терминологию даргинского языка (ее используют и сегодня).

Кроме того, С. Абдуллаев серьезно занялся прозой, став основоположником даргинской советской литературы. Его сатирические рассказы и памфлеты – попытка создать разножанровость в даргинской литературе. В результате творческих исканий Абдуллаев создает произведения, герои которых — борцы за новые идеи. Мировоззрение писателя весьма своеобразно. Он постоянно сравнивает новый мир со старым, противопоставляет внутренние миры героев, искусно вплетает в канву произведения картины природы.

Его стихи и проза, созданные в годы Великой Отечественной войны, признаны лучшими и невероятно правдивыми. Скорее всего потому, что их автор с боями дошел от Моздока до Берлина.

Исследователи творчества Сагида Абдуллаева (доктор филологических наук Абдулла Вагидов, кандидаты филологических наук Фатима Абакарова и Саидат Абдуллабекова) едины во мнении, что идейно-тематическое своеобразие его произведений глубоко индивидуально. Он синтезирует традиционные и новаторские художественные приемы, постоянно сопоставляя «прежде и теперь».

О природной его одаренности, уме и таланте говорит тот факт, что Сагид Абдуллаев, кроме литературы, занимался также наукой. Он создал алфавит и грамматику даргинского языка, систематизировал его синтаксис, лексику и словари. Ученый пишет школьные программы, учебники и преподает в пединституте. Его ценят как ученого-лингвиста. За 14 дней до окончания войны Сагид получил письмо от академика А.С. Чикобавы, в котором известный языковед просил молодого ученого продолжить изучение активного падежа личных местоимений в различных диалектах даргинского языка.

После войны Абдуллаев вернулся в родной НИИ, где работал до конца жизни. Сагид Нухкадиевич создал даргинский алфавит и довел до совершенства даргинский литературный язык, взяв за его основу акушинский диалект. Его «Русско-даргинский словарь» (1950) и фундаментальная «Грамматика даргинского языка. Фонетика и морфология» (1954) – библиографическая редкость, хотя должны стать настольными книгами даргинцев, интересующихся родным языком.

В фондах Института национальных культур (ныне НИИ истории, языка и литературы ДНЦ РАН) хранятся семь до сих пор не опубликованных рукописей С. Н. Абдуллаева.

Сагид Абдуллаев в полной мере выполнил наказ своего великого земляка А. Тахо-Годи – служить своему народу и, отечеству.