Высоты Сагида Абдуллаева

В Институте языка, литературы и искусства им Г.Цадасы ДНЦ РАН прошла юбилейная научная конференция, посвященная лингвисту, поэту, писателю и переводчику. В районном центре Акуша, а также в родном селе Муги состоялись мероприятия, приуроченные к юбилейной дате. Они прошли и во многих школах республики.

О Сагиде Нухкадиевиче Абдуллаеве написано немало, по его творчеству писались рефераты, защищались диссертации. Он, будучи от природы невероятно одаренной личностью, слишком рано прикоснулся к великой тайне чувства самосохранения, прошел уроки никого не щадящей борьбы идей и идеологий.

К сожалению, 20–30-е годы прошлого столетия были именно тем временем, когда беспощадные жернова идеологии не жалели человека, как будто некогда было разбираться, как будто боялись ошибиться. В такое время быть новатором идей и поступков совсем небезопасно. А Сагид был по своей натуре целинником. Он не любил пахать уже вспаханное поле, он должен был сам, своей сохой осваивать целину.

С другой стороны, то жестокое время многих научило: максимум – знать меру, минимум – сужать просторы мышления. Сагид прекрасно чувствовал то время, существование и развитие наиболее типичных процессов в обществе, реальность которого всегда была перед глазами. Отсюда его страдания и одиночество духа. И я уверен, что эти душевные переживания ему приносили больше боли, нежели боли физические.

Со мной, наверное, не все согласятся, ибо многие исследователи и соискатели ученых степеней не раз отмечали, что его антирелигиозные стихи и рассказы «Я верую», «Жалоба муллы», «Прочь сорока», «Аманту» и некоторые другие были написаны в те далекие 20–30-е годы, следуя моде критиковать религию. И еще, наверное, по наущению сердца, для самосохранения. А иначе как объяснить тот факт, что он, Сагид Абдуллаев, родившийся в 1903 году в селении Муги Акушинского района в семье крупного знатока арабской письменности, богослова, соратника Шейх-уль ислама Али-Гаджи Акушинского и впитавший в себя мудрость и милосердие религии, вдруг восстает против неё?

Начальное образование он получил дома, затем учился в медресе. В совершенстве владел арабским языком, самостоятельно выучил и русский язык. И вдруг человек, который был воспитан и обучен на всем арабском, выступает против религии и её представителей. Слава богу, эти произведения в его творчестве являются произведениями по значимости самыми слабыми, как будто написанными для отчёта.

В дом высокообразованного арабиста-мугинца Нухкади Абдулаева в то время были вхожи военные, общественники, арабисты, политические деятели. Не исключено, что при встрече с Алибеком Алибековичем Тахо-Годи (а он, говорят, имел талант убеждать людей) у них состоялся разговор о даргинской литературе, языке, культуре. Иначе чем объяснить желание Сагида Абдуллаева всецело переключиться на изучение лингвистики даргинского языка. Зная способности, талант и одержимость Сагида, его, скорее, убедили, что его ум и знания должны служить более важным и значимым целям. А более важных целей, чем служение народу, и быть не может. Большевистская партия тоже считала наиболее важными задачами в те годы изучение истории народов, культуры и языка.

Надо отметить, что Сагид Нухкадиевич Абдуллаев, пока не встретился с Алибеком Тахо-Годи, уже был состоявшимся педагогом с передовыми взглядами и достижениями. Имел за плечами опыт борца за советскую власть. Отступая от заданной темы, хочу отметить, что Сагид Абдуллаев в годы гражданской войны вступил в партизанский отряд, участвовал в боях за установление в Дагестане советской власти.

После гражданской войны он работал председателем окружного комитета крестьянской взаимопомощи. В 1924 году окончил годичные учительские курсы в Буйнакске. Работал учителем, директором школы, инспектором и заведующим окружным отделом народного образования, преподавателем Коркмаскалинского, потом Буйнакского педтехникумов.

Встреча с выдающимися личностями и события тех лет очень сильно повлияли на психологию и мировоззрение будущего мэтра науки и литературы.

С первых дней работы в качестве исследователя даргинской культуры и языка в НИИ культур молодой ученый с головой окунулся в работу. Он разработал учебную и делопроизводственную терминологию даргинского языка (кстати, применяемую до сих пор!).

Одновременно с научной деятельностью С. Абдуллаев начал серьезно заниматься прозой. Потому он и стал основоположником даргинской советской литературы. Его сатирические рассказы и памфлеты были попыткой зародить разножанровость в даргинской литературе. И это желание молодого литератора привело к созданию произведений, герои которых боролись за идеи нового времени и против догм религии.

Хочется отметить, что события, которые происходили в Европе в тридцатые годы, а затем и война на творчество С. Абдуллаева оказали большое влияние. И произведения (и поэтические, и прозаические), созданные на тему Великой Отечественной войны, являются лучшими и невероятно правдивыми. Факт участия с 1942 по 1945 гг. в войне (прошел от Моздока до Берлина), видимо, сыграл в этом решающую роль.

Сагид пишет, как будто сам испытывал всю боль страны и каждого человека в отдельности, словно виноват перед обществом, словно боялся быть счастливым и успешным, ибо знал, что его Родину и народ неотвязно преследуют трагедии. И они не всегда исходили извне…

Мне кажется, Сагид не вёл дневников, да и такой факт не был обнаружен исследователями его творчества. Видимо, его память была настолько совершенна, что он просто все подробно запоминал.

Создавая яркие образы в литературных произведениях, Сагид Абдуллаев не забывал о своей главной задаче – создании алфавита и грамматики даргинского языка, её синтаксиса и лексики, словарей. Он создал школьные программы, учебники, лингвистические труды, одновременно преподавал в педагогическом институте. Этот факт тоже говорит о его природной одаренности, уме и таланте. В истории мало подобных примеров, чтобы человек, не имеющий (официально) и среднего образования, преподавал в институте.

В его биографии есть и такой случай. Шел последний год войны. Сагид был уже в Берлине, и вдруг ему приносят письмо от академика А. С. Чикобавы, в котором известный языковед просит его продолжить изучение активного падежа личных местоимений в различных диалектах даргинского языка. Письмо было направлено в действующую армию из Тбилиси на адрес «Полевая почта — 04713» и датировано 24.04.1945 года. До Великой Победы оставалось 14 дней. Сагид Абдуллаев, ушедший на фронт добровольцем в 1942 году, письмо получил в Берлине.

После войны он вернулся в НИИ, где работал до конца жизни. Его научные труды «Русско-даргинский словарь (1950) и фундаментальная «Грамматика даргинского языка. Фонетика и морфология» (впервые вышла в 1954 году, уже после смерти ученого) давно стали библиографической редкостью.

В фондах Института национальных культур (ныне НИИ истории, языка и литературы при ДНЦ Российской академии наук) хранятся семь рукописей С. Н. Абдуллаева, которые до сих пор не опубликованы.

Ему принадлежит составление алфавита даргинского языка. Взяв за основу акушинский диалект, он доводит до логического совершенства даргинский литературный язык.