Геополитика: русский – коммуникации – трансформации

Об этом твердят как миротворцы, так и те, кто ведет завоевательные войны, призывая к смирению более слабые, зависимые углеводородные территории. Но то и дело вспыхивающая с новой силой на планете война лишь усиливает страх на подсознательном уровне, принуждая противоборствующие стороны к компромиссу, от которого зависит судьба поколений третьего тысячелетия. Только вот к какому?

«Политика есть искусство возможного», — три века назад изрек выдающийся политик своего времени немецкий канцлер Бисмарк. И попал в точку: высказывание стало афоризмом, с завидной последовательностью используемым в современной практике мировых лидеров, имитирующих или реально добивающихся своих далеко идущих целей, от которых зависит политический георасклад планеты. И от того, какое место Россия займет в обойме супердержав, зависит ее культурный код, играющий не последнюю роль в большой англоязычной политике, где хорошим тоном считается знание языка, являющегося важным инструментарием в борьбе за обладание мировым господством.

Может, поэтому западные эксперты столь ревниво реагируют на расширяющее языковое поле государство, не только претендующее на роль крупнейшей державы, но и сохраняющее тождественность традиционного образа жизни. В развернувшейся идеологической войне в ход идут самые изощренные приемы по созданию русскоязычной страшилки, не без успеха используемой США в Прибалтике, на Украине.

Война с русским языком оказалась той лакмусовой бумажкой, что выявила истинный мотив новой политики молодых мини-государств, попавших в идеологический переплет, пропагандирующих неонацизм как национальную идею, страшную, жестокую по своей сути, призывающую к уничтожению идентичности, провозглашающую сверхидею нацизма. Все это привело бывшие советские республики к большой беде, жесточайшему кризису, как экономическому, так и политическому.

И так уж вышло, что, обретя заокеанских друзей, эти государства оказались в еще большей зависимости от стран-интервентов, разворачивающих на приграничных с Россией территориях плацдарм для идеологического противостояния.

Может, поэтому разговор о русском языке на одноименном совете Путин превратил в стратегическое совещание, а еще больше в показательный урок, преподанный президентом русоведам. Так о чем же напомнил Путин? Акцент был сделан на том, от чего зависит будущее главного культурного наследия России.

Да, его выступление можно было назвать резким: «Войну русскому языку объявляют не только пещерные русофобы, — напомнил он, — а это мы тоже наблюдаем, думаю, что это не секрет, — разного рода маргиналы, здесь активно работают и агрессивные националисты. К сожалению, в некоторых странах это становится вполне официальной государственной политикой. Но за ней — и это тоже должно быть понятно и ясно — все то же давление, прямое нарушение прав человека, в том числе права на родную речь, на культуру и историческую память». Более чем точная формулировка-выжимка, политическое обоснование проблемы, требующей особого внимания. Очевидность того, что русский язык пытаются вытеснить на обочину мировых языков, как и бывшие советские республики, ни у кого не вызывает сомнений. И собравшаяся на совет элита русоведов, литераторов подняла вопрос не только функционирования русского языка, но и понятия «русский мир», что должно выйти из разряда употребительных понятий, обретая зримые очертания, получая реальную поддержку. Научная общественность обратила внимание, что в части российских регионов идет активный процесс ликвидации русских кафедр, а значит, нивелирование классического филологического образования, посетовав на то, что в магистратуру студенты идут неохотно, мотивируя тем, что только половина мест бюджетная, а возможность платить есть не у всех.

Более того, констатировали специалисты, филолог — давно не модная специальность. Это «не нефть и не газ», рассуждают возможные магистранты, а бакалавриат — не специалитет, что не дает возможности получить полное высшее образование. Ученый совет обратил внимание и на то, что эпоха цифровых технологий требует создания «единой государственной информационной цифровой платформы с использованием технологий искусственного интеллекта». К важнейшим направлениям языковой политики ученые-практики отнесли мониторинг языковой ситуации и связанных с ней законов, создание таких же советов в регионах, разработку программы по сохранению языков, экспертизу учебников, расширение телепередач на языках наиболее многочисленных народов России.

По мнению же президента, наряду с развитием филологической модернизации, речь в первую очередь должна идти о том, что стране, желающей распространения своего языка и культуры, необходимо развиваться в общемировой парадигме с ее «победителями» и «проигравшими». Что немаловажно отметить, формулировки Путина носили не догматический, а ясный, живой характер и главным образом были обращены в предысторию, поддерживаемую высокоразвитой и энергично развивающейся экономикой.

«Вот смотрите, — заострил внимание аудитории на сути проблемы президент, — еще в советские времена во всей Восточной Европе в школах везде изучали русский язык, активно и неплохо, кстати говоря… Почему? Потому что было целесообразно и выгодно в хорошем и непримитивном смысле этого слова знать русский язык: главным партнером был Советский Союз. Это влияние было. Советский Союз растворился — всё, интерес к языку начал затухать».

По мнению президента, основополагающим должен оставаться принцип доминирования русского языка.

«Как только страна начинает развиваться, как только экономика начинает дышать, так сразу по-другому играют и наши завоевания в сфере культуры, образования, все сразу подтягивается к этому. Не будет этого — не будет интереса к языку. Хоть у нас еще два-три Толстых появится и четыре Пушкина — будут переводить просто, и все. А если страна будет мощной и сильной, привлекательной, притягательной — будут учить русский язык».

Сказанное президентом можно рассматривать как программу, требующую иных подходов к изучению русского языка. Политическая начинка рассмотрения русского языка на ближайшую перспективу — это ни в коем случае не насаждение милитаризированного мышления, но желание раздвинуть рамки русского языка, ставшего политической опорой государства, у которого свой путь.

Это своеобразное руководство средней, высшей школе, призыв глубже и напряженнее относиться к воспитанию подрастающего поколения. Образование должно стать первоосновой в создании образа нового человека, жизнь которого основывается на глубоком патриотизме, знании родного языка, литературы. А это и должно стать главным фактором преемственности, связующим звеном между прошлым и будущим. Президент не мог не обратить внимания и на то, что стоит пересмотреть схему специальности «русский язык»: эффективно ли такие специальности делить на бакалавриат и магистратуру. Он задался вопросом, может, стоит возродить прежнюю систему — пять лет полноценного обучения русоведов.

В то же время в других случаях есть смысл поэтапного обучения. Это касается подготовки специалистов в области кибернетики, технических специальностей. Если же вспомнить, что русский язык является наиболее распространенным языком — шестым среди всех языков мира по общей численности говорящих, это ещё и один из шести рабочих языков в ООН, что вызывает раздражение стран, упрекающих русский язык в экспансии. И представляется принципиально важным укреплять его позиции в мире, поскольку Россия то и дело сталкивается с тем, что ей приходится отстаивать право своего языка на равноправное сотрудничество с тем же английским.

Актуализация русского языка правомерна и с точки зрения участия России в крупных международных организациях, таких как, например, БРИКС, ШОС, инициаторами создания которых выступила именно наша страна. Стоит принять во внимание, что русский язык стал камнем преткновения в странах Балтии, да и Украина нещадно продолжает уничтожать русский язык. С этим никак не может смириться Донбасс, чье русскоязычное население готово, сколько надо, обороняться, сохраняя речь и требуя федерализации от киевских властей. И это в большей степени политический вопрос. Если же вспомнить, чем закончилась для Прибалтики война с русским языком, то можно констатировать, что сегодня это малоперспективные, стареющие республики, из них уезжает местное население, молодежь. И коренные языки, несмотря на жесткую политику по изгнанию русского языка из обихода, все же проигрывают, а из динамиков прибалтов звучит русская музыка, полным ходом в кинотеатрах идет русская озвучка, выводя из терпения местные власти.

Так что, русский язык одерживает верх? Похоже на то. А значит, есть шанс поговорить об этом. Ау, Украина, Прибалтика, вы истосковались по русской «мове». Сядем — поговорим? Худой мир ведь лучше доброй ссоры.