Вербовка, мессенджеры, нейтрализация…

Подобная трансформация запрещенных в нашей стране организаций болезненно отражается в тех регионах, где наиболее сложная ситуация, а религиозный фактор находит отражение в умонастроениях части молодежи, идущей вразрез с традиционным исламом, его постулатами, превращая его в реакционный, тенденциозный, выходящий за рамки устоев традиционных представлений миролюбивой религии, неприемлющей насилия. Так каков же выход из сложной ситуации и в чем заключается совершенствование антитеррористической государственной политики? Свой взгляд на существующую проблему высказывает эксперт, зам. председателя ОП РД Сапарбейг АБДУЛЛАЕВ.

– Сапарбейг Алиевич, аналитики продолжают обсуждать, можно ли считать Северо-Кавказский регион депрессивным, с вялотекущими проблемами терроризма, экстремизма, убеждая, что Рубикон перейден и ситуация вполне контролируема?

– Тема более чем серьезная, и рассуждения о какой-либо стабильности преждевременны, несмотря на то, что за последние годы мы перестали ужасаться очередному кровавому теракту, гибели не отдельных представителей террористических организаций, а вполне узнаваемых лиц из соседнего подъезда, детей из благополучных семей. И это было страшно. Да, сегодня люди спокойно гуляют по ночному городу, не боятся посещать кафе, слушать музыку в вечернее время. Но это не означает, что проблемы терроризма не существует, просто она закамуфлирована в иные формы угрозы, что особенно тревожит, поскольку отвечать на вызовы современных идеологов террора непросто, и приходится реагировать, применяя в ответ на существующие технологии другие, не всегда эффективные, требующие значительного финансирования, поскольку создание новых нарративов, интерпретации некоторого аспекта мира с определенной позиции требуют особого внимания.

Все это должно стать объектом для изучения не только органов власти, правоохранительных органов, но и общественных организаций, обращая внимание на ту часть молодежи, что так или иначе осталась вне поля зрения, которая воспринимает традиционные ценности как некий архаизм, а в основе ее мировоззрения лежат арабоязычные верования, риторика же напоминает нечто далекое от культурного генома своего народа, его традиционного воспитания, обычаев, устоев.

– В чем же выход из глобализирующегося пространства, ортодоксального, воинственного ислама, среды, пробуждающей дух насилия, жестокости, неприятия, отторжения от исконного, и что должно лежать в основе идентичности россиянина, дагестанца?

– Как мне кажется, не стоит утруждать себя поиском каких-то мудреных истин. Все лежит на поверхности. У нас богатая традиционная культура, обрядовость, кодекс чести горца, в котором прописано на века все то, в чем мы испытываем ныне дефицит, – честь, достоинство, гордость за свою родину, ее святыни. Нарушен и самый главный постулат – преемственность, то, что связывает нашу идентичность нерушимой связью времен, то, что передается из поколения в поколение. Да, трудно взять в узду молодежь, оставшуюся без преемственности духа, труда, созидания. И если обратиться к временам, называемым советскими, то могу сказать, не грех воспользоваться мудрой устроенностью молодежной политики, касалось ли это социальных лифтов, реализации специалистов, готовых проявить лидерские качества, продвигаемых по служебной лестнице благодаря инициативности, желанию принести пользу родине, производству, работа на котором гарантирована государством.

Понимаете, когда молодежь занята делом, у нее не возникает мысли о противоправной деятельности. Я вспоминаю ту трудотерапию, что существовала в не столь давние времена. Помню, как сам прошел трудовую школу, поначалу получив среднее специальное, а высшее образование обретал позже, днем работая, а вечером обучаясь. И всю жизнь, возглавляя ведущие строительные организации, работал до седьмого пота, вставал в шесть утра и до позднего вечера пропадал на работе, и мне это было в радость, понимаете. В моей строительной копилке – промышленное производство, социальные объекты, крупное рыбное хозяйство в Тарумовском районе, торговый порт.

Да, сегодня ситуация иная, и многое упирается в стагнационную экономику, невозможность трудоустройства. А молодежь, заканчивая вузы, остается вне профессии, неохотно приобретая рабочие специальности, и на промышленных предприятиях республики сегодня дефицит таких профессий, как кузнец, электрик, токарь, фрезеровщик. А это та самая рабочая молодежь, из которой растили управленческие кадры.

– Духовно-нравственная составляющая молодого поколения формируется из эрзац-верований, то есть из того, что вкладывается в его голову, не имеет отношения к тождественным ценностям, лишено того традиционного, что проповедовалось дагестанскими алимами, проповедниками, в основе деятельности которых лежала высокая культура, глубина научных познаний, это были просветители, известные во всем мире.

– И они могут стать примером для тех, кто предпочитает религиозные представления светским. Мы знаем, что и современники нового века, религиозные деятели, отдавали свои жизни за традиционный ислам, выступая против фундаментального, преследующего этнонационалистические, этносепаратистские цели, ставшего серьезным вызовом безопасности многих российских регионов, искусственно осложняя межконфессиональные отношения, способствуя эскалации террористической угрозы. Сторонники запрещенной в нашей стране организации ИГИЛ не исчезли, они притаились, сменив личину, выжидая момент, когда смогут ударить по мирной республике.

Другое дело, что антитеррористическая деятельность правоохранительных органов вполне профессиональная, но и в этом случае необходима не просто поддержка, но и общественная работа с той молодежью, кто смотрит и слушает арабоязычную «тарелку», кто изменил земле предков, превратившись в манкуртов, не знающих родства. Ведь, как ни крути, и сегодня террористическое подполье заявляет о себе появляющимися в информ-сводках сведениями о ликвидации пусть и незначительных, но банд­формирований.

Так что даже при поверхностном анализе можно судить о том, что костер международного терроризма хотя и погашен, но обработка сознания молодежи продолжается, выражаясь в тех или иных формах воздействия. И нам нельзя терять бдительности, надо стараться уделять внимание особенно молодежи из глубинки, проживающей в высокогорной части Дагестана. Надо понимать, что главари преступных сообществ продолжают попытки вербовки сторонников, используя для этого социальные сети, мессенджеры. И для этого необходима профилактическая работа, направленная на раскрытие сущности терроризма как преступного явления.

– Институт семьи, общественные молодежные организации – подспорье в выматывающей информационной войне, что идет в нашем регионе.

– Да. Вы правы, бесценный опыт предков может стать той основой, на которую должно нанизываться мировоззрение как светской, так и религиозной молодежи, но при этом не подменяя одни духовные ценности другими, не смешивая понятия, разделенные не только образом жизни, но и символикой: хиджабом и одеяниями, неприемлемыми в жизни тех, кто, уважая религиозные чувства одних, предпочитает существовать в ином мире, избегая зависимости от религиозной принадлежности, хотя, повторюсь, ДУМД во многом стал духовным центром, последовательным приверженцем толерантного ислама. И в борьбе с терроризмом и экстремизмом, где должны быть соединены усилия всех и каждого, кто проявил себя как истинный последователь мирного ислама.

Как мне кажется, и семья должна стать вектором поведения молодого поколения в социуме. У меня три дочери, и каждая с малолетства знала цену труду, стремилась к хорошему образованию, реализуя себя на избранной стезе, и получила традиционное воспитание, уважение к старшим, помощи немощным и тем, кто находится в трудной жизненной ситуации. Немаловажно, чтобы и исторические параллели, народные герои, эпос, история древнего и современного Дагестана, его символы и приоритеты стали предметом гордости и уважения к своей родине.

У нас существует и такой уникальный опыт, как ТОКС, поисковая деятельность которого может служить одним из эффективных инструментариев в воспитании подрастающего поколения в духе не наносного, а истинного патриотизма, о котором толкуем и спорим, без устали рассуждая о национальной идее.