Инфополе — поле боя

Вопрос: Вы не раз говорили, что все цели, которые поставлены в ходе специальной военной операции, будут достигнуты. Она идёт довольно долго. Меняется обстановка, меняется положение, меняются, наверное, и цели, и задачи специальной военной операции?

В. Путин: Нет, они меняются в соответствии с текущей ситуацией, но в целом, конечно, ничего мы менять не будем, и они для нас носят фундаментальный характер.

Так в чём смысл наших действий? Придётся два шага сделать от центра поля. Ведь мы же настроены были и до сих пор настроены на самые добрые отношения со всеми нашими соседями после развала Советского Союза. Мы так и делаем, мы примирились с тем, что то, что произошло, то произошло, и надо с этим жить.

Мы понимаем, что события 90-х – начала 2000-х годов связаны с тяжёлым наследием историческим на Кавказе, например. Ну с кем мы воевали-то? В значительной степени с «Аль-Каидой» (террористическая организация, запрещенная на территории России). И чего делали наши так называемые партнёры? Поддерживали материально, информационно, политически и даже в военном смысле. Наплевать им на то, что это «Аль-Каида», только бы нас раскачивать. И всё в этой парадигме – раскачке России. Мы уж и так, и так, договорились, что НАТО не будет расширяться. Предложили всё! Нет. Почему? Просто слишком большая страна: такая страна в Европе с таким потенциалом не нужна. И постепенно все пытаются распиливать.

Украина – одно из направлений работы по раскачке России. По большому счёту, конечно, это нужно было бы иметь в виду, когда принимались решения по развалу Советского Союза. Но тогда, видимо, рассчитывали на то, что глубинные наши отношения, они будут определяющими. Но в силу целого ряда обстоятельств – исторических, экономических, политических – ситуация пошла по другому пути. И тоже на этом направлении чего только ни делали. Десятилетиями, по сути дела, если ни кормили, то поддерживали экономику, – я уже писал и говорил об этом, – за счёт дешёвых энергоносителей, того, сего, кредитов и так далее. Но ничего не помогает. В конце концов чем закончилось? Наших сторонников начали убивать на улицах просто, дошли до госпереворота. То есть стало очевидным, что никаких шансов нам не дают нормальные отношения выстроить с нашими соседями и с братским украинским народом. Ну никаких просто.

Потом взялись, – после госпереворота они понимали, что мы не можем же просто так оставить Крым, ну не можем просто, это невозможно, это предательство было бы с нашей стороны, – тут же начались события на юго-востоке, в Донбассе. Мы вообще там пальцем не притронулись. Да, там были наши добровольцы, но государство Российское не имело к этому никакого отношения вообще – я уверяю вас в этом, ну никакого. Да, там были люди из России, которые пытались поддерживать местное население и так далее.

В конце концов нас, конечно, вынудили встать на защиту этих людей, просто вынудили. Девять лет! И мы пытались искренне договориться о том, чтобы как-то «склеить» юго-восток Украины со всей страной, но мы искренне стремились к этому. Теперь мы знаем, что наши так называемые партнёры нас просто надули, как в народе говорят: кинули просто. И не собирались ничего выполнять, оказывается, и всё дошло до сегодняшней ситуации.

Да ещё и таких ублюдков, как Бандера, подняли на пьедестал. Не хотят они коммунизма – бог с ним. Сбрасывают основателя Украины – Ленина – с пьедесталов. Ладно, это их дело. Но на это место Бандеру ставят – он же фашист. Я вообще удивляюсь, как человек, у которого в жилах течёт еврейская кровь, который возглавляет государство Украины, как он может поддерживать неонацистов. Я просто не понимаю этого. Когда они уничтожали гражданское еврейское население, этого человека возвели в ранг национального героя и иже с ним подобных и теперь с этими плакатами разгуливают. Так что то, что там происходит, конечно, нас в историческом плане никогда не устроит.

Демилитаризация. Мы постепенно, методично этим занимаемся. На чём воюют ВСУ? Что они, Leopard производят, что ли, или Bradley, или даже не поступившие им пока на вооружение F-16? Ни шиша они не производят. ОПК скоро вообще перестанет существовать украинский. Что они производят? Боеприпасы им привозят, технику привозят, орудия привозят – всё привозят. Так долго не проживёшь, не протянешь. Так что вопрос, связанный с демилитаризацией, он, конечно, стоит очень в практическом плане.

И защита людей, которые в Донбассе. Да, к сожалению, пока и обстрелы есть, и всё. Но в целом методично будем к этому идти, работать над этим, решать. И я уверен, мы решим этот вопрос.

Вопрос: Идёт контрнаступление Украины. Вы комментировали ситуацию на пятый день, но сейчас ещё время прошло. Сейчас что-то можете ещё добавить к своим оценкам?

В. Путин: Да. Это контрнаступление масштабное, с использованием, как я говорил совсем недавно, подготовленных для этих целей резервов. Оно идёт с 4-го числа. Продолжается до сих пор и прямо сейчас.

Что можно сказать? Ни на одном из участков противник успеха не имел. У них большие потери. Я сейчас не буду называть наши потери по личному составу – пускай Минобороны это сделает, посчитает, но там и структура потерь для них неблагоприятная. Что я имею в виду? Из всех потерь, – а они приближаются к оценке, которую можно назвать катастрофической по личному составу, – у них структура этих потерь для них неблагоприятная. Потому что потери, как мы с вами знаем сегодня, могут быть санитарными, а могут быть безвозвратными. И обычно, сейчас боюсь ошибиться, но где-то безвозвратных потерь у нас процентов 25, максимум 30. У них почти 50 на 50.

Что касается бронетехники, там ещё более серьёзно. Они за это время потеряли свыше 160 танков и свыше 360 бронемашин разного типа. Это только то, что мы видим. Есть ещё потери, которых мы не видим, которые наносятся высокоточным оружием большой дальности по скоплениям личного состава и техники, так что на самом деле этих потерь больше со стороны Украины.

Так что наступление идёт, и результаты на сегодняшний день такие, о которых я сейчас сказал.

Вопрос: По Каховской ГЭС. Случилась трагедия, последствия – экологические, социальные – нам всем ещё предстоит оценить. Но вопрос такой: кто, по-Вашему, виновен? Понесут ли они наказание? И какой помощи ждать людям с пострадавших территорий?

В. Путин: Кто виновен – понятно. Украинская сторона стремилась к этому.

Вы знаете, я не буду сейчас на 100 процентов говорить вещи, в которых я не уверен. Но они целенаправленно «Хаймарсами» били многократно по Каховской ГЭС – вот в чём всё дело. Может быть, там была у них закладка какая-то, сейчас не знаю, может быть, они в очередной раз чем-то добавили незначительным, и пошло разрушение.

Но, как мы понимаем, мы в этом точно не заинтересованы, потому что это тяжёлые последствия для тех территорий, которые мы контролируем и которые являются российскими. Это первое.

А второе. К сожалению, – скажу странную вещь, но тем не менее, – к сожалению, это сорвало их контрнаступление на этом направлении. К сожалению – почему? Потому что лучше бы они там наступали. Для нас лучше, потому что для них было бы совсем плохо там наступать. Но поскольку такой разлив произошёл, то, соответственно, и наступление не состоялось.

Мы должны сейчас самым серьёзным образом подойти к вопросу экологической безопасности и санитарной безопасности, потому что там под водой оказались скотомогильники, кладбища оказались под водой. Это серьёзная проблема, но она решаемая. Нужно будет подключить, – мне министр уже доложил, он команду дал, – войска химической защиты. Вместе, объединяя усилия, я думаю, все проблемы решат, в том числе это касается и водоснабжения.

Сегодня с Маратом Шакирзяновичем Хуснуллиным разговаривал. Он говорит, придётся заниматься там водоснабжением, новые соорудить скважины. Но работа идёт. По мере того, как вода будет уходить, она уже постепенно уходит, всё будет решаться по мере поступления этих проблем. Конечно, много погибло домашнего скота, диких животных, к сожалению. Нам надо будет всё это организовать, зачистить территорию.

Что касается людей, то всем людям будет оказана помощь в соответствии с российским законодательством и стандартами. Все эти условия хорошо известны, они прописаны в наших законах. Всё будет делаться так же, как и для всех других граждан Российской Федерации, по каждому домовладению. Я уже министру Куренкову сказал, чтобы они активно принимали участие в оценке ущерба имуществу – движимому и недвижимому. Так что всё будем делать.

Вопрос: Про активности противника в нашем тылу. Не проходит и недели, чтобы не было новостей о беспилотниках, которые либо пытаются бить по инфраструктурным объектам, либо наносят удары по ним. Естественно, острый вопрос у нашего приграничья, особенно Белгородской области. Как так получается, что вражеские беспилотники долетают до Кремля, и почему мы, начав освобождать Донбасс, теперь вынуждены эвакуировать своё население из приграничных территорий, в которые заходят уже польские наёмники, польская речь звучит на нашей территории?

В. Путин: Польские наёмники там действительно воюют, – я с Вами согласен, – и несут больше потери. Они, правда, их скрывают, но потери серьёзные. Жаль, что они скрывают и перед своим населением тоже. Вербовка идёт наёмников – прямо в Польше, в других, кстати говоря, странах. Они несут потери. Первое.

Второе, что касается беспилотников. Вы наверняка знаете, в своё время на Хмеймиме у нас была ситуация, когда эти беспилотники залетели, к сожалению, над территорией Хмеймима несколько гранат бросили, и у нас там потери были среди личного состава. Но достаточно быстро научились с ними бороться различными способами, средствами. Это иногда непросто, но решаемая задача.

Здесь, видимо, то же самое: нужно нашим соответствующим структурам принять необходимые решения, потому что эта традиционная система противовоздушной обороны, вы знаете наверняка, она же настроена на что – на ракеты, на большие самолёты. А как правило, беспилотники из современных лёгких материалов, из дерева сделаны, и достаточно сложно обнаруживать их. Но они обнаруживаются. Хотя и здесь, конечно, нужно проводить соответствующие работы, вовремя вскрывать это и так далее. И это, конечно, делается и будет сделано наверняка, что касается Москвы и других крупных центров – у меня даже сомнений в этом никаких нет.

Здесь о чём можно говорить? Конечно, нужно укреплять границу, и наверняка, если кто-то из вас там работает, видите, что этот процесс идёт, идёт достаточно быстро, и эта задача тоже будет решена – укрепление границ. Но возможность обстреливать нашу территорию с территории Украины, конечно, остаётся. И здесь несколько способов решения.

Во-первых, повышение эффективности и контрбатарейной борьбы, но это не значит, что прилётов так называемых не будет на нашу территорию. А если это будет продолжаться, тогда мы должны будем, видимо, рассмотреть вопрос, – я говорю это очень аккуратно, – чтобы создать на территории Украины какую-то санитарную зону на таком удалении, с которого невозможно было бы доставать нашу территорию. Но это отдельный вопрос, я не говорю, что завтра мы приступим к этой работе. Надо смотреть на то, как будет ситуация развиваться. Но проблема будет решена – или так, или так, как я сказал.

Вопрос: Агентура спецслужб противника открыто работает на нашей территории, открыто в плане того, что они даже не отрицают, что охотятся за лидерами общественного мнения на территории России: убийство Дугиной, убийство Владлена Татарского, покушение на Прилепина. Собственно говоря, понятно, что украинские спецслужбы ведут террористическую, диверсионную деятельность у нас. Как Российское государство будет бороться с агентурой врага, со спецслужбами врага, которые действуют на территории России?

В. Путин: Мы должны бороться, мы боремся, делаем это, и некоторые результаты этой работы становятся достоянием гласности, и общественность с ней знакома: задержание агентов, сотрудников спецслужб сопредельного государства. Работа идёт.

Но хочу вот что отметить. Мы – в отличие от сегодняшних властей Украины – не можем действовать террористическими методами: у нас всё-таки государство, страна, а там – режим. Они действуют на самом деле как режим, основанный на терроре: у них введён очень жёсткий контрразведывательный режим, военное положение. Не думаю, что нам нужно сейчас это делать. Нам нужно просто улучшать и расширять работу правоохранительных и специальных служб. И в целом мне представляется, что стоящие в этом плане задачи тоже решаемы.

Вопрос: В ходе обстрелов люди часто теряют всё нажитое: дома, имущество и так далее. Очень важно, что наши приграничные регионы, такие как Курск, Брянск, Белгород, очень оперативно и быстро помогают нашим людям. Но вот вопрос в том, хватит ли этой помощи у регионов?

В. Путин: Мы практически в постоянном контакте находимся с руководителями этих регионов, и я с ними разговариваю. Они свои потребности формулируют, на бумагу кладут, нам отдают.

Сегодня только я с Михаилом Владимировичем [Мишустиным] разговаривал с утра – мы с ним довольно долго обсуждали ряд вопросов, в том числе, кстати говоря, и этот вопрос. Мы в Белгородскую область, – я могу ошибиться немножко, – но в целом, по-моему, 3,8 миллиарда рублей ­предусмотрели на помощь людям. И часть из этих средств, по-моему, [один] миллиард 300 [миллионов], что ли, или миллиард 800, уже направили в Белгородскую область. Так что это точно совершенно.

Спасибо, что Вы обратили на это внимание. Безусловно, людям надо помогать, и мы будем помогать точечно – по каждой семье, по каждому домостроению пострадавшему – обязательно будем это делать. Это касается и приобретения нового жилья, и восстановления утраченного, обязательно. И средств, конечно, достаточно у нас. Средства будут поступать, уже поступают из Резервного фонда Правительства. Они предусмотрены.

Вопрос: На сегодняшний день на медицинский сектор Донбасса легла огромная нагрузка. Сегодня больницы принимают не только гражданских лиц, но и военнослужащих. Но при этом действительно огромный дефицит как персонала, так и медицинского оборудования: нет в достаточном количестве МРТ, КТ. На такие диагностические процедуры на сегодняшний день запись идёт на четыре месяца. Этот момент можно решить на этих территориях?

В. Путин: Конечно, можно и нужно. Ведь этих КТ, МРТ не стало не потому, что началась наша операция, а потому, что их там не было никогда. Понимаете? Просто никогда не было. В Донецкой Республике, насколько я помню, когда мы обсуждали с Минздравом, с Татьяной Алексеевной Голиковой, там есть два МРТ. И одно монтируется. В Херсонской области вообще нет: для того, чтобы людей обследовать, им приходится ездить в Крым. Ну и в Крыму когда-то не было ни шиша. Сейчас всё лучше и лучше, больше и больше появляется. Тоже ещё мало, недостаточно, но тем не менее.

Мы же приняли программу, по-моему, до 2030 года, и там очень приличные средства заложены. Они все зафиксированы, мы ничего сокращать не собираемся. Частично соответствующие регионы Российской Федерации, которые взяли шефство над новыми территориями, эти регионы помогают. Причём это солидная помощь, по-моему, 17 с лишним миллиардов из регионов уходит. Из федеральных источников тоже. Так что всё будем делать.

Вопрос: На Западе нас постоянно обвиняют в уничтожении и похищении всего на Украине – от памятников до детей. И этой пропаганде подвергаются люди и в России, и на Украине. Особенно остро стоит этот вопрос на новых территориях, потому что там люди восемь лет, с 2014 года, постоянно были в окружении украинских флагов – всё так чинно, благородно, постоянно на них влияли. Поэтому, когда мы освобождаем эти территории, получается, что там, конечно же, много людей несогласных, и сейчас все имеют возможность это несогласие выражать. Если заходишь в интернет, там свободно выкладывают ролики из городов, например Запорожской области: как они ждут Украину, вот они живут в оккупации.

Как мы планируем влиять на умы детей, на умы подростков, взрослых? Понятное дело, что Россия действительно свободная страна – у нас все свободно выражают своё мнение. Но в условиях боевых действий это вопрос безопасности прежде всего.

В. Путин: Да, Вы правы. Конечно, в условиях боевых действий можно было бы что-то и ограничивать. Но мы не должны забывать, что то, о чём Вы сейчас сказали, безусловно, в значительной степени является работой противоположной стороны, противоборствующей стороны. Потому что работа в информационном пространстве – это поле боя, и очень важное поле боя.

Поэтому если кто-то с адресом обратным что-то выкладывает и пишет – это одно дело. А когда без адреса и непонятно, кто пишет и кто говорит, – это совсем другая история. Потому что мы с вами хорошо знаем, что выкладывать в интернете можно и автоматическим способом, прибегая к известным техническим средствам, и можно накручивать эти ролики или мнения миллионами, а за этим стоит один человек, который просто использует современные средства, тиражирует их бесконечно. Но, конечно, наверняка есть люди, которые настроены соответствующим образом, и они могут выражать свою точку зрения.

Что можно противопоставить? Я думаю, что эта аудитория меня поймёт. Этому можно противопоставить и нужно противопоставлять не столько ограничения административные или правоохранительные претензии, сколько эффективную работу в информационной сфере с нашей стороны. И здесь я очень рассчитываю на вашу помощь.

Вопрос: Мы отправили наших ребят мобилизованных на фронт. Подготовили, направили, воюют достойно, отдают самих себя. Жёны, матери, родные интересуются: на сколько они ушли? До победы? Когда будет победа? Как Вы считаете, не придёт ли пора, когда их надо поменять?

Второй вопрос. Мы сегодня набираем контрактников. Евгений Бурдинский – генерал – прекрасно справляется, это профессионал, замначальника Генштаба. Но сегодня уже XXI век, не пора ли нам поменять систему или сделать её комплексной? Мы ждём людей, которые приходят по объявлению, мы приглашаем их, но не пора ли нам самим идти к тем людям, которые могут нам помочь?

Третий вопрос – срочники. В связи с событиями, в которых срочники достойно представили Вооружённые силы в Белгородской области, отражая атаки противника, опять родные интересуются, спрашивают, пишут: их статус? Да, я знаю, что планируется принять определённый федеральный закон, но будут ли дальше срочники участвовать в боевых действиях?

И четвёртый вопрос – мобилизация. Будет ли мобилизация – новая?

В. Путин: Вопросы действительно серьёзные, поэтому на эти темы надо поговорить, конечно. Прежде всего мобилизованные, ротация, когда менять, когда закончится.

Знаете, я сейчас оттолкнусь просто от закона: закон не предусматривает конкретных сроков. Исходить нужно будет прежде всего из наличия личного состава, из того, как развивается ситуация на линии соприкосновения, как идёт сама специальная военная операция.

Вы знаете, что, по сути дела тоже с моей подачи, мы приняли решение о регулярных отпусках. Люди ездили. И что любопытно, кто-то сомневался по поводу того, будут ли возвращаться: практически все возвращаются – за очень небольшим исключением.

Это первая часть ответа на этот вопрос. Вторая – конечно, когда-то надо будет постепенно людей возвращать домой, и такой вопрос, безусловно, в Министерстве обороны обсуждается, он стоит. Это будет зависеть от того, как будет решаться четвёртый вопрос, который Вы задали по поводу того, нужны ли какие-то мобилизации и так далее, – сейчас я до него дойду.

Контрактники. Я с Бурдинским недавно разговаривал – в целом работа идёт, работа идёт действительно очень неплохо. Он занимается набором контрактников. Один из заместителей министра обороны занимается подготовкой. Там в целом сейчас всё лучше и лучше. Наверное, проблемы до сих пор есть, но и техника к ним идёт уже, они работают. Нет предела совершенству. Естественно, везде, куда пальцем ни ткни, какие-то проблемы всегда есть, но в целом ситуация меняется к лучшему. Нужно ли менять технологии? Наверное, над этим нужно думать.

Теперь срочники. Как и говорилось раньше, их в зону проведения специальной военной операции, а она проходит по Новороссии и Донбассу, как мы говорили, что мы туда не планируем их направлять, так и сейчас обстоят дела. Хотя, конечно, сегодня уже эти территории – это территория Российской Федерации, но тем не менее специальная военная операция там продолжается, да и необходимости, как мне докладывает Министерство обороны, направлять их в эту зону нет. Но в Белгородской области, Курской, на тех территориях, где Вооружённые Силы традиционно стоят, обеспечивают безопасность, конечно, они там присутствуют, и в случае угрозы они должны выполнять свой священный долг перед Родиной и защищать Отечество.

Теперь по поводу, нужна ли мобилизация дополнительная. Я особенно за этим не слежу, но некоторые наши общественные деятели говорят о том, что нужно срочно набрать, ещё миллион набрать или даже два миллиона. Это зависит от того, чего мы хотим.

Смотрите, наши войска были у Киева. Во-первых, мы договорились, и получился неплохой договор о том, как можно мирными средствами урегулировать сегодняшнюю ситуацию, правда, они его выкинули, но всё-таки за это время мы вышли туда, где мы сейчас стоим. А это практически вся Новороссия и значительная часть Донецка с выходом к Азовскому морю и к Мариуполю. И практически всё, за небольшим исключением, в Луганской Народной Республике.

Нам нужно туда возвращаться или нет? Почему я такой риторический вопрос задаю? Ясно, что у вас-то ответа на это нет, я сам только могу на него ответить. Но в зависимости от того, какие цели мы перед собой ставим, мы должны решать вопросы по мобилизации, но нет такой необходимости сегодня. Это первое.

И второе. То, что я скажу в конце, отвечая на Ваш вопрос, я не знаю, было это где-то или нет. Мы начиная с января этого года фактически начали работу по заключению контрактов с контрактниками, сейчас, на данный момент времени, набрали свыше 150 тысяч, а вместе с добровольцами – 156 тысяч человек. А у нас мобилизация была 300, как мы помним. А сейчас добровольно, по своей воле люди приходят. Фактически работа началась с февраля – 156 тысяч человек, и работа-то продолжается: за прошедшую неделю подписали контракты 9,5 тысячи – за неделю. В этих условиях Министерство обороны докладывает, что никакой необходимости в мобилизации, конечно, нет на сегодняшний день.

Вопрос: Вы уже сказали о том, что страны Запада накачивают киевский режим самыми современными системами вооружения. Что мы будем делать для того, чтобы развивать наш ВПК, чтобы не допустить, во-первых, количественного отставания, и прежде всего серьёзно обогнать противника и обеспечить современными системами вооружений, достаточным их количеством наши Вооружённые Силы? Мы знаем, что создан Координационный совет. Как Вы, кстати, оцениваете его работу?

В. Путин: Вы знаете, вопрос фундаментального характера, когда мы говорим, что Запад накачивает Украину оружием – так оно и есть, никто же этого не скрывает, наоборот, гордятся этим. Кстати говоря, здесь есть определённые проблемы, потому что в известной степени они нарушают определённые международно-правовые акты, поставляя оружие в зону конфликта. Бог с ними, они всё равно это будут делать, и корить их бессмысленно абсолютно, потому что у них свои геополитические цели в отношении России, которых они никогда не добьются. Никогда! Они должны это осознать в конце концов. Но я думаю, что постепенно осознание к ним придёт.

По поводу вооружения, развития ОПК. Вы знаете, у нас не было бы никаких возможностей, если бы мы лет восемь назад не начали программу модернизации оборонно-промышленного комплекса. Выделили на тот период времени очень большие средства и постепенно начали переоборудовать наши предприятия, строить новые, ставить новое современное оборудование и так далее. Поэтому задел был сделан очень солидный.

Я сказал о заделах, а теперь о том, что происходит сейчас. У нас по основным видам вооружений производство за год увеличено в 2,7 раза. А по наиболее востребованным направлениям – в десять раз. В десять раз! Я хочу, как в таких случаях говорят, пользуясь случаем, поблагодарить наших рабочих, инженеров, которые пашут днём и ночью. Многие из них выезжают прямо на линию фронта и работают над тем, чтобы доводить технику прямо в зоне боевых действий, и работают очень хорошо.

Вопрос: У меня вопрос, связанный с пресловутыми «красными линиями». Понятно, что мы в зоне СВО воюем не только с киевским режимом, но и с так называемым коллективным Западом. Страны НАТО постоянно наши «красные линии» как-то сдвигают, пересекают их. Мы выражаем какие-то озабоченности, постоянно говорим о недопустимости этих действий, но каких-то реальных ответов нет. Мы, получается, и дальше будем сдвигать «красную линию»?

В. Путин: Послушайте, а само проведение специальной военной операции – это разве не ответ на преодоление этих «линий»? Это первое, это самое главное. Мы много раз говорили: «Не надо этого делать, не надо. Давайте будем делать так – мы готовы к переговорам». В конечном итоге они нас подвигли к тому, чтобы войну, которую они начали в 2014 году, мы попытались прекратить вооруженным способом. Они нам говорят: «Вот вы начали войну, вот Путин – агрессор». Нет: это они агрессоры, они начали эту войну, а мы пытаемся ее прекратить, но вынуждены делать это с помощью Вооруженных Сил. Но разве это не ответ на преодоление каких-то «красных линий»? Это первое.

Второе. Не всё, может быть, проходит в средствах массовой информации, хотя стесняться здесь нечего. Тоже видно, когда удары по всей энергосистеме Украины. Это разве не ответ на преодоление «красных линий»? А фактическое уничтожение штаб-квартиры главного управления разведки вооруженных сил Украины под Киевом, это в Киеве практически, разве это не ответ? Ответ.

Мы и дальше будем избирательно работать, не будем делать так, как эти придурки – лупят по гражданским объектам, по жилым кварталам. Конечно, мы этого делать не будем. Мы избирательно будем продолжать отвечать.

Вопрос: Вопрос касается так называемых частных военных компаний, которые вроде де-юре у нас даже запрещены, их вроде как и нет, но при этом де-факто на фронте они присутствуют. Как избавиться от этого юридического или правового вакуума для того, чтобы вернуть их в правовое поле?

В. Путин: Понимаю, да. Здесь Вы правы абсолютно. Я попросил и депутатов Государственной Думы, и Министерство обороны всё привести в соответствие со здравым смыслом, со сложившейся практикой и законом.

Мы, безусловно, не должны ставить людей в какое-то ложное положение. Во-первых, все, кто бы ни был и в каком бы качестве ни оказался на переднем крае, они все – защитники Отечества, и Родина должна им полноценно ответить на их готовность рисковать своей жизнью или отдавать свою жизнь за Родину. Все должны быть в равном положении. Но для этого, конечно, нужно внести соответствующие изменения в закон. Сейчас над этим работают.

Насколько я знаю, Министерство обороны сейчас заключает контракты со всеми желающими продолжить службу в зоне специальной военной операции. Только таким образом можно обеспечить социальные гарантии, потому что, если нет контракта с государством, если нет контракта с Министерством обороны, не возникает и правовых оснований для социальных гарантий со стороны государства. Нужно это сделать и сделать как можно быстрее.

Вопрос: Рано или поздно контрнаступление Украины захлебнется. Но очевидно, что какие бы потери ни понесла Украина, западные страны продолжат поставлять вооружения. Что дальше? Мы будем готовиться отражать новое наступление или сами пойдем вперед? А в таком случае насколько далеко мы готовы пойти в этот раз, до наших новых границ России или так далеко, как получится?

В. Путин: Всё будет зависеть от потенциалов, которые сложатся на момент окончания этого так называемого контрнаступления. Это ключевой вопрос.

Думаю, что, понимая, – я с полным основанием об этом говорю, – понимая катастрофические, именно катастрофические потери, руководство, какое бы оно ни было, голова-то на плечах есть, должно задуматься, что делать дальше. А мы будем смотреть, какова будет ситуация, и, исходя из этого, предпринимать дальнейшие шаги. У нас есть планы разного характера в зависимости от той ситуации, которая сложится тогда, когда мы посчитаем нужным что-то делать.

Вопрос: Сегодня появилась информация в американской прессе, что вслед за Великобританией США также собираются поставлять в том числе и снаряды с обедненным ураном. Не вынуждают ли нас в таком случае действовать быстрее на упреждение? Мы как-то будем отвечать на эти вызовы?

В. Путин: На упреждение нет необходимости. Таких боевых припасов у нас много, с обедненным ураном. И, если они будут применять, мы тоже оставляем за собой право применять такие же боеприпасы. Они у нас есть в наличии – мы их не применяем просто. Но если потребуется, мы в состоянии это сделать – я так скажу, мы в состоянии это сделать. У нас нет необходимости это делать сегодня.

Вопрос: В интересах противника работает, по открытым данным, до 100 спутников – именно военных спутников, которые видят наши войска, перемещения. Наша группировка космическая уступает. Что с этим делать и как с этим бороться?

В. Путин: В предыдущие годы мы должны были бы по-другому выстраивать и нашу космическую деятельность, конечно. Но ведь мы не планировали ни крымских событий, мы не планировали событий, которые сейчас происходят.

Я же сказал много раз и в ходе нашей сегодняшней встречи, мы пытаемся прекратить этот вооруженный конфликт. К сожалению, нас вынудили делать это вооруженным способом, но не мы это начали. А это же все проекты длительного цикла: они на годы вперед планируются, а потом реализуются и реализуются так, как мы планировали лет пять-семь назад. Но сейчас коррективы вносим. Совсем недавно, Вы знаете, уже один космический аппарат запустили. Мы будем наращивать нашу группировку.

Но пока нам нужно чем-то замещать. Чем? Разного назначения беспилотными летательными аппаратами. Здесь коллега прав: нам нужно и беспилотники наращивать самые разные – и ударные, и разведывательные, но это требует времени…