Лето, лето, осень

– Татьяна Павловна, поедем с выставкой в Тбилиси? Замечательная команда собирается – художники, филологи, искусствовед!
– С тобой хоть на край света. А когда?
– Летом, летом.
– Так до лета ещё…
Это вторая моя эпопея с десантом художников в Грузию. Отчётливо помню двухчасовые смотрины в Верхнем Лазе – сердце Крестового перевала. Мы стояли на холодном ветру и телами прикрывали картины от жёстких порывов, пока грузинские таможенники сверяли и фотографировали их для новейшей истории. Этот головокружительный успех мне не терпелось повторить в более представительном составе художников. Предстоящую выставку я, не долго думая, назвал также «Кавказский экспресс». Поменялись лишь года с 2014 на 2019 и галерея. В этот раз мы ехали по приглашению Тбилисского государственного университета.
Май стремительно пролетел под фанфары. Оставалась неделя-полторы до поездки, и началось – «еду!», «не еду!». Понять можно каждого. Поэтому из десяти намеченных художников в Тбилиси поехали трое, и Лейла Изабакарова присоединилась к нам уже в Тбилиси. Остальные доверили нам свои картины.
В результате в экспозицию выставки, которая открылась 15 июня, вошли работы: Манабы Магомедовой и Лейлы Изабакаровой, Хасбулата Юсупова, Ибрагимхалила Супьянова, Тагира и Елены Гапуровых, Магомеда Моллакаева, Габибуллы Габибуллаева (Габо), Дианы Гамзатовой, Патимат Гусейновой, Инессы Гимбатовой-Цгоевой, Магомеда Дибирова, Саида Тихилова и мои.
Лето 2019 живёт где-то далеко в памяти, его подмяли события лета 2020-го, и если бы не та июньская выставка, я благополучно выбросил бы его из головы. Однако несколько эпизодов из поездки и «груз ответственности», который я тащил через границу, будут веселить меня долго. Нас восемь пассажиров плюс водитель Анзор. Славный балхарский парень, о похождениях которого Магомед Дибиров может написать отдельный рассказ – его слава уже маячит впереди. Участники нашей поездки: Муса Гаджиев и Татьяна Гамалей, Татьяна Петенина и Магомед Дибиров, Диана Гамзатова и Ева Сеитова, я с Заремой Унчиевой. Такое парное перечисление для дагестанских читателей понятно, для остальных поясню, в нашей компании было две супружеские пары, тётя с племянницей и тандем искусствоведа с художником. В таком составе мы фланировали по Тбилиси, часто распадаясь на эти самые пары и треугольники, но по проспекту Руставели считали нужным идти всей командой. По наивности я считал, что участие выставке и есть главная цель нашей поездки в Тбилиси. Однако всё обстояло совсем не так. Как хорошо, что многое в этой поездке случилось не запланированного. Одна пара вообще жила по собственному усмотрению и появлялась эпизодически. Как я им завидовал…
Но вернёмся на границу. Груз был промаркирован, подкреплён бумагой с печатью, выданной Дагестанским национальным музеем им. А. Тахо-Годи. На руках у меня было письмо-приглашение от Тбилисского университета, которое собственно и помогло нам провести картины. Текст послания немного смутил офицера, и мне пришлось разъяснять, кто такой Мираб Чохуа и какое отношение «Черкесский центр» имеет к ТГУ. Всё решил звонок в университет, где нас ждали только к вечеру. Проверяющий, потеряв к нам интерес, задал стандартный вопрос «сколько дней мы будем в Тбилиси» и разрешил проезд нашей группы.
Мы понеслись по Военно-грузинской дороге, остановившись ненадолго у смотровой площадки с мозаичной аркой «Дружба народов».

Другу верный друг поможет, не страшит его беда.
Сердце он отдаст за сердце, а любовь — в пути звезда.

Шота Руставели (Военно-грузинская дорога,
Крестовый перевал, надпись на смотровой площадке).

Наш искусствовед стояла заворожённая полётом парапланов. Их было десятки, и они плавно спускались мимо нас вниз, в ущелье.
– Марат! Как я хочу летать… Ну давай, Амбарцум, это же моя мечта!
– Татьяна Павловна, не боитесь?
– А что, думаешь Петенина грохнется. Да я уже ничего не боюсь, после того как меня Закарья на мотоцикле возил.
Надо заметить, что Татьяна Павловна оказалась замечательным попутчиком. Несмотря на букет болезней, который она носила с собой, её голос в салоне микроавтобуса звучал на протяжении всего пути и ни разу не сбавил своего высокого тона. Но ведь она говорила о серьёзном.
– Ну ты согласен!?
Да, я во многом был с ней согласен.
Самые интересные диалоги возникали у нас за едой.
Но если я во многом соглашался с Петениной, то это не значит, что я не мог разделять мнение Дианы и Магомеда, или остаться при своем мнении. Собственно я редко вступал в спор об уровне того или иного художника, оставаясь наблюдателем этих любопытных дискуссий. Одна из них разгорелась после посещения Национальной галереи в хинкальной в двух шагах от площади Свободы.
– Это чистая роса, ради Пиросмани стоило приехать в Тбилиси. Пару работ его я видела когда-то в Москве, но больше знаю по репродукциям. Ну, Маргарита его, другие персонажи – спокойно к нему относилась. А сегодня живые работы посмотрела – такая чистота от них исходит. Ну, ты согласен, да!? Да, наивное искусство, там конечно есть разные категории и уровень, но этот просто гений.
Вот Ладо Гудиашвили мне совершенно не понравился. Эти его слащавые женщины. То, что я называю, салон. Пусть на меня грузины обижаются. – Она говорила как всегда эмоционально-громко, но после этой фразы резко снизила тон и чуть ли ни шёпотом закончила – Ох, чувствую, пацаны, вышлют меня грузины.
Потом прошлись по русским и дагестанским художникам прошлого и настоящего. Но, поверьте, в таких спорах нужен градус, атмосфера. Теперь было важно, как быстро подадут пиво и хинкали…
В столицу Грузии мы подъехали к намеченному времени и сразу в университет. Мне пришлось поволноваться, связываясь с работниками галереи, и я уже с тревогой ожидал предстоящую развеску картин. Это предвыставочная лихорадка меня всегда напрягает, никогда не знаешь, с чем в очередной раз столкнёшься. У каждой галереи свои плюсы и минусы.
Раскрою секрет, что в предстоящие три дня мне надо будет открыть две выставки. Современное искусство Дагестана будет представлено на выставке «Кавказский экспресс-2019» в ТГУ и вторая конкурсная выставка экслибриса, посвящённая Александру Сергеевичу Пушкину, будет представлена в Государственном музее грузинской литературы им. Г. Леонидзе. Этот музей мы «оккупируем» не первый раз – выставка «Кавказский экспресс-2014» проходила в его залах.
Первое, о чём меня спросил директор музея Лаша Бакрадзе после радушной встречи:
– Чем у вас закончилась история с телом Хаджи-Мурада.
– Так и закончилась. Захоронили в Хунзахе… Но никто теперь точно не скажет, действительно ли это останки Хаджи-Мурада.
– Да, дела…
Выставку экслибриса в Тбилиси, а затем в Махачкале мы наметили с директором Международного музея экслибриса и миниатюрной книги Людмилой Шустровой. Она с работами и участниками выставки прилетала на сутки позже, чем мы. Их ожидал сюрприз – они забронировали номера в несуществующей гостинице. Приехав с аэропорта по указанному адресу, москвичи были очень удивлены отсутствием оной.
По договорённости с Людмилой я привез из Махачкалы рамки, оставалось только забрать у нее работы, привезти в музей, смонтировать и развесить в зале, но она не выходила на связь. В результате создание экспозиций растянулось на два дня. Экслибрисы я развесил за несколько часов до открытия выставки. История с гостиницей подпортила настроение нам всем, но не помешала открыть выставку. Это был первый акт тбилисской программы.
«В 2019 году исполнилось 220 лет со дня рождения А. С. Пушкина. Интерес к творчеству великого русского поэта среди художников-иллюстраторов не угасает более двух столетий. В настоящее время насчитывается свыше двух тысяч книжных знаков, выполненных мастерами графики и посвященных жизни и творчеству Александра Сергеевича. В течение года Музей экслибриса и миниатюрной книги Международного союза книголюбов проводил конкурс на лучший экслибрис к 220-летнему юбилею А. С. Пушкина. Участие в конкурсе приняли профессиональные художники и студенты графических отделений художественных вузов различных стран. Первая выставка по итогам конкурса состоялась в Государственном музее-усадьбе «Остафьево» – «Русский Парнас», а 14-15 июня прошла в Государственном музее грузинской литературы им. Г. Леонидзе в Тбилиси».
Вместе с директором Музея экслибриса и миниатюрной книги МСК Людмилой Шустровой в Тбилиси прилетели победитель конкурса «Любовь! Россия! Солнце! Пушкин!» художник Леонид Зорин и представитель Московского клуба любителей миниатюрной книги Светлана Тихонова.

* * *
14 июня в Пушкинском сквере, который в двух шагах от площади Свободы, собралась небольшая компания, чтобы почитать стихи классика.
Нашу домашнюю гостиницу можно назвать «У Лейлы». Мы вышли из нее за полчаса до мероприятия и быстрым шагом двинулись по Леселидзе. Нас было всего четверо – Диана с Евой ретировались с утра в город, и Муса Асельдерович с Татьяной Владимировной 100-процентно обещали быть. На одном из перекрёстков, возле арки, нас ждала улыбающаяся Нина Анриасова. Ей не привыкать встречать дагестанцев, она даже знает наш молодёжный сленг типа «ле», «есть же» и конечно знает Тбилиси как свои пять пальцев. Времени оставалось немного, а ещё необходимо купить цветы, и поэтому, сделав крюк к цветочному базару, мы вышли к скверу со стороны одного из комплексов Национального музея. Несколько дней спустя, воспользовавшись приглашением Эрекли Саглиани, известного сванского поэта и общественного деятеля, Нина привела нас в этот корпус музея, который мало известен туристам, так как расположен ниже проспекта Руставели. Здесь собрана коллекция исторических икон и другая религиозная атрибутика со всей Грузии. Батоно Эрекли (читателям более известно имя Ираклий) вызвался лично провести экскурсию по залам музея для высоких дагестанских гостей. Под шапкой Национальный музей в 2004 году объединили несколько отдельных музеев по всей стране. Реконструкцию головного комплекса на Руставели провела голландская фирма, после этого появилось и второе название «Музей советской оккупации»…
В Тбилиси как и в Махачкале идут постоянные перестройки. Что-то сносят, огораживают заборами, несмотря на протесты и возмущения горожан. Пройдя между стройкой и музеем, мы вынырнули на оживленную магистраль. Посмотрев направо, издали узнал моего знакомого Михаила Юрьевича Айдинова, литературоведа, руководителя Пушкинского общества «Арион». Он наматывал круги вокруг Пушкина и смотрел на часы. Хотя день рождения поэта уже прошёл неделю назад, но он поддержал акцию и пришёл с поэтом Михаилом Анановым. Подошли мои друзья поэты Марина Ламар, Михаил Ляшенко и Анна Шахназарова, а вслед за ними и знакомый по поэтическому фестивалю в Анаклии Михаил Ганишашвили. Как будто мы праздновали не юбилей Пушкина, а Лермонтова. С нами было четыре поэта Михаила, и один среди них Михаил Юрьевич.

Время поджимало – через час нам открывать выставку. Наконец собрались тбилисцы, москвичи, подошли наши Муса и Татьяна. Михаил Айдинов коротко рассказал об истории установления памятника и мероприятиях, которые он проводит на этом месте многие годы. Это действительно один из первых памятников Александру Сергеевичу.
Стихи читали Михаил Ананов (г. Тбилиси), Марина Ламар (г. Тбилиси), Муса Гаджиев (г. Махачкала), Светлана Тихонова (г. Москва). Пушкинские чтения завершились возложением цветов и общей фотографией.
Вся наша ватага переулками поплыла в музей грузинской литературы, где нас встретила обаятельная Нана Кабаладзе. На открытие выставки собралось человек тридцать. Людмила Шустрова предоставила слово художнику Леониду Зорину, который передал в дар музею авторские альбомы.
Побывать в музее и не заглянуть в его хранилища, даже если ты был здесь несколько раз, невозможно. Но Татьяна Павловна просто не представляла, что её ждёт. Я попросил Нану порадовать нас экскурсией. Мы с Магомедом Дибировым ходили в 2014 году по коридорам этого ветхого здания, целились из ружей Хаджи-Марада и поднимали чашу Пиросмани.
В полутёмном кабинете, заваленном коробками, папками и антикварными вещами, было очень душно. Нана вытаскивала, доставала из сейфов всякие маленькие и чуть побольше шкатулки с сокровищами прошлого. Одно из них Зарема держала в руках и, повернувшись к свету, силилась разглядеть в миниатюрном глазке микроскопическое послание. В своей книги я помещал текст послания иранского шаха по поводу смерти Грибоедова, но возможно у читателя нет второй книги-трилогии «Соль», поэтому привожу его вновь:
«Сий монумент сооружён в Пятигорске, на горе Машук, во время посольства Персидского принца Хозров-Мирзы, посланного в Петербург с целью принести извинения по случаю катастрофы А. С. Грибоедова.
Любезный брат, мир здешний не остаётся ни для кого; не полагайся на царства земныя и сей бренный мир; он многих подобных тебе воспитал и уничтожил, посему старайся сделать добро.
Хозров-Мирза. 1244.
С генералом от кавалерии Емануелем июня 12 – 20 дня 1829 года».
Возможно, я вас разочаровал, но не всё то золото, что блестит.

* * *
В этот день мы совершили традиционный тбилисский ритуал, нас ждала на ужин поэт и переводчик Ирина Санадзе. Это происходит уже много лет, но каждый раз очень волнительно переступать порог этого дома с небольшим садом на улице Давида Гареджи, попадать под ауру крепкой семьи. Здесь переплелись две замечательные культуры, грузинская и русская. Всех, с кем я приезжаю в Тбилиси, она зовёт к себе. И каждый раз я поясняю друзьям: «А теперь вы почувствуете, что такое настоящая Грузия».
Она ждала нас всей компанией, но я привел только троих Татьяну Павловну, Магомеда Дибирова и свою Зарему. Стол ломился от кушаний, и мне стало неловко за наш усечённый состав. Но что, пусть читают и завидуют. Пока они там бродили себе, мы пили изысканные вина и поедали за двоих социви, пироги с вишней и другие нежности. Пили за успех нашей выставки.

* * *
Выставка в Тбилисском государственном университете. До сих пор не могу понять, стоила ли она наших мытарств. С одной стороны, представили мы Дагестан на уровне, можно не сомневаться. Но висела она всего три дня. И для этого мы везли картины через границу туда и обратно, таскали по коридорам, лазили по стенам, передвигая стенды и выстраивая экспозицию. Галерея находится в ведении музея и отделена от коридора огромными стеклянными дверьми. Второй зал побольше поднимается в высоту и завершается сводчатым потолком. Когда-то в начале истории университета здесь проводили церковную службу, но в советское время его стали использовать под творческие мероприятия. После распада СССР в эпоху независимости своды расписал какой-то художник. По моему мнению, лучше бы не трогали. Зал занят экспонатами и фотографиями истории Грузии и самого университета.
Наш зал поделен по периметру массивными подвижными перегородками, с обоих сторон которых можно вешать картины. Площадка, которая используется под вернисаж, образуется в центре зала и ограничена по сторонам этими конструкциями. Напротив входа метрах в двадцати большой участок стены, которую мы использовали максимально благодаря ее высоте.

На улице перед университетом нас встретил добродушный Дато Сартаниа, директор музея, которого я знал уже по переписке. Мои вопросы по экспозиции повисали в воздухе и стало понятно, что развеской картин мы будем заниматься сами. Спасибо, что предоставили стремянки и ножницы-можницы.
Как всегда началась раскидка картин у стен, суета, споры, шутки, перекуры. Татьяна Павловна мучилась со спиной и поэтому передвигалась по залу со стулом, делая стратегические указания.
– Ну лажа какая-то, а эта вот ничего. — Она успевала оценивать работы, висевшие в запаснике галереи. – А мы такую мощную выставку привезли. Ты согласен!? Но ведь не оценят грузины, а? И зал конечно…
Я пожимаю плечами, а про себя отвечаю «Может и согласен, Татьяна Павловна, но в мои задачи входит укреплять в вас веру в свою исключительную миссию».
– Марат наверно думает, вот Петенина распоясалась. Нет, выставка выставкой, а вино грузины приготовили!?
– Да, шикарная выставка, Татьяна Павловна, посмотрите, как Тагира и Лены работы держат стену, а голова какая! – Диана стояла, расставив руки в боки, и смотрела сквозь очки на инсталляцию Тагира. Она уже успела сделать шопинг по Тбилиси и теперь красовалась в полосатых брюках.
– А что, посмотрите на нашу Диану, чем не произведение современного искусства.
Были не согласные, молчаливые исполнители. Приходилось держать ухо востро и не упускать зал из поля зрения. Ох уж и налазился я в этот день, ноги отваливались.

Мы возвращались в гостиницу по проспекту Руставели уставшие, в замедленном темпе. Моё счастье было рядом все эти дни, помогала во всем и лишь изредка вздыхала. Она наверно считала всё это предприятие странной затеей. Но ведь не всё в жизни просчитывается и лежит на поверхности. Многие шаги в жизни необъяснимы сегодня, но о них будут вспоминать уже завтра. С того самого лета 2019 минуло почти два года. Сколько событий произошло на Кавказе. Мир здесь настолько хрупок, но он будет сохраняться и благодаря таким выставкам. Как навесные мосты в горах, они соединяют людей, и обязательно помогут нам пройти через бурное время.
А вот и доказательство. Делаю запрос в Интернете о Союзе художников Грузии, потому что не запомнил имя председателя, выступавшего на открытии, и надо же, первые ссылки именно на нашу выставку. Представляете, спустя два года информация об этом событии в первых рядах. Возможно ли, что СХ Грузии больше не участвовал в других выставках? Или дагестанская выставка… В общем, не пойму. Но я воспользуюсь этой старой информацией, размещённой одним из кураторов нашей выставки Ларисой Тупцоковой на сайте Черкесского культурного центра.
Дагестанкие художники осуществили выставку к 100-летию Тбилисского государственного университета им. Иванэ Джавахишвили.
В Выставочном зале Тбилисского государственного университета им. Иванэ Джавахишвили в теплой и дружеской атмосфере состоялось торжественное открытие выставки дагестанских художников под названием «Кавказский экспресс-2019». Организаторы долгожданного мероприятия – Черкесский культурный центр, ТГУ им. Иванэ Джавахишвили, общественная организация «Кавказский дом переводов» в Дагестане. Кураторы проекта: искусствовед Татьяна Петенина (Махачкала), директор «Кавказского дома переводов» Марат Гаджиев (Махачкала), Дато Сартаниа (Тбилиси, ТГУ), поэтесса Лариса Тупцокова (Тбилиси, ЧКЦ), Нино Адриасова (руководитель Тбилисского филиала «Кавказского дома переводов»).
Вступительным словом гостей выставки поприветствовала декан гуманитарного факультета ТГУ Нана Гаприндашвили. Директор ЧКЦ, профессор Мераб Чухуа был модератором встречи. В свою очередь, директор «Кавказского дома переводов» Марат Гаджиев поблагодарил за теплый прием и возможность познакомить грузинское общество с разнообразием современного искусства Дагестана.
Председатель Союза художников Грузии Гурам Церцвадзе отметил исторические связи грузинской и дагестанской школ художества и предложил выставочные залы Союза художников Грузии для дагестанских творцов.
На выставке были представлены живопись, графика, фарфор, чеканка, ювелирные изделия. В притягивающей атмосфере великолепных работ дагестанских авторов присутствующие на выставке смогли окунуться на время в рисуемые образы и состояния, которыми поделились дагестанские деятели искусства.
В экспозицию нынешней выставки также вошли изумительные работы знаменитой Манабы Магомедовой. Это её разнообразные изделия из металла, хранящиеся в фондах Национального музея Грузии.
Что не упомянула Лариса (и правильно сделала) – нелепую фразу в обращении Мираба Чохуа к посетителям выставки. Он сказал на грузинском языке, «что вынужден переходить на русский язык, чтобы приветствовать дагестанских художников». Уважаемый Мираб, нам конечно перевели сказанное, и это ваша ложка дёгтя.
Дополню, что на открытии Муса Асельдерович читал Омарла Батырая, выступали Татьяна Павловна и Лейла Изабакарова.
Потом, когда гости ушли, мы пили вино, припасённое Мамукой.
Ах, я забыл упомянуть о работнике музея Мамуке Чантуриа, венских стульях в комнате, где когда-то лежал больной Важа Пшавела, и о прекрасном кофе.
Это ведь было вчера, накануне открытия! Мне кажется, что все Мамуки добродушные и полноватые люди (если бы вы увидели моего армейского Мамуку-виолончелиста, то сразу согласились). Весь день он помогал нам в развеске, рассказывал смешные истории из жизни университета, поругивал современных студентов и каждую историю завершал фразой «закончим вешать картины, и я покажу вам наш музей». Несмотря на усталость, мы уже не могли отказать парню и поплелись по коридору. В просторном кабинете стояли обычные книжные шкафы, столы, окруженные венскими стульями. Там сидели женщины и как все в Грузии эмоционально разговаривали. Разговор прервался и на короткое время повисла пауза, пока одна из преподавателей не предложила сварить кофе. Небольшой электрический кофейник работал без остановки, а Мамука стал описывать, что в годы революции в этом здании находился лазарет, и вот тут лежал больной Важа Пшавела, и в подтверждение своих слов показал на одну из фотографий на стене, где поэт лежит на койке в окружении медсестёр в белых одеяниях. Как грустно, что мы сидим на изящных венских стульях в той же палате, где прошли последние дни Важи. О чём он думал?
А Мамука в порыве щедрости подарил мне антологию грузинской поэзии под редакцией В. Гальцева и С. Чиковани, выпущенную Государственным издательством «Художественная литература» в 1949 году, а после открытия выставки прямо за стеклянными дверьми в коридоре «накрыл поляну» и принёс вкуснейшее вино.
Удивительно тёплое воспоминание, в которое буквально врывается мой дорогой друг Дато Барбакадзе, замечательный грузинский поэт, переводчик и преподаватель. Он долго извинялся, что опоздал к открытию, потом обнимался со всеми как со старыми знакомыми, хотя видел раньше только Магомеда Дибирова.
Потом появился худощавый персонаж маленького роста, и Мамука представил нам его как руководителя художественной студии при университете. Имя вылетело из головы, но по-моему он был армянин. После очередного тоста мы всей компанией ринулись к нему в изостудию.
– В изостудию? Надо, надо обязательно!
И мы пошли коридорами и переходами, поднялись по узким лестницам под самую крышу универа. И вот хозяин с гордостью распахнул металлическую дверь в огромное белое мансардное пространство, где он и царь, и бог.
Я представил, как под вечер, стуча каблуками, сюда спешат молодые натурщицы, и он их часами пишет один, а в иные дни со своими учениками. Эх, забыл имя властителя таинственной мансарды!
Наш искусствовед была в культурном шоке и резюмировала:
– Да что наша выставка, когда тут оказывается такое!

* * *
Осталось несколько эпизодов из поездки. Похождения нашего водителя Анзора чудом не закончились приводом в полицию. К счастью для водителя Магомед Дибиров был рядом и каким-то чудом смог урегулировать ситуацию. Позже, вечером парень лежал на своей койке и не вышел ужинать. Ему было стыдно за свою драку с голубыми.
Кстати, Нина Анриасова приглашала нас принять участие в акции протеста против гей-парада, который был разрешён мэрией Тбилиси. Это становится одним из символов современной евроинтеграции.
Выезжая из Тбилиси, мы решили посетить Мцхету с величественным собором Светицховели. В соборе проходила служба, но он был открыт для паломников и туристов. Мы тихо бродили среди надгробных плит и усыпальниц грузинских царей. Потом поехали к древнему монастырю Джвари (Храм на горе), откуда по легенде бежал Мцыри. Помните эпиграф к поэме «Вкушая, вкусих мало меда, и се аз умираю».
Вот и мы вкушали с восторгом воздух Джвари. Вид с горы на долину, и на черепичные крыши Мцхеты, расположенного у места слияния двух рек, просто завораживает. Я был здесь не один раз, и чувствую, что буду возвращаться ещё, чтобы почувствовать силу места и поэтического гения Лермонтова.
Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
И нынче видит пешеход
Столбы обрушенных ворот,
И башни, и церковный свод;
Но не курится уж под ним
Кадильниц благовонный дым,
Не слышно пенье в поздний час
Молящих иноков за нас.
Теперь один старик седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт,
Сметает пыль с могильных плит,
Которых надпись говорит
О славе прошлой — и о том,
Как, удручен своим венцом,
Такой-то царь, в такой-то год,
Вручал России свой народ.

(Продолжение в следующем номере)