Политический менеджмент как необходимость

Однако в своем стремлении реализовать потребности масс-медиа, некоторая часть прессы попадает в зависимость от характера и содержания своих публикаций, что неминуемо ведет их к болезненной тенденциозности. Иначе чем объяснить то, что молодые мои собратья по перу, которых невозможно заподозрить в отсутствии патриотизма, зачастую переходят за рамки профессиональной публицистической критики?

Существующий стереотип современной оппозиционной журналистики сложился не без воздействия западной либерально-демократической идеологии, согласно которой откровенная, безапелляционная критика своего Отечества и народа дает основание причислять подобные издания к разряду подлинных «демократов». В родном Отечестве, к удивлению «демократической журналистики», свободу слова, оказалось, ценят больше, чем просто желание прослыть  «демократом». Нынешний народ, который  по выражению «независимых» журналистов, — «источник и даже виновник той власти, которая сейчас есть», благодаря своей просвещенности регулярно (по пятницам) потребляет порожденную ими продукцию и заодно поддерживает эту прессу рублем. Но если этот народ «в основной своей массе слаб и глуп», опять же по формулировке тех же моих коллег по ремеслу, то можно и не опасаться, что им  удастся эффективно влиять на общественное сознание и настроить народ против своего Отечества. Хотя история нашей страны знает множество примеров, как путем манипулирования умами народных масс расшатывали государственные устои и как подлинные таланты пера оставляли потомкам бесценные шедевры политической мысли. Нам долгое время твердили, что Пушкин лишь для того спорил с Радищевым, чтобы усыпить бдительность цензуры, и что мол он был его единомышленником. А вот сквозь новое прочтение политической прозы великого русского классика очевидно, что для автора «Капитанской дочки» было неприемлемо тщеславное стремление Радищева видеть в России только изъяны, во всем и всюду. В «Русской избе» Пушкин, например, писал, что судьба русского крестьянина счастливей судьбы французского земледельца. И что русский крестьянин «смел и смышлен, опрятен, деятелен, предприимчив». Ну, а если Пушкин и позволял себе дерзкое критическое слово в адрес самодержца, то это обретало вдохновенную форму высокохудожественного слога. Откровенно грубое, не эстетичное, без изящного литературного стиля изобличение кого-либо в печати мастера слова всегда считали ниже своего достоинства.

«Сейчас Россию, как и раньше, боятся во всем мире не оттого, что силен ее народ, а потому, что у ее руля стоит деспотичный лидер. … Сейчас вот побаиваются Путина», — пишет, к примеру, журналист-«демократ». Странное дело, как это похоже на восприятие западными идеологами возрождения российской мощи! Когда Россия позволяла топтать себя в грязь, значит, она (Россия) была демократической и лидер был демократ, а не деспот. Жаль, конечно, что молодые авторы столь почтительны перед западным пониманием демократии. Хотя говорить о последовательности политологов Запада не всегда можно. В свое время американская политическая наука, применив в отношении советско-российского политического режима термин «авторитаризм», не стала утруждать себя различением деталей и перемешала этот авторитаризм с тиранией, диктатурой, деспотизмом и т.д. Тем, кому не нравится укрепление российской политической системы путем усиления центральной власти, меры, предпринимаемые Путиным, кажутся деспотизмом. По сути дела, путинская администрация, оградив политический режим в стране от охлократии, в силу незрелости гражданских институтов административную реформу спускает сверху. А характерная для сложившейся политической культуры в России персонификация институтов власти не позволяет воспринимать ее иначе как через личность.

С другой стороны — в нашей культуре не сложилась еще традиция, как на Западе, культивировать институты власти. Неизменно велика роль центральной власти, например, во Франции. А вот в США — велик культ института президента. При всем том, что западные общества, по всеобщему признанию, являются свободными, тем не менее сильная и устойчивая центральная власть у них чрезвычайно востребованна. Правда, не всегда параллели с Западом могут быть нам полезны. Западная политическая наука, к слову сказать, сегодня не во всем адекватно интерпретирует происходящие в мире глубинные общественно-экономические изменения. Пришедший на смену феодализму капитализм на Западе был носителем демократического экономического переворота, связанного с производством массовой продукции для массового  потребителя. Сегодняшний капитализм приходит как экономическая система, обслуживающая избранных.  Планетарный передел материальных ресурсов, осуществляющийся в интересах избранных, не способствует укреплению национальных политических систем. Устремления транснациональных корпораций овладеть нефтяными залежами Каспия превратили Дагестан в один из объектов стратегических интересов. Политические распри и борьба за власть не должны происходить без учета мировой обстановки. Демократическая система общества не исключает борьбу за власть, но предполагает осуществлять ее исключительно политическими методами, руководствуясь формулой: «Ничего в ущерб России, равно и Дагестану».

Оппонентам президентской власти Дагестана не подобает делать вид, что они не знают, будто Республика Дагестан уникальна не только в России, но и в мировой практике.  Сравнивать поэтому Дагестан с другими субъектами Российской Федерации, пусть даже Северного Кавказа — дело бесперспективное. В том, что президентская власть в Дагестане как региональная центральная власть еще недостаточно окрепла нет ничего неестественного. И не только потому, что институт президентства учрежден не так уж давно. Сторонники усиления президентской власти в Дагестане («именно жесткости не хватает дагестанскому президенту») за счет личностных качеств, т.е. волюнтаристским способом или путем его замены, сами изменяют своим идеалам демократии и не логичны в своих утверждениях. Подход Президента М.Алиева к усилению власти как эффективной структуры управления вполне согласуется с научным политическим концептуальным представлением о механизме власти и отличается железной логикой. Дотационная республика, находящаяся фактически на содержании у федерального бюджета, не обладает экономическими ресурсами усиления власти. Исходя из этого, Президентом республики были определены следующие направления — превращения республики дотационной в республику с собственными доходами:
— укрепление налоговой дисциплины;
-активизация инвестиционной политики;
— антикоррупционная политика.

С точки зрения эффективности управления правильная и своевременная постановка задач оценивается достаточно высоко. Поэтому их четкое формулирование  можно поставить в заслугу Президенту Дагестана. Однако реализация задач по этим направлениям требует мобилизации усилий всего управленческого корпуса,  начиная от президентских структур до муниципалитетов. Особенность заключается в том, что их выполнение невозможно решать традиционными методами управления — путем принятия  обязательных к исполнению решений, путем создания норм, правил и законов, путем принуждения людей к исполнению принятых управляющими решений. Новизна задач в новых условиях требует от них знания особого вида практики управления — политического менеджмента. Это один из видов управленческих отношений в политике, где для достижения поставленных целей не используется право легитимного насилия, статусные ресурсы политической власти. Политический менеджмент используют, опираясь на вдохновение и энтузиазм, специфические приемы и методы, добиваясь таких изменений во взглядах и поведении людей, которые отвечают его интересам, его политическим целям. Если рассматривать  политические технологии в аспекте политического менеджмента, то такие понятия, как твердость, жесткость, обретают качественно другой оттенок.

Многие принципиальные задачи  в Дагестане сегодня могут быть успешно решены в случае правильного управленческого решения. Поэтому проблемы политического менеджмента встают на повестку дня как необходимость.