Россия: от обратного к великой стране

Вот и борьба с коррупцией словно соперничество с собственной тенью, невидимая, приобретающая лишь контурные очертания, расплывчатые границы, вызывает немало вопросов. Посадок — во! А результат? Он рождает сомнения в том, что коррупция, несмотря на репрессивные меры, вовсе не сокращается, а, как в сказке, все увеличивается и увеличивается. И мы словно в капкане, откуда нет выхода, озлобленные, ни во что не верящие, разочарованные, оказавшиеся обманутыми льстивыми царедворцами, компанией олигархов, призывающими бесконечно работать.

Да, многое вызывает непростые вопросы. И в сердце таится тревога, стойкая, бередящая душу, требующая выхода. Как будем жить дальше? Как выстраивать отношения с властью и принимать решения, от которых зависит судьба твоей родины, когда видишь, что слова явно расходятся с делом, а жить все труднее и труднее?

Можно, конечно, все списать на козни проклятых американцев, но, согласитесь, наши внутренние дела, несмотря на самые жесткие санкции Запада, Евросоюза, решаемы, если порядок в доме будет наведен, а местная власть научится быть честной по отношению к своему народу, перестанет лицемерить, призывая затягивать пояса, давать карт-бланш олигархату, несметно обогащающемуся за счет прибыли от эксплуатации естественных ресурсов. Все это подрывает доверие к власти, создает почву для протестных настроений.

Когда же началось то страшное, к чему мы не просто приспособились, но и, почувствовав вкус запретного плода, решили, что вседозволенность не столь страшна, если я это сделаю один раз. Но, почувствовав жажду наживы, человек решился на это еще и еще раз, пока, наконец, порок не превратился в следствие, когда уже не имело значения, знают ли об этом один или все.

Духовная деградация оказалась пострашнее материальной и свела на нет все то, что казалось незыблемым, через что невозможно перешагнуть. Она развратила сознание, превратив огромное число людей в корыстолюбивых дельцов, не испытывающих угрызений совести от того, что в их карман потекли грязные деньги, более того, испытывающих еще большую жажду наживы, застившую свет и совесть, переставших мучиться вопросом, нравственно это или нет — обогащаться любой ценой.

И вновь задаюсь вопросом: как удержаться от порока, сохранив в себе главное, что отличает мыслящую личность? Как не оказаться в той дурно пахнущей среде, где происходят душевная разруха, переоценка ценностей, когда перестаешь опираться на достоинство страны, позволяющее гордиться тем, что возвышенное и земное, если и переплеталось, то дополняя друг друга, но никак не довлея, не требуя лишать тебя той внутренней свободы, что отличает людей с безупречной репутацией. Но разве жизнь состоит только из мелкого, того, что греет душу дорогим барахлом, огромным домом, обслугой? Да нас не так, кажется, воспитывали. А вот, поди ж ты, слаб человек.

Как же преодолеть в себе корысть обезличенного существования, стяжательство и корыстолюбие? На этот вопрос ответить непросто, слишком велик раздрай в головах тех, кто сегодня не читает, не ходит в театры, а если и посещает, то видит там такое, что развращает сознание, выхолащивая из человеческой природы все то, что возвышает, очищает человека, заставляет быть духовнее, нравственнее.

Кто в этом виноват, трудно делать выводы. Но очевидно: духовное обнищание рождает деградацию общества, рождает порок, расслоение на очень бедных и очень богатых.

К чему я это? Не годится, когда население социального государства нищает на глазах. Девятнадцать миллионов за чертой бедности — нешуточная статистика, озвученная официальной властью. И что необходимо, чтобы преодолеть трудности, воспрянуть духом? Вопрос этот не только к гос­органам, но и к самим себе.

Пытаюсь найти аргументы в пользу власти. Поддерживая реформы, всегда соглашалась с тем, что, да, трудности неизбежны, наступит время, когда, облегченно вздохнув, мы скажем: ну, вот, мы выстояли, мы выбрались из прорыва.

Почему же все труднее убеждать в этом не только себя, но и других? Отчего реформы стопорятся, а инфляция, сказываясь на тощем кошельке людей, на уровне жизни россиян, уставших от экономических перекосов, пенсионных метаморфоз, вызывает горечь, что и в без того пустой кубышке осталась лишь мелкая монета на дне.

Да, вам всегда трудно, язвят либералы. Да, трудно разобраться в пристрастиях иных политических перевертышей, даже в тех же ток-шоу, демонстрирующих точку зрения всевозможных «экспертов», представителей политических партий, легко меняющих свои убеждения. И у обывателя волей-неволей создается ощущение абсолютной неразберихи в политическом истеблишменте, теневых лобби, отстаивающих интересы западных, ближневосточных идеологов, вкладывающих многомиллиардные средства в подкуп российских чиновников, создающих хаос в российской экономике.

Согласитесь, опьянившая поначалу свобода оказалась серьезным испытанием для каждого из нас, и мы встали не только перед нелегким выбором, но и испытали на себе оторванность от реалий и чиновничий беспредел, столкнувшись с невиданной коррупцией — бичом российской экономики, превратившей основную массу населения в нищебродов на фоне стремительно разбогатевших нуворишей, явно не желающих считаться с интересами народа.

Что и говорить, несмотря на то, что Президент В. Путин призывает регионы работать прозрачно, в полную силу, россияне ощущают не только тяжесть санкционных, инфляционных скачков, но безразличие чиновников, когда на местах власть ворует, живет отдельной от своих сограждан комфортной жизнью, да еще и приговаривая, что, мол, чем болтать, лучше работать до седьмого пота. А в это время бедствующие родители просят у таких же живущих за чертой бедности россиян пожертвовать хоть какими-нибудь крохами, чтобы сделать дорогостоящую операцию ребенку. И это происходит в богатейшей стране мира…

Почему мы так бьемся над, как многим кажется, призрачной идеей — созданием социального государства? Почему и по сей день остаемся сырьевым придатком многих стран? Этим вопросом задаются россияне, вполне резонно требуя от власти создания условий для того, чтобы жить достойно в стране, в которой интересы простого человека – первостепенные.

Но что это я? Ведь речь идет о новых смыслах, новых идеях, новой идеологии. Так, кажется, было замыслено реформаторами нового века. Но как одновременно уложить в прокрустово ложе реалии и мечты, веру и трезвый расчет, идеологию духа и идеологию смысла, прошлое и настоящее, непредсказуемое, далекое от радужных представлений? Как быть с тем, что огромный корабль, дрейфуя в бурном море, никак не может прибиться к вожделенному берегу, чтобы встать, наконец, на спасительный причал, а матросам ощутить под собой твердую землю, почувствовав, что опасность миновала? И стоит только набраться сил, чтобы вновь выйти в бушующее море, ощутив свежий ветер в лицо.