Вспоминая поэта

Шекспир

Туманный Лондон – как стакан воды.
Он видел бури, поднятые сценой.
Юдоль забот, вместилище вражды,
Обитель горькой памяти бесценной.

Хороший друг! Мой прах не потревожь,
Дай выспаться царю своих видений.
Нет истины. Любая правда – ложь.
Прости цинизм последних наблюдений.

Мой гневный мир, как, впрочем, все миры –
Зачем ты был? – сердца заплыли жиром.
Герои, как бильярдные шары,
Столкнулись в мире, канули над миром.

И отхлебнуть из полной яду склянки
Не суждено изменчивой смуглянке.

Дом

Дом – сирота. Разгул блошиный,
Пустые блеклые кувшины,
За нитью нить паук плетёт.
Дом, неумыт и непричёсан,
На ребятишек смотрит косо,
Что разыгрались у ворот.

Вокруг лоза дика. И грозди
Склевали птицы. Ночью гвозди
Под ветром гнутся в позвонке.
В плену бессонницы давнишней
Живёт и знает он, что лишний,
Ржав молоточек на звонке.

Дом утешается. Он стойкий.
И, гордый совестью постройки,
Отшельник с крышею кривой,
Внимает дружеской заботе,
Когда в полночный час приходит
Его проведать домовой.

Рыбная ловля на Тбиси

Жук был бирюзовым, изумрудным,
Молодым, упругим и беспутным.
Жук имел прекрасные рога.
Жизнь ему казалась дорогою,
И была воистину такою –
Жизнь на самом деле дорога.

Жук ворвался в рябь недавней глади
Озера, где мы забавы ради
Порыбачить собрались с утра,
Но мальки приманкою зажрались,
И к полудню мы не сомневались,
Что сегодня к ним судьба щедра.

Жук тонул. У нас была закуска.
Иностранец: «Говорить по-руска?» –
У меня застенчиво спросил.
Я ответил, выпив: «Мала-мала»,
И подумал: «Если б у причала
Я тонул и Господа просил:

Господи, услышь меня, Всевышний,
Неужели я на свете лишний
И во цвете лет пришёл черед
Мне расстаться с этим солнцем, небом,
Садом невозделанным и хлебом,
За который проливаю пот?».

Я подумал: «Для жука сегодня
Я могу быть милостью Господней,
Радостью Вселенской озарить,
Большею, чем Данте Vita Nova,
Ну, а что вернусь я без улова,
Так не всем же в выигрыше быть».

Жук работал лапками, боролся,
О крючок упавший укололся,
Отнесло теченьем поплавок.
Ну, лови последний шанс. И жук мой
Перед самой рыбьей пастью жуткой
Зацепился, взмыл – и на песок.

Жук подсох, очухался. Не веря,
Что ему открылись жизни двери,
Лапками песчинки потолок,
Вполз на ветку, прыгнул, слился с высью.
Господи, в часы прощанья с жизнью
Брось и мне Небесный поплавок!

* * *

Осенний лист, усталый стайер,
Беги, твой финиш недалёк.
На ветер жизнь свою поставив,
Ты проиграл, но точно в срок.

Напряжены твои прожилки.
Бугор. Взметнись – перевернись.
Должно быть, весело пожил ты
Среди зелёных, жёлтый лист.

Теперь пора, черты достигнув
И не заботясь о другой,
Перенестись через долину
И там рассыпаться трухой.

Её копытом втопчет ослик
У прошлогодних лисьих нор.
Нигде. Никем. Теперь и после
Не повторится твой узор.