Воспоминания об отце

Прошли годы, и мои воспоминания о счастливом детстве отодвигаются куда-то вдаль, очертания домов, улиц и лиц заволакиваются дымкой, туманом времени, но остается неизменным только светлый облик моего горячо любимого отца… Я хотел рассказать о нем не только как о самом близком и родном человеке, но и об общественном деятеле, ученом, посвятившем жизнь служению народам Дагестана.

Мой отец Хаджи-Мурад (сын Мучариль Магомеда) родился 15 мая 1909 г. в бедной крестьянской семье в высокогорном ауле Могох Кахибского (ныне Шамильского) района Дагестана. На крошечных сельхозучастках, разбросанных на более или менее удобных для посева злаков террасах, не разгибая спины, трудилась Арбулил Патимат, мать Хаджи-Мурада. Многие сельчане уходили на отхожие промыслы. Когда Хаджи-Мураду исполнилось 10 лет, отец впервые взял его с собой.

По совету харачоевского кунака Мучариль Магомед отправился в селение Макажой, где и определил своего сына подпаском к богатому барановоду Витулу. Витул слыл не только состоятельным человеком, но и справедливым. Однако к пришлым он был излишне придирчив, скуп и даже жесток. Почти год впроголодь проработав здесь, Хаджи-Мурад покинул Макажой и отправился ближе к Грозному в село Алхан-юрт к другому барановоду Кавурнукаеву. Здесь Хаджи-Мурад проработал 4 года.

Ко второму году жительства в Чечне он уже бойко разговаривал по-чеченски. В редкие минуты отдыха Хаджи-Мурад с упоением слушал рассказы старших о героическом прошлом чеченцев, их борьбе против царизма в рядах имама Шамиля и с белогвардейскими войсками уже в наши времена. Живо интересовался у стариков укладом их жизни, обычаями, невольно сравнивая с аварскими обычаями и адатами. Из этих бесед Хаджи-Мурад выяснил, что аварцы и чеченцы – это один народ, только говорящий на разных языках.

Вскоре наступило трагическое событие, в корне изменившее его жизнь. Однажды, когда пастухи выгнали овец на поляну возле Гойтинского леса, Хаджи-Мурад озорства ради затаился в кустах на опушке леса и, сложив руки рупором, начал потихоньку, изображая волка, подвывать. Пастух, вооруженный берданкой, немедленно вскинул ружье и, не целясь, выстрелил в сторону раздававшегося воя. В ответ послышался отчаянный крик, и из-за кустов вывалился, обливаясь кровью, Хаджи-Мурад. Чуть не плача, Гедерасул Мухума (односельчанин из Могоха) поднял Хаджи-Мурада на руки, отнес его в Алхан-юрт. Ни больницы, ни медпункта в ауле не было. Местный лекарь, очистив рану, наложил повязку из подорожника. Лечение поддавалось с трудом, т.к. пуля прошла насквозь, а нужных лекарств не было. Прошел целый год в таком состоянии, а о полном выздоровлении не могло быть и речи. В Урус-Мартановской больнице на него махнули рукой, мол, не жилец, и переправили с развившейся гангреной в Грозненскую больницу. Там ампутировали ногу чуть выше колена.

Между прочим, именно здесь Хаджи-Мурад приобрел свою фамилию, которую и передал детям. Когда его в бессознательном состоянии доставили в приемный покой больницы, сестра, составлявшая историю болезни, спросила фамилию больного. Сопровождающий по имени Сата не знал и все время по-чеченски повторял, что тот является его гостем: «Хаша, хаша!» Медсестра, недолго думая, написала: «Хаша», добавила две буквы «ев», и появилась новая фамилия — Хашаев. Вписав в графу фамилию и имя, она стала допытываться, как звали отца больного. Сата не знал, только помнил, что Хаджи-Мурад происходит из узденского тухума Омара. Наконец, услышав имя, медсестра добавила больному и новое отчество — Омарович. Так и появился в шестнадцать лет на свет новый гражданин — Хашаев Хаджи-Мурад Омарович. Его родные сестры и брат носят фамилию и отчество своего отца — они все Магомаевы.

Партячейка больницы определила Хаджи-Мурада Хашаева в ликбез и одновременно направила на подготовительные курсы педагогического техникума в поселке Михайловском. Во время учебы он был принят в члены ВЛКСМ. Закончив учебу в педагогическом техникуме, Х.-М. Хашаев вступает в ряды ВКП (б) и, как написал академик Г.Г. Гамзатов, «отныне на всю жизнь связывает свою судьбу с ленинской партией… Само время определило место Х.-М. Хашаева в общем строю борцов за социалистическое обновление уклада, за смену принципов общественного сознания и социально-нравственных позиций».

Спустя 10 лет Хаджи-Мурад вернулся в Дагестан и сразу был назначен народным судьей Кахибского района (1929-1930 гг.). Это были трудные годы для всего Дагестана, годы перехода крестьян к коллективной форме ведения хозяйства, годы, когда еще не была завершена аграрная реформа. В народе говорили: «Хаджи-Мурад и родного отца не пожалеет, если он покусится на народное добро!» По образному выражению народного поэта Дагестана Гамзата Цадасы: «Хаджи-Мурад заковал волков, зарящихся на народное добро». Однако он чувствовал, что юридических знаний для работы ему явно не хватало, и поэтому его направили на Высшие юридические курсы в Москву (1930-1932). В Краеведческом музее г. Махачкалы хранятся личные документы Хашаева, среди которых можно увидеть удостоверение студента и зачетную книжку, выданные ему 25.09.1930 г.

В эти же годы в Москве Хаджи-Мурад познакомился и подружился с председателем землячества при Дагпредстве Абдурахманом Данияловым, который был студентом Института инженеров водного хозяйства Наркомзема СССР. Землячество систематически организовывало собрания, вечера, на которых зачастую присутствовали ответственные работники республики. Обком партии Дагестана специально направлял в Москву своих инструкторов, чтобы они могли проинформировать студентов о положении дел в республике и присмотреться к будущим кадрам, пожелать студентам успешной учебы и возвращения в Дагестан.

По окончании Высших юридических курсов Хаджи-Мурад Хашаев возвращается домой, где его тут же назначают членом главного суда ДАССР (1932-1933). 30-е годы в СССР представляют не только как время больших достижений, но и суровых испытаний, выпавших на долю всего советского народа. Одна из мрачных страниц в истории республики приходится на раскулачивание крестьян. Политика раскулачивания была по своей природе антигуманна и бесчеловечна, в особенности, когда это проводилось в таких аграрно-сырьевых регионах России, каким являлся Дагестан.

Если в начале и до середины 30-х годов в стране проводились репрессивные акты в отношении крестьянства, связанные с раскулачиванием и выселением их в восточные районы, то начиная с 1 декабря 1934 г. в связи с убийством члена Политбюро, секретаря ЦК и Ленинградского обкома партии Кирова С. М. как в центре, так и в регионах усилились репрессии в отношении партийных и советских кадров, хозяйственных и творческих работников. Пик этих репрессий приходится на 1937-1938 гг. Именно за эти два года была арестована, находилась под следствием по существу вся национальная интеллигенция Дагестана. Зловещую роль в репрессиях в Дагестане сыграл небезызвестный Нарком Внутренних дел ДАССР В.Г. Ломоносов, который был сторонником Берии и Ежова.

Впоследствии отец рассказывал, как ему трудно приходилось в те времена отстаивать права и свободу тех или иных граждан. На него так же, как и на других партработников, собирался компромат, и он рассказывал, что не мог ночами заснуть, ожидая стука в дверь. Ломоносов и его клика по собственной инициативе собирали, фабриковали компрометирующие материалы на руководящих работников, добивались санкции прокурора в большинстве случаев после ареста. В воспоминаниях о трудовой деятельности А.Д. Даниялова (А. Гаджиев, У. Магомедова. «Абдурахман Даниялов – выдающийся государственный деятель», Махачкала, 2008) на стр. 45 читаем: «Видя эти нарушения социалистической законности, прокурор республики Х.-М. Хашаев обратился в обком партии, однако не получил поддержки. Вспоминает Абдурахман Даниялович, как в личном разговоре Хаджи-Мурад поделился с ним: «Абдурахман, я не могу и не хочу подписывать приговоры к расстрелу невинных граждан, уйду с этой работы». И действительно прокурор Х.-М. Хашаев подал заявление в обком об освобождении от работы, а потом выехал на учебу в Москву.

Вернувшись в Дагестан в 1937 г.,
отец снова занял пост и. о. прокурора Дагестанской АССР, где проработал год, а в 1938 году был назначен Наркомом юстиции ДАССР. Обстановка в республике в эти предвоенные годы оставалась напряженной. Все еще продолжались репрессии. Но Хаджи-Мурад Омарович Хашаев не сдавался. По мнению работников прокуратуры, он был справедливым, простым и очень доступным человеком.

«Некоторые наши сограждане, — пишет проф. О.М. Давудов, — прямо и безапелляционно обвиняли его в причастности к этим преступлениям, подспудно полагая, что в эти годы в органах не мог работать честный человек. В его родном Шамильском районе ходят легенды о том, сколько народу Хаджи-Мурад спас от несправедливых обвинений, скольким людям он помог». Нам, его трем сыновьям и дочери, не раз рассказывали совсем незнакомые люди, как отец помогал им лично или их родственникам.

С началом войны Х.-М. Хашаев назначается заместителем Председателя Совета Народных Комиссаров Дагестанской АССР по культуре и здравоохранению.

Согласно приказу № 964 прокурора Союза ССР от 14 октября 1943 г. Хашаев Хаджи-Мурад Омарович был назначен прокурором ДАССР. Вскоре ему было присвоено звание Государственного советника юстиции 3 класса, что соответствует воинскому званию генерал-майор. Деятельность Х.-М. О. Хашаева на этом посту (1943-1947 гг.) внесла бесценный вклад в приближение победы и была оценена орденом Трудового Красного Знамени и медалями «За оборону Кавказа», «За доблестный труд в период Великой Отечественной Войны».

В 1947 г. отца вызвали в Москву и назначили прокурором уголовно-судебного отдела Прокуратуры РСФСР (Москва). Тогда же он без отрыва производства поступает в аспирантуру Московского юридического института и вскоре защищает диссертацию на тему: «Шариат, адат и преступления, составляющие пережитки родового быта в Дагестане». Одновременно с учебой в аспирантуре он с 1947 по 1950 гг. работал в Москве в должности постоянного Представителя Совета Министров Дагестанской АССР при Правительстве РСФСР.

Отец очень рано ушел из жизни (на 63-м году), но память о нем неугасимым огнем живет в наших сердцах. После его кончины более 20 потомкам было дано имя Хаджи-Мурад, которое они носят с достоинством.

В заключение я хотел бы от себя лично и от имени двух моих братьев Руслана и Аслана Хашаевых, а также от имени нашей сестры Тамары Хаджи-Мурадовны Хашаевой выразить глубокую благодарность всем тем, кто помнит Х.-М.О. Хашаева и следует его заветам.

(По материалам сайта welcomedagestan.ru).