«Такой он особенный, Далгат Мирзабеков…»

Сегодня ситуация иная, трудная. Но директор теперь уже ОАО «Электросигнал» Далгат Мирзабеков хотя и признает, что мощности предприятия оставляют желать лучшего, но не сдается и замечает, что их уникальный коллектив конкурентоспособный и готов соперничать с промышленными гигантами. Откуда такая уверенность? Да, он, можно сказать, собирал его по винтикам, превратив обычный завод в один из лучших в стране, создав современное производство, основным видом деятельности которого являлось производство радио- и телевизионной передающей аппаратуры.

– А поначалу наше предприятие было профилировано на гражданское производство, позже потенциал завода позволил перейти на военную продукцию, – рассказывает директор. – И мы начали производить средства связи для Минобороны страны, бронетанковые изделия, и, представьте, большинство вертолетов, самолетов и ныне летают с арсеналом нашей аппаратуры. Тогда, помню, в десятки, сотни раз увеличилось число заказов. Но наступила конверсия, на смену прежним производственным отношениям пришел тендер, и в борьбе за госзаказ действенными оказались совершенно другие механизмы планирования. И уже рынок диктовал свои правила.

И когда в 2017 году гендиректор принял участие в съезде Союза промышленников России, на котором пошел серьезный разговор о том, что объемы гособоронзаказа будут снижаться, он понял, что придется выживать поодиночке. Именно тогда были созданы вертикально интегрированные структуры без прямого подчинения и решать вопросы госзагрузки оказалось просто невозможно.

Далгат Мирзабеков вспоминает, что в 2019 году концерн «Созвездие», чью номенклатуру выпускал завод, не выполнил госзаказ на 15,6 млрд рублей. Тогда заводчане попросили дать им даже не четвертую, а восьмую часть заказа, пообещав работать чуть ли не в круглосуточном режиме, взяв дополнительно людей, ведь раньше на предприятии работали две с половиной тысячи рабочих. Но им отказали, ссылаясь на то, что собственные предприятия концерна недогружены. – Так вы же не выполнили гособоронзаказ, – возмутился гендиректор и стал обивать пороги федерального Министерства промышленности и торговли и кого только ни подключать в республике. Но безрезультатно. «Концерны, объединившие предприятия, имеющие стопроцентную государственную долю в уставном капитале, просто-напросто диктовали свои условия. У нас же сложилась иная ситуация, и мы, как частное предприятие, оказались ограничены в правах, лишившись вожделенного котла, откуда кормятся многие, в том числе и частные предприятия с сильными мощностями», – говорит он.

Задаюсь вопросом, а надо ли было менять форму собственности? – В свое время, – поясняет Д.Мирзабеков, – мы вынуждены были стать акционерным обществом, поскольку составлялся перечень предприятий, которые не подлежали приватизации, и мы туда не попали. А за неделю до окончания срока чековой приватизации нас вычеркнули из всех списков, выложив наши акции на аукцион. А тогда, в 90-е, вы знаете, ваучеры покупали чуть ли не за три метра бязи, за марлю, за муку, за водку, и на рынке стояли дельцы, которые, имея на руках огромные суммы денег, скупали сотни тысяч ваучеров, запросто выкупая любое предприятие. Такой вот дикий капитализм нам предложили. И когда я объявил о сборе ваучеров работников завода, а, по нашим подсчетам, у них на руках должно было находиться десять тысяч ваучеров, то выяснилось, что многие продали чеки за гроши, не надеясь на то, что их можно куда-то вложить. В наличии осталось только девятьсот. Пришлось обратиться к председателю республиканского­ правительства, и тогда нашему­ предприятию, Дагдизелю и КЭМЗу­ как промышленным флагманам позволили выкупить свои акции, сохранив таким образом предприятия, людей, не дав заводам развалиться, попасть в руки некомпетентных людей.

Необходимо выделив основные направления промышленной политики, создать условия не только для поддержки, но и развития республиканской промышленности

И тем не менее тогда «Электросигналу» пришлось сократить в десять раз коллектив, да и мощности поубавить. В результате стали уходить специалисты. – Все это было прямо пропорционально загрузке завода, – замечает Д. Мирзабеков. – Ведь если есть работа, специалист никогда не уйдет. А если работы нет, то тогда, понятное дело, надо ведь кормить семью. Сетует он и на то, что и в прошлом году четыре месяца их коллектив работал лишь по четыре часа в день. А сегодня выходит из тяжелейшего положения. – Работы нет, а я плачу зарплату за вынужденный простой, поскольку многих из моих коллег можно назвать уникальными, штучными экземплярами. Что же касается госзаказов, то тут ничего не изменилось, и все они по-прежнему отдаются интегрированным структурам. Как не вспомнить, что в свое время, когда проводились торги, мы загружались и брали заказы на триста, четыреста миллионов рублей, выигрывая за счет того, что у нас в регионе низкая зарплата, небольшие издержки и накладные расходы. Теперь же, чтобы мы не мешали, начали увеличивать лоты. Это не пятьдесят, не двести миллионов рублей, а десятки миллиардов. В этом случае предприятию нужен залог, а откуда ему взяться?

Чтобы сбавить градус накала, интересуюсь тем, как складывались отношения гендиректора с его знаменитым братом Абдуразаком Мардановичем, председателем республиканского правительства, создавшим крепкую промышленную базу республики. А он снова перебивает меня и вспоминает приезд премьер-министра Степашина и совещание в ДГУНХЕ, когда попросили выступить его и гендиректора КЭМЗ Ахматова.

– После моего выступления Степашин спросил: – Далгат Марданович, неужели правда все то, о чем у нас с вами речь шла, и промышленность рушится на ходу? Правда, говорю, и отдаю ему письмо, а он обещал передать его прямо в руки президенту, попросив тогдашнего республиканского лидера обосновать предложения, чтобы решить назревшие вопросы. Ничего путного из этого однако не вышло.

– Так промышленность не поднимают, – замечает Д. Мирзабеков. – Здесь необходимы не нарисованные отчеты, не слезливые послания, а комплексный подход, целевые федеральные программы, куда бы могла вписаться промышленная региональная политика. Над этим надо работать и профильному министерству. Нужны свежие идеи, чтобы чиновник прочувствовал необходимость поддержки промышленного кластера, а не отправлять наверх письма, вымаливая одноразовую, ничего не решающую помощь, а реально решать задачи создания современных и поддержки существующих производств. И ранее и потом, меняясь, главы республики не отказывались, подписывали бумаги-просьбы. Но, с моей точки зрения, необходимо собраться, выделив основные направления промышленной политики, полететь вместе с директорами в Москву и напрямую встретиться с федеральными структурами, которые реально могут повлиять на положение вещей, чтобы, повторюсь, создать условия не только для поддержки, но и развития республиканской промышленности.

Спрашиваю, как все-таки выправить трудное положение?

– С точки зрения сегодняшнего дня и самой республике трудно – проблема мусора, грязная вода, коррупция на всех уровнях, – перечисляет Д.Мирзабеков. – И Меликову трудно. Вот недавно он проводил рабочее совещание по созданию технопарков. Вот тогда мы и познакомились с ним. Я попросил уделить время для решения вопроса по поддержке производства в республике, а еще завода, которым руковожу. И он мне обещал, что не просто выслушает, а предпримет решительные шаги в этом направлении. «Я обязательно зайду к вам, когда приеду в Дербент», – сказал он. Жду…

А вам я хочу сказать, что не зря Меликов поднял вопрос о технопарках. Нам нужны люди, готовые воплотить в реальные проекты самые смелые идеи. А для этого должны быть десятки, сотни идей, которые можно поставить на промышленный поток. Ведь смотрите, для реализации бизнес-проектов государством предоставляются благоприятные условия: дешевые кредиты, налоговые льготы. Так должна конструироваться современная экономика. И вот что интересно, иностранные промышленники охотно участвуют в этом. Потому что выгодно. А вот российские долго раскачиваются. Я был на заводе точной механики. Как инженер заинтересовался одной очень сложной деталью. Спрашиваю, где отлили. Мне говорят – помог частник в Буйнакске. Вот из таких самородков и надо формировать профессиональную основу для технопарков. Уйташ – прекрасная площадка. Да и у нас на заводе есть для этого возможности. Но по закону это может быть реализовано только на вновь созданном предприятии.

Наш разговор шел о разном, но, как и полагается, о том, что в прежние времена предприятия достигали тысячи процентов роста по некоторым позициям. И мощности предприятия были огромными. В восемьдесят две торговые базы по всей стране отгружали «детскую» продукцию, игрушки – до 140 тысяч штук в месяц. А когда приблизились к порогу производства, взялись за производство электробытовой техники. Купили технологию, и пошло-поехало. Отличные кофемолки выпускали, даже на выставке в Абу-Даби ими тогда серьезно заинтересовались. И каким спросом они пользовались, 25-30 тысяч кофемолок, миксеров выпускалось в месяц. И ведь спасли они нас тогда, в тяжелые перестроечные годы, потому что гособоронзаказа у завода просто не было. Производили и цветные телевизоры. А разработку телевизора дирекция завода купила у фирмы «Филипс». – Помню, инженеры «Филипса» сидели здесь по полгода, налаживая производство. А в штаб-квартире знаменитой на весь мир фирмы проверяли качество нашей продукции. Потом пошло производство жидкокристаллических плоских панелей. Я бы и сегодня мог их производить, только вот для этого нужно два с половиной миллиарда рублей. Но где их взять? Вот республика не осваивала федеральные средства. Возвращала три года подряд… А нам бы они помогли, мы бы горы свернули… А брать кредит под бешеные проценты я не могу…

Вот такой он, директор, начинавший учеником токаря, без отрыва от производства окончивший технический вуз, работавший на промышленных предприятиях республики и прославившийся как крепкий технарь, создавший передовой завод, возглавивший Дагестанское региональное отделение Союза машиностроителей России и по сегодняшний день являющийся гендиректором ОАО «Электросигнал». А еще он кавалер медали ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени, ордена «Знак Почёта» и множества ведомственных знаков отличия. Но об этом он не любит говорить. Для него главное – дело.