В бананово-лимонном Cингапуре…

IV

Вопрос на засыпку: как в США президент, министры, губернаторы осуществляют приём граждан по личным вопросам? Ладно, отвечу сам — никак. Когда у меня самого возник этот вопрос, я не стал звонить в Вашингтон. Достаточно было ряда логических умозаключений, которые, в свою очередь, подтвердил Интернет. Поисковая машина показала наличие более двух миллионов страниц на тему личного приёма граждан и президентом, и министрами с губернаторами, и чиновниками более низкого уровня. При этом, игнорируя одно из введённых мною в запрос ключевых слов — США, она почему-то выдавала информацию о приёмах граждан в России. Начиная с президента страны и кончая какой-нибудь сельской администрацией. Найти сообщения о нечто подобном в США американская поисковая машина Google так и не смогла. Если вы считаете, что это есть свидетельство российского человеколюбия и антинародной сущности американского империализма, то глубоко заблуждаетесь. В США чиновники, в отличие от наших, весьма дорожат голосами избирателей и никогда от них не отвернутся. Причина в другом. Американская бюрократия работает так, что практически все законные вопросы граждан, которые могут возникнуть у них к государству, решаются либо автоматически, либо после первого же контакта с рядовым клерком низового звена. Процедуры отработаны, документы не зависают неизвестно где в ожидании, пока обратившийся проявит «уважение» и пр. Если же гражданин решил всё-таки, что его права остались ущемленными, то он не превращается в ходока к Обаме, а просто подаёт в суд, где и принимается решение, обязательное для всех, кого оно касается. Суд, где гражданин — истец, а не проситель и где государство — ответчик, а не благодетель, снисходящий до своих граждан. «Смит (Буш) против США» — коротко и ясно.

***

Скажи «Магомедов (Иванов) против Российской Федерации», так чёрте что могут подумать. А «вот приедет барин, барин нас рассудит» — это по нашему. Хоть при царизме, хоть при советской власти, хоть сейчас. Наличие могоуровневого широко разветвлённого института, называемого «приём граждан по личным вопросам», есть свидетельство азиатчины, которой пропитана у нас вся система государственного управления. Это показатель того, что законы не работают и на всех уровнях управления сидят хакимы — благодетели, к которым нужно идти на поклон. Ну и люди, прирученные к тому, что это норма, а не унижение, что у нас граждане для государства, а не наоборот, привычно идут.

Можно себе представить, во сколько миллиардов ежегодно это все обходится.

***

Если в приёмной начальника постоянно толпятся просители и жалобщики, разве это не есть верный признак того, что организация функционирует ненормально и её руководителя нужно менять? Когда это не делается, возникает уже очередь в приёмную вышестоящего начальника, и так до самого верха. Мы же при этом сетуем на народ, который почему-то весьма озабочен, кто какой национальности во властных структурах. Потому он и озабочен, что к ним в случае чего придётся идти. И каждый подсознательно надеется, что уж своему-то свой порадеет обязательно. Даже вопреки закону. Почему дагестанец считает, что можно и даже должно вопреки закону? Так разве не подобное наблюдается им всю жизнь сплошь и рядом и уже воспринимается как норма. Он сильно удивится и даже обидится на «своего» чиновника-соплеменника, если тот заговорит о законности.

***

Сложность дагестанских реалий заключается в том, что вдобавок ко всем классическим признакам коррупции у нас системы и социальных, и экономических отношений более, чем где-либо, переплетены родственными, национальными и клановыми связями, благодаря которым они давно превратились в традицию — адаты. Их уже невозможно как-то вычленить, и наивно сейчас ожидать от кого-то действий, вопреки этим адатам. Законы, приказы, речи, увещевания — сами по себе, а их реальное исполнение — само по себе.

Все слушают и даже поучают в свою очередь других, что пониже, но продолжают исполнять с поправкой на свои личные интересы, которые совсем не совпадают с общественными, потому что блага, которые можно получить от этого, превышают риск привлечения к ответственности за допускаемые нарушения.

***

Чтобы внести окончательную ясность, давайте смоделируем вполне обычную ситуацию. Например, приходит к некому чиновнику, допустим, министру, его знакомый или родственник с просьбой, выполнение которой способно нанести обществу только вред. Ну, скажем, он просит не увольнять откровенного бездельника или безнадёжно некомпетентного в своём деле сотрудника. У чиновника имеется два варианта действий. Первый — уважить просьбу. Возможно, даже за определённое вознаграждение. Тогда всё прекрасно — «ты меня уважаешь, я тебя уважаю — мы оба уважаемые люди». Пострадает дело? Ну и что? Оно же не его личное, а государственное. Государство же у нас, как известно, ничьё и богатое. С него не убудет. Но разве в конечном итоге не будет страдать общество? Ничего. И оно потерпит. В том числе и этого, считай, уже неэффективного по факту министра.

***

Второй вариант — отказ. Хорошо, если этим всё кончится. Хотя и здесь своими действиями чиновник лишил себя не только возможного вознаграждения, но и права обратиться в будущем к неудачливому посетителю с какой-либо просьбой уже со своей стороны. А это в обществе, где многое построено на адате, очень даже чревато. Допустим, у министра сын, мечтающий с детства поступить в вуз, где проситель, как назло, работает, скажем, ректором. Сын — гордость школы, но в этот вуз, всем известно, даже муха не залетит без благословления ректора. Ну и как? Ребёнку неуступчивого чиновника, какими бы дарованиями он ни отличался, дорога в это заведение, считай, заказана. Ты не мне? Ну и я не тебе.

***

Но это ещё цветочки. А если увольняемый, не ограничившись одним ходатаем, начал атаковать начальника, привлекая ещё других уважаемых людей из числа родственников, односельчан, однокурсников, одноклассников, коллег и даже начальников самого начальника? И как он их только отыскивает? Министр всем отказывает. Мало того, он и дальше по разным другим случаям со всеми просителями такого рода проявляет такую же неуступчивость. Но это ещё не всё, поскольку принципиальность такого министра не избирательна и не может не распространяться на всю возглавляемую им структуру. Это начинают испытывать на себе его замы, помы, начальники управлений… Практически за каждым из них тоже оказываются кланы, семьи, друзья детства, в том числе даже министерское начальство. Мало того, что они достаточно влиятельны, так ещё кое-кому из них наш герой, оказывается, считает себя кое в чём обязанным. Он чувствует себя последней сволочью, но и здесь проявляет неуступчивость — всех гонит, неэффективных увольняет и пр. Всё это приводит к тому, что он в конечном итоге превращается в изгоя, которого к тому же все прежние его благодетели действительно считают неблагодарной сволочью.

***

Но и это ещё не всё. В обществе, где вопросы решаются по понятиям, он — непонятливый — попадает в положение, при котором у него перестают решаться собственные личные вопросы даже на вполне законной основе. Допустим, у него есть ещё и дочь — красавица, умница, активистка, которая и без протекции папаши объективно является первой претенденткой на служебный рост по месту своей работы. Однако её вдруг обходит неизвестно откуда взявшийся полуграмотный тип, оказавшийся родственником человека, который, в отличие от нашего героя, умеет уважить других. Усложняется и решение вопросов чисто служебного характера вне министерства. Начальство, которое уже не может решать через него свои собственные вопросы, тоже начинает смотреть косо — не министерство, а зона недоступности какая-то. То есть насквозь коррумпированное общество на всех уровнях отвергает министра и даже его министерство как инородное тело. А действительно, кому он нужен со своим министерством, если к нему невозможно обратиться, если у него всё по закону, в то время как вокруг всё по понятиям? Чиновник этот «как простой инженер», и все на него, не соблюдающего адаты, «пулюют». Он вдруг обнаруживает, что стал неинтересен даже многим из родственников, друзей. Он уже превратился в объект насмешек, говоря о котором за спиной разве что только не крутят пальцем у виска. Я, кстати, знавал одного такого, правда, не в ранге министра. И, признаюсь, он иногда своей неуступчивостью раздражал и меня тоже.

***

В нормальном государстве — каком-нибудь Сингапуре — реальный министр, конечно же, не изгой, а фигура, обладающая высоким общественным статусом, но, действительно, только «слуга народа» и больше ничего. Ни родственники, ни друзья, ни начальники ничего такого противозаконного от него не ожидают, потому что это им даже в голову не может придти, а если кому и придёт, то всё равно бесполезно. Поэтому для них изначально он может быть интересен только как близкий человек, товарищ, коллега. Все свои личные вопросы он имеет возможность решать не по понятиям, а, как и другие, беспрепятственно в рамках закона, значит, и карьера его детей зависит только от их профессиональной состоятельности, а не чьей-то прихоти. Его принципиальность не сказывается негативно на жизни, а, скорее, наоборот.

***

Лет пять назад, в бытность Шредера канцлером ФРГ его безработный брат устроил демонстрацию протеста. Нет, не за то, что не подыскали ему тёплое местечко, а потому что старший братец, по его мнению, плохо рулит государством, чем способствует росту безработицы, жертвой которой он и стал. Работу себе Шредер — младший, помнится, нашёл где-то в Испании. Но разве у нас сейчас такое же нормальное государство, соперничающее с Сингапуром за лавры самого некоррумпированного в мире? И вы после столь пространных пояснений всё ещё хотите, чтобы наш гипотетический чиновник начал работать, фактически бросаясь на амбразуру? Чего ради он это должен делать? А вы бросались бы на его месте? Неужели да? Я почему-то не верю.

***

Ну и как быть? Ведь подобными связями-ограничителями у нас опутаны по рукам и ногам не только министры, а чиновники на любом уровне управления — этакий многослойный железобетонный монолит. Значит, как следствие, мы так и обречены жить там, где деревья увешаны рваными пластиковыми пакетами, а обочины дорог напоминают помойки? Здесь невольно приходит в голову сравнение со Страной Дураков, куда попал обманутый Буратино. Боюсь, что с большой долей вероятности мы обречены жить именно в такой стране.

***

Почему вспомнил пакеты и дороги? Потому что они являются одним из свидетельств, и очень наглядных, либо коррумпированности, либо честной недееспособности органов власти всех уровней, вплоть до федерального — выбирайте кому что нравится. Можно легко нарисовать цепочку их действий, а точнее, бездействий, возносящих эти пакеты на деревья. При этом их начальники спокойно сидят в своих креслах, кивая на такой «объективный» фактор, как отсутствие у дагестанцев должной культуры. Действительно, дикость. Однако не только дикаря, но даже кошку и собаку можно научить не гадить где не положено, и нормального человека можно низвести до уровня дикаря. Для этого многого не потребуется. Как учил классик, — бытие определяет сознание. Это я всё к тому же вопросу об ответственности чиновников.

(Продолжение следует)