В западне

Вот уже третий день Самед Алиевич пас сельскую отару. Так было заведено; каждый, кто содержал овец или баранов, по установленному сельчанами порядку должен был чабановать. Жена не раз упрекала его, что ни к чему им на склоне лет содержать эту живность, что пора отдохнуть. Муж возмущенно отвечал: «Глупая ты женщина. Думаешь, мне охота ходить за ними и присматривать? Так ведь дети из города приезжают, иной раз кунаки гостят, а чем прикажешь их угостить? Не чаем же, как это принято в городе? Хинкал из баранины или шашлыки – вот настоящее горское угощение!».
Без малого сорок лет Самед Алиевич учительствовал, и все это время аккуратно справлялся с сельскими озорниками. Что ж, он не может теперь дней пять ходить за отарой? Да еще в такие погожие дни? Тоску развеять, старые кости размять да надышаться свежим воздухом. Пройдет еще один день, и – баста: «К вечеру буду дома, успею подготовиться к урокам».
Весна пришла в горы, хотя природа только пробуждалась от зимней спячки: еще не было признаков зелени на лугах, деревья томились в ожидании, когда станут набухать почки, ветер еще обдавал холодным дыханием… В полдень отара паслась на каменистом склоне горы, за которым простирался темный лес. Самед порядком вымотался. Стоило только присесть ему и отдышаться, овцы сразу же, будто кто их погонял, исчезали из виду.
– Это проделки предводителя, – думал Самед, глядя на крупного белого козла, с острыми рогами, который, взобравшись на уступ скалы, срывал сухие листья с терновника. – Овцы, словно привязанные, бредут за ним. Куда он – туда и вся отара. Проклятье! Вот и теперь, если его не вернуть, все овцы полезут на эти чертовы скалы. А там долго ли до беды; сорвется какая-нибудь в ущелье, а потом отвечай за нее.
Не долго думая, Самед взобрался на выступ скалы и накричал на отбившегося от отары козла. Тот, не моргнув глазом, медленно стал взбираться еще выше.
– Чтоб тебя волки сожрали, глупая тварь!
Надо было что–то делать, не то непременно остальные тоже последуют его примеру. Самед вплотную подобрался к козлу. Оставалось ухватиться за ногу и стащить непослушного вожака с обрыва. Так и сделал, но перепуганный козел, точно сайгак, подскочил наверх и потянул за собой Самеда вниз по обрыву…
Когда он открыл глаза и увидел квадратное небо над головой, ему показалось, что находится в комнате, у которой снесли крышу. Все четыре стены – отвесные скалы. Это был каменный мешок без входа и выхода. Далеко наверху свисали вниз кусты шиповника и терновника, а вокруг – ни расщелины, ни другой растительности.
Самед в ужасе вскочил на ноги, приложил ладонь ко лбу: в голове шумело, волосы – в засохшей крови. В это самое время раздалось рядом жалобное блеяние. В углу напротив, развесив уши, на него уставился тот самый козел.
«Допрыгался?! Теперь ты далеко не убежишь, негодник! – произнес про себя Самед Алиевич. – Что делать? Как мне выбраться из этого каменного мешка? Без чьей-либо помощи об этом даже мечтать не стоит. Не то, что человек, и самый ловкий зверь своими силами не выберется отсюда. Никогда раньше не слыхал, что в наших краях есть такое местечко. Кто мне поможет? И овцы разбредутся без присмотра. К черту их, лишь бы мне найти спасение… До заката осталось недолго, а потом человеческая нога не ступит в эти места. Эх, в какую глупую ситуацию я попал?!».
Он стал осматривать свое логово. В сущности, там не было ничего, что могло бы ему пригодиться. Разве что разбросанные сухие ветки, острые камни да кости когда-то угодившего в яму крупного животного.
Внезапная мысль вдруг озарила его лицо. Он пошарил в карманах, достал коробку спичек, наспех собрал хворост в одну кучку и поджег. Костер горел недолго, лишь задымился и потух.
«Что бы еще я мог предпринять?», – горько задумался Самед. В это самое время до его слуха стали доноситься обрывки песни. Голос был молодой, но вовсе не певческий. Самед Алиевич, затаив дыхание, прислушался. Узнать горе–певца по голосу было невозможно. «Кто бы ни был, он единственный посланник Всевышнего на мое спасение», – обрадовался он.
– Эге–гей! Кто там наверху?! Богом прошу, подойди к обрыву! – что было силы, закричал Самед Алиевич. Вслед за ним, точно давая знать, что нельзя забывать и о нем, козел тоже заблеял.
Оборвалась песня невидимого певца. Тишина. Самед Алиевич вновь во весь голос закричал. Козел – тоже. Никто не появился наверху.
«Да кто услышит меня из этой дыры? – разочаровался он. – Соорудила же природа эту камеру в скалах? Кричи, не кричи – все равно ни одна душа не услышит. Никогда бы не подумал, что столько лет проработав в школе, став заслуженным учителем, вдруг влипну в такую историю. Глупо! Даже обидно. Не найдут меня люди. Да и кому в голову придет, что я скатился в эту пропасть? Что поделать, видно, мне так на роду было написано. Столько пожил, а ума не нажил. Правильно укоряла меня моя старуха: нужны мне были эти хлопоты с овцами? Старый дурак!».
Самед Алиевич все же не терял надежды, решил, было, еще разок закричать, но так и замер с раскрытым ртом. С края обрыва сначала показалась шапка-ушанка, а затем – и лицо мальчика.
– Кто тут есть?
Самед Алиевич тотчас признал своего спасителя. Это был Микдар, его воспитанник из восьмого «Б», знаменитый на всю школу двоечник, озорник и хулиган. О таких обычно учителя говорят: «Скорее ишак залезет на дерево, чем этот недоумок усвоит хотя бы один урок в своей жизни».
Как бы там ни было, с появлением Микдара на краю обрыва у Самеда Алиевича посветлело на душе, полегчало в груди. Спустись на землю в это время сам ангел милосердия Джабраил, он бы так не обрадовался. А ведь этот самый Микдар в школе был соринкой в глазу учителя. Ну, теперь, конечно же, нет!
– Самед Алиевич?! Это вы? – расплылся в улыбке мальчик.
– Я, я, голубчик мой…
– И как вы тут оказались?
– Свалился… Понимаешь ли, пас отару и по глупости сорвался с обрыва.
– Надо же такому случиться?
– Да вот, из-за этого рогатого черта, чтоб он околел! Учитель показал пальцем на козла, который, навострив уши, тоже с надеждой глядел на Микдара.
– Плохо дело, Самед Алиевич, это такое место, откуда никто не может выбраться. Помнится, в прошлом году сорвалась корова вдовы Хазабы, от нее одни кости да рога остались.
– Ты прав, сынок, скверное место.
– А как мне вам помочь? Спуститься туда я не смогу. Если даже спущусь, а как обратно выберусь?
– Спускаться вовсе не обязательно… Нет ли у тебя чем бы подсобить?
– Нет.
– А ты сам как оказался в этих местах?
– Я в лес по дрова ходил… С ишаком… Вот и иду обратно.
– С ишаком, говоришь?
– Да.
– А где он?
– Да тут рядом.
– Так веревка же имеется?
– Имеется, но ею перевязаны дрова. Развяжу – вязанка рассыпется. И, вообще, веревка не достанет туда. Уж очень глубоко.
– М-да, – с грустью произнес учитель.
– Самед Алиевич, может, срубить дерево, а потом спустить туда?
– Это невозможно! Таких больших деревьев не бывает в наших лесах. И доставить его сюда ты не сможешь.
С минуту оба притихли. Глядя друг на друга, оба задумались. «И за что я должен выручать его? – размышлял про себя Микдар. – Был бы хороший человек – дело другое. А он? Всю жизнь ненавидел меня, оскорблял, беспощадно выставлял двойки по русскому языку, обзывал по-всякому. Как раз по его вине меня оставили на второй год в одном классе. Учитель! Ну и что, что он учитель?! Не помню, чтобы он хоть раз обратился ко мне по имени. «Эй, ты, тупая башка, пора заняться учебой!», «Смотри же, соня, весь год проспишь», «У тебя мозгов не больше, чем у воробья», «Глупец! Осел! Дурак!» – что только он не наговорил мне? Ох, и ненавидел он меня! Хуже врага своего! А сейчас Самед Алиевич другую песенку поет. Какой он ласковый, и голос такой мягкий. Говорит, «голубчик мой», «сынок»… Знаю я эти «голубчики»! Думаете, я забыл, как огрели по шее? Было бы за что?! Списывал у соседа диктант… Вот вы какой? Знаю я вас!».
Самед Алиевич стал замечать перемену в лице Микдара. Он теперь ехидно улыбался.
«Надо же было, чтобы рядом оказался именно этот олух? – раскаивался учитель. – В школе глаза мозолил, от его тупости нервы расшатались. Хоть бы одно полезное дельце сделал. Так нет же, все наоборот: с кем подраться, кому напакостить, кого обозвать, вокруг все ломать, рушить… Одним словом, беда для учителя! Вот и сейчас ухмыляется вместо того, чтобы помочь своему учителю. Дураком был, дураком и остался…».
– Самед Алиевич, я пойду, что ли? – Микдар поднялся на ноги и отряхнулся.
– Эй, что ты делаешь?! – вырвался крик у учителя. – Как ты можешь уйти, бросив меня на произвол судьбы?
– А что мне остается делать? Я все равно не смогу вас вытащить оттуда.
– Придумай что-нибудь! Не покидай меня! Так нельзя!
– Самед Алиевич, я не знаю, что делать…
– В таком случае, сбегай в село! Позови людей на помощь!
Микдар ничего не ответил и уставился на учителя.
– Чего глаза пялишь? Сбегай в село! Скоро вся отара разбредется.
– А тут и так ни одной овцы не осталось.
– Проклятье! – с горечью проговорил Самед. – Теперь и за овец придется отвечать… За что мне такое наказание? И чего ты пялишься, дурак безмозглый?! Скоро стемнеет. Марш в село!
Микдар как будто и не думал что-либо предпринимать. Оглядевшись по сторонам, он спокойно произнес:
– Да, я дурак. Для вас я всегда был дураком. И на мою помощь не надейтесь! Ищите себе умных!
– Что ты несешь? О чем речь? – испугался учитель.
– Самед Алиевич, я никому о вас не скажу.
– Как?! Почему?!
– Потому что вы плохой человек. Хоть и учитель мой, но вы никогда не знали жалости ко мне.
– Какая жалость? Как ты смеешь?! Я твой учитель! Не забывай об этом!
– Я не забываю. Да, вы мой учитель, но вы – скряга! Тройку мне по русскому языку пожалели, и поэтому… Вы сами знаете, что произошло.
– Ах, ты, бессовестный! Оценки еще будешь ворошить. Я выставлял то, что ты заслуживал. И не тебе одному…
– Вы очень вредный и злой человек, Самед Алиевич. И мама моя об этом знает, и вас она возненавидела.
– За что?! Что она знает?
– Вы состряпали на нее жалобу, и маму сняли с работы.
– Твоя мамаша обсчитывала покупателей, за что и сняли с работы. Причем тут я? Или за такую работу я должен был ей оду сочинить?!
– И отец мой вас ненавидит…
– Отец? Чем же я ему насолил?
– Вы сами знаете… Из-за вас его чуть в тюрягу не упекли.
– Когда?
– Года два назад…
– А не говорил тебе твой «хороший» папаша, за что это было? Не говорил он, как в стельку пьяный, какой погром устроил в школе? И, по-твоему, папаша прав?
– Не знаю, но я к вам никого не пошлю.
Самеду Алиевичу стало не по себе. Никогда еще не встречал такого злопамятного упрямца: «Этот змееныш и не думает мне помочь. Как он меня ненавидит?! Готов камнями закидать. В глазах у него такое удовольствие от сознания, что может мне мстить. О, Аллах, откуда у мальчика столько злости? Каждое мое слово, каждый мой поступок он отравленными стрелами направляет в меня. Вот воспитание! Вот чему обучаем наше подрастающее поколение? И все-таки мне не следует ему перечить. Нельзя его ожесточать. Этот злодей способен на все. Надо утихомирить. Мне следует воздержать свои чувства. Никто кроме этого идиота не сможет выручить меня из этой западни…».
– Сынок, не оставляй меня и выслушай, – мягко обратился учитель к Микдару. – Я понимаю, ты возненавидел меня. Быть может, я виноват перед тобой. Ведь человек ошибается, и нельзя в нем видеть только врага. Надо уметь прощать. От этого ты можешь духовно возвыситься. Понимаешь, все эти годы я делал все, чтобы ты стал образованным, умным, хорошим человеком. Нельзя прошлое одним махом перечеркнуть. Подумай, если ты меня бросишь тут, после тебя будет мучить совесть. Люди проклянут тебя. В беде и кровному врагу человек протягивает руку помощи.
– Вы не тот, кому протягивают руку помощи. Прощайте, Самед Алиевич! – Микдар был непоколебим, и, махнув рукой, исчез с края обрыва.
– Будь ты проклят, скверный мальчишка! – в сердцах выругался учитель и присел на камень. До сих пор одиноко стоявший в углу козел доверчиво подошел к нему и, приблизив морду, облизал ему руки. Самед Алиевич готов был вновь накричать на виновника своих злоключений, но не стал: как никак, козел был единственным живым существом, составлявшим ему общество в этом заточении.
Короткий весенний день был на исходе. Лишь далеко наверху вершины скал окропились позолотой заходящего солнца. Прохлада и сырость, словно незваные гости, медленно входили в каменное логово…
Поздно вечером все село всполошилось. Отара овец возвратилась, а учитель Самед Алиевич будто в воду канул. Ни слуху, ни духу.
– Что же с ним могло случиться? Вроде бы, на сердце не жаловался?
– Эх, дружище, сердце не камень, и годы берут свое. Давно пора Самеду Алиевичу на заслуженный покой.
– Говорят, не было в отаре козла сторожа Максуда?
– Козел не человек, можно и без этого рогатого обойтись. Что же стало с нашим аксакалом?
– Не дело в его-то годы за отарой ходить.
– Не скажите…
– Не хватало ему на старости лет этой возни?
– Чем человек стареет, тем больше его одолевает стяжательство.
– Такое нередко случается с людьми…
Вскоре сельчане, кто с фонарями, кто с зажженными факелами, кто с ружьями за плечами рыскали в окрестностях села. Отовсюду слышались крики, разговоры, выстрелы…
Увидев отца, с ружьем в руках, собравшегося на поиски учителя, Микдар удивился: «Что он делает? Будто ему очень нужно? Неужели, он не помнит то, что ему пришлось стерпеть по вине Самеда Алиевича? Я бы не ходил… Ничего, пусть пока побудет в этом ущелье. За ночь не помрет: говорят, человек без пищи может продержаться сорок дней. Так ему и надо! Всю жизнь я мечтал отомстить ему. Вот и представился такой случай. Пусть помучается. Правда, я не могу долго злиться, придется его простить. Попозже я укажу людям, где можно найти учителя. Он старый человек, хватит с него заточения на одну ночь…».
Утром следующего дня Микдар чувствовал себя в школе в самом, можно сказать, хорошем духе. Много шумел, веселился, подшучивал над своими сверстниками. Никогда прежде они не видели его таким веселым.
«Первый урок – русский язык, – думал он про себя, – интересно, кто его проведет? Во всяком случае – не Самед Алиевич! Кто знает, может, и вовсе уроки отменят».
Прозвенел звонок. Держа под мышкой классный журнал, как ни в чем не бывало, вошел в класс Самед Алиевич и поздоровался с детьми. Микдар глазам своим не поверил, чуть было не упал в обморок. От неожиданности во рту пересохло, и он продолжал стоять, хотя другие уже уселись на свои места. В мыслях у него не укладывалось столь скорое возвращение учителя.
– Микдар, голубчик мой, попрошу к доске, – подал голос Самед Алиевич.
«Эх, глупец! Чего ты добился? Он уничтожит тебя! Не жди пощады! Осрамит на всю школу. Позор! Срам! Лучше бы пойти к черту на кулички, чем теперь к доске. И зачем я ему столько наговорил? Чего добился? Героя строил из себя. Ну и расхлебывай! Дурак!».
– Дети мои, – ласково обратился учитель, прерывая ход мыслей Микдара, – я хочу выразить свою благодарность вашему сверстнику, замечательному ученику восьмого «Б» класса Микдару за то, что он не бросил меня в беде и послал людей на выручку. Не будь его вчера рядом со мной, быть может, сегодня меня не было бы среди вас. Спасибо тебе, Микдар!
С этими словами Самед Алиевич крепко пожал ему руку.
Микдар покраснел…