Дагестанка из Донбасса

«Вышла замуж, переехала в Луганск и сразу почувствовала себя как дома. А родом я из Ахтынского района. Поначалу опасалась, что не приживусь на чужой земле. Но характер у меня такой, что я, воспитанная в горских устоях, покладистая. Быстро обзавелась хозяйством, сдружилась с соседями, распознавшими во мне доброту, гостеприимство, особую горскую коммуникабельность», – вспоминает женщина.

Выражая свои ощущения без излишних эмоций, она рассказывает, что семья сложилась сразу и жили они с мужем душа в душу, воспитывали двоих детей. Но в 2014 году, когда в Киеве началось политическое брожение и Донбасс оказался в кольце украинских националистов, пытавшихся запугать местное население, по-настоящему испугалась. «Люди всё чаще выражали беспокойство, в центре города звучали взрывы, бомбили школы, детские сады и даже санитарные машины. И я понимала, что всё только начинается, поэтому стала уговаривать мужа, свёкра со свекровью переехать. А они ни в какую: умрём здесь, на родине, тут у нас дом, хозяйство, что всем, то и нам», – рассказывает Аида.

Тогда всё чаще возникавшие протесты мирного населения были вызваны неприятием силового давления киевской власти на русскоязычный Донбасс. Людей возмущал отказ украинского руководства учитывать мнения и интересы значительных групп юго-востока, которые были настроены на сохранение тесных связей с Россией и выступали против активизации неонацистских организаций.

«Было понятно, что политические протестные акции после событий евромайдана только усугубят нестабильность в обществе. А когда накал противостояния привёл к столкновению между украинскими нацистскими батальонами и русскоязычным населением, то стало понятно, что придётся вернуться в Дагестан. Это был непростой период для нашей семьи. Дети ходили в школу в Луганске, хорошо знали украинский язык, там у них осталось много друзей. И они отказывались покидать свой дом», – с грустью делится собеседница.

Аиде трудно было объяснить им, что велик риск оказаться в центре военных действий. Разрушалась и её семья. Муж заявил, что ни под каким видом переезжать не собирается. И его можно было понять: в Луганске у него был свой бизнес, старые родители, за которыми нужно было ухаживать. «Многие семьи тогда рушились, – замечает она. – Люди срывались с насиженных мест, не зная, что с ними будет происходить. И не каждый мог решиться вот так запросто бросить добро, накапливаемое десятилетиями. Я-то была гражданкой России, а вот у моих близких было луганское гражданство, на тот момент – украинская прописка».

«Я верю в то, что Россия и Украина станут не просто единым целым, но вернутся к временам, когда сущест­вовали как одна страна, один народ. Только возвращение к историческим корням – логический исход, который поможет отрезвить Украину, вернуть её к нормальной жизни, к тому, что было свято для неё»

С тяжёлым сердцем Аида переезжала в Дагестан. Здесь ей помогли обустроиться её родные – четыре сестры и брат. А луганская семья в это время, устав прятаться по подвалам, подалась в Ставропольский край, чтобы переждать трудные времена, но, не выдержав, вернулась на прежнее место жительства.

Разруха в стране, объявленная юго-востоку война, катком прошедшая по людским судьбам, раскидав по всему миру половину украинского населения, породила полное отчуждение между Донбассом и Украиной. Всё это привело к тому, что украинская сторона провела в прямом смысле демаркационную линию между двумя народами, усиливая противостояние. Мы знали, что США, особо не скрывая этого, провоцируют войну. Но украинская власть убеждала население в том, что Россия плохая, она агрессор, виновник военных действий, тогда как Россия, мы знали это, изначально настаивала на федерализации юго-востока, выполнении Минских соглашений, нормандского формата», – рассуждает женщина.

Сердце матери болело за детей, которых на тот момент она не могла забрать, за свекровь и свёкра, за бабушку Эспет и дедушку Севзихана, которые еле передвигались, но остались преданными Луганску, соседям, друзьям, которые звали их Ирой–Сашей.

Аида убеждена, что только возвращение детей в Дагестан уверило её в мысли, что связь с родиной глубокая и самая сильная. Она ощутила душевное равновесие, решив остаться здесь, на родной земле. «Поначалу детям было психологически нелегко, но постепенно сердце оттаяло, и я всё чаще стала от них слышать, что дагестанцы тёплые, сердечные, отзывчивые люди. Тёплое море, обжигающее солнце, экзотика гор – всё это не могло не понравиться детям. А я ощутила на себе заботу республики, городской администрации Каспийска, которая взяла нас под крыло. С нами встречались, рассказывали, какие меры предусмотрены для помощи, решали вопросы трудоустройства, организации необходимой помощи, интересовались, в чём нуждаются люди, покинувшие родину», – отмечает женщина.

Работает Аида в системе теплосервиса. Говорит, что и сегодня ощущает реальную заботу о её семье. Местная власть во всем идёт ей навстречу, решается и вопрос с гражданством детей. Дочери Амине – 15 лет, сыну Эльдару – 10. Сын – школьник, а дочь – студентка машиностроительного колледжа. «Мы чувствуем внимание власти, и это главное», – говорит Аида и признаётся, что внимательно следит за фронтовыми сводками с Украины.

Конечно, ей небезразлично, что сегодня происходит в Луганске, который уже не считается прифронтовым городом, он постепенно возвращается к мирной жизни. «В Луганске о войне можно уже забыть, разве что людей в форме пока многовато. Здесь стабильная обстановка, всё активно обустраивается городом-побратимом Москвой, здесь не раз бывал мэр российской столицы Собянин», – рассказывает она.

Спрашиваю, каким она видит будущее Украины. «Только в составе РФ, а другого выхода и быть не должно. Ведь
спецоперация идёт, и оказываемое сопротивление со стороны украинской власти сильное, учитывая, что США задействовали весь европейский резерв, подтягивают мировые державы, поставляющие на Украину самое современное оружие», – говорит Аида. Женщина переживает за мирное население и рассказывает о жестокости неонацистов, превращающих своих соотечественников в живой щит. Тогда как российские части ведут бои, стараясь не затронуть социальные, жилые объекты.

«Я верю в то, что Россия и Украина станут не просто единым целым, но вернутся к временам, когда существовали как одна страна, один народ», – убеждена Аида. Слова простой женщины задевают за живое. В них та правда, смысл которой ясен каждому, пережившему фашизм прошлого и нынешнего века. «Многое сегодня воспринимается иначе. И украинцы, старавшиеся не замечать восьмилетний геноцид, осознают, что значит находиться в состоянии войны, когда у человека не остаётся выбора, когда свист пуль заставляет тебя сидеть в подвале. А ещё часто задумываемся о том, можно ли было предотвратить
братоубийственную войну. Но как? Если по телеканалу «Украина-24» ведущий в эфире призывал не просто убивать взрослых русских, а резать русскоязычных детей, чтобы не выросли и не отомстили. Предлагал сделать героем нациста Адольфа Эйхмана, казнённого в Иерусалиме по обвинению в убийстве 6 миллионов евреев, цыган, поляков, украинцев», – вспоминает женщина.

С горечью говорит она о том, насколько глубоко фашизм проник в психологию большей части украинцев. Да, рассчитывать на быстрое отрезвление не приходится, убеждена она. И только возвращение к историческим корням – логический исход, который поможет отрезвить Украину, вернуть её к нормальной жизни, к тому, что было свято для неё.

Я спрашиваю у собеседницы, что для неё должно стать той точкой отсчёта, что пробуждает желание жить и трудиться, веря в то, что мир придёт в каждый украинский дом, что перестанут сыпаться бомбы на Донбасс. Она, чуть задумавшись, отвечает: единство, которое спасало Россию во все времена, спасёт сейчас и Донбасс.

«Я дагестанка, но я и часть народа, проживающего на Донбассе. И мне небезразлична судьба юго-востока, тех людей, с которыми я прожила рядом много лет. И мир там обязательно восторжествует. Россия это гарантирует», – твёрдо верит Аида.