Отказывался быть режиссером

А теперь он, заслуженный деятель искусств России, главный режиссер Русского драматического театра им. М.Горького в Махачкале. В этом году театру исполняется 95 лет, 27 из них этот титулованный человек в драматическом искусстве работает в родном для него театре, поставил около 60 спектаклей отечественной, дагестанской и мировой драматургии. В республике, как нигде в России, да и не только, работают 12 театров. В Махачкалу, театральную столицу Северного Кавказа, раз в два года съезжаются драматические коллективы из разных регионов России и зарубежья на Международный фестиваль, организованный С. Тулпаровым под патронажем Главы республики и Минкультуры.

— Как вы входили в профессию? – спрашиваю Скандарбека Данияловича, корифея старейшего в республике театра.

— Я не мечтал быть режиссером, более того, видя, как работают режиссеры над спектаклем, про себя думал: не дай Бог быть им. Спокойно учился в «Щуке» (театральный вуз им. Щукина в Москве. – «ДП») на актерском отделении и был доволен. Студентам тогда задавали так называемые самостоятельные работы. Многие были в затруднении, я приходил на помощь. Отталкиваясь от индивидуальности товарища в группе, советовал: попробуй сделать вот так, и дальше рассказывал — как. Советовал одному, другому… В итоге они получали от педагогов похвалу, а меня за показанную мною работу ругали. Товарищей выручал, а мне не хватало времени подготовиться. К третьему курсу меня все дружно называли режиссером. Зав. кафедрой даже рекомендовал перейти на режиссерское отделение, но я отказался.

Получив диплом актера, вернулся в Махачкалу. Как раз подошло время служить в армии. А в нашем роду есть беспрекословная традиция – все ребята должны выполнить свой долг перед Родиной. Звучит высокопарно, но это ведется издавна: ещё предки служили в царской армии. Вот и я пришел в военкомат и сам напросился на службу. Вернулся лейтенантом.

Соскучился по театру. Первый мой спектакль в Кумыкском театре – «Лекарь поневоле» Мольера. Тщательно готовился, читал о той эпохе, изучал историю пьесы, оказалось, что ее в Россию привез Петр I и по его приказу впервые Мольера ставили в Петербурге.

А через четыре года в том же вузе, который закончил, поступил на режиссерское отделение.

— Вы режиссер амбициозный?

— Нет.

— Но разве главный режиссер театра может не стремиться быть лучшим, ставить «громкие» спектакли, чтобы о них говорили, одобряли, восхищались?

— Делать свое дело надо, конечно, хорошо, работать с полной отдачей. Но я осознаю, что меняется время, сценический язык стал другим. Надо давать дорогу молодым. В свое время наш известный режиссер Ислам Казиев разрушил реалистический театр, сделал его более театральным, условным, как сейчас говорят, креативным. Вот пришел в наш театр молодой режиссер Дмитрий Павлов, поставил «Ричарда III». Я бы поставил по-другому, а у него Шекспир эпатажный, его сценический язык другой. Спектакль длится четыре часа, и зритель не уходит. Если режиссер талантлив, со вкусом, то почему бы и не дать ему возможность делать то, что он хочет. И ошибки молодым надо уметь прощать.

— Есть ли у вас своя система в работе?

— (Задумывается.) Система в выстраивании репертуарной политики. Театр должен быть интересен для зрителей всех возрастов, показывать спектакли адресно. Хотя не всегда угадаешь. Например, когда я предложил взять в работу «Дядю Ваню», мне говорили: да кому это интересно, кто пойдет в наше время на Чехова, молодежь уж точно не придет в театр. А что оказалось по факту – молодежи полный зал, и она смотрит. Смотрит с интересом.

В репертуаре ставка на русскую классику. Вот через два года исполнится 100 лет Н.Островскому, я это учитываю, затем юбилей А. Пушкина… Постепенно через классику подводим зрителя к М. Булгакову.

— Русский театр имеет множество наград в конкурсах, фестивалях в Болгарии, Молдове, Украине, Астрахани, Осетии, в Македонии получили Гран-при, оставив позади театры Великобритании, Германии, Чехии. Высокую оценку нашему коллективу дало жюри престижного Чеховского фестиваля, не менее престижный московский фестиваль славянских театров «Серебряный витязь» тоже не оставил Русский театр без награды. И это лишь оценки последних лет. Можно ли назвать театр тулпаровским?

— (Решительно.) Что вы! Нет, конечно! Я многое за 27 лет работы в Русском театре сделал, но так громко его назвать нельзя. Просто у нас хорошая творческая атмосфера. Работать в театре изъявляют желание многие. Вот в этом сезоне приехали четыре выпускника Оренбургского театрального вуза. Интересуюсь: почему выбор пал на Махачкалу? Говорят, Интернет помог. Видели наши спектакли, смотрели историю театра, фестивальные достижения, репертуар… «А когда по приезде вошли в театр, сразу поняли: наш театр, атмосфера творческая и одновременно по-доброму домашняя», — объясняют наши новички.

— У вас есть режиссерские походы «на сторону»?

— Да, я ставил спектакли в Москве, Тамбове, Грозном. Но не очень это люблю. Для меня важно хорошо знать актера, его достоинства, болевые точки. За 3-4 месяца репетиций только начинаешь познавать актера, работа уже завершается премьерой.

— В работе вы отталкиваетесь от органики актёра, понимаете его природу или ломаете его?

— Я чувствую актёра. Сам работал актёром. Всё делаю для того, чтобы через актёра раскрыть главную тему пьесы. Актёр – великая профессия. Он общается со зрителем, воспитывает его, раскрывает его душу, показывает правду жизни. Актриса – больше чем женщина, она поднимает женщину над землёй. Говорят, что актёр не мужская профессия. Очень мужская! Обаяние, здоровье, сила, нежность – всё должно быть в нём. Актёры – основа театра. А режиссер должен прежде всего правильно распределить роли. Это во многом решает судьбу спектакля. Ломать творческого человека не надо, но надо разнообразить его творчество, чтобы он не был актёром одной роли.

— Когда из зала на сцену идёт энергетика, актёры пользуются ею?

— А как же! Это же подпитка, без этого спектакль не может существовать. Вот почему просмотр спектаклей онлайн, как практикуется сейчас, дает зрителю только информацию, а не энергообмен.

— Есть ли традиции в театре?

— Ежегодно ко Дню театра мы готовим капустники – свое­образные шутливые инсценировки в стиле дружеских шаржей на коллег. Если этого нет – театр не здоров. Значит, в коллективе нет куража.

Мы празднуем открытие – закрытие сезона. Это наш праздник с весельем, поздравлениями.

Укоренившейся традицией, которой 27 лет – с первого сезона моей работы в театре, считается моя встреча в конце года с каждым из актёров с глазу на глаз. Я провожу анализ его работы – творческий, дисциплинарный, человеческий. Спрашиваю и его оценку моей деятельности: какие действия он считает неправильными, несправедливыми, если был выговор, обижен ли в присуждении звания, но не ему. Это, я считаю, важно для моего роста, творческого багажа, воспитания во мне человеческих черт. В конце сезона вывешивается график таких встреч, и актёры знают, когда состоится такая беседа, готовятся к ней. И понимают, что и мне это надо.

— А актерские приметы есть?

— Есть (смеётся). Если во время репетиции вдруг упал на пол текст роли, прежде чем его поднять, надо на него сесть.

— А если это случилось у женщины в возрасте?

— Всё равно она садится на пол, а подняться ей всегда помогут. Но сесть на роль надо обязательно.

— Не могу не спросить: каким новым спектаклем вы озабочены сейчас?

— На днях еду в Дербент. В Лезгинском театре начнём работать над пьесой М. Булгакова «Две стрелы».

— В добрый путь!

— Спасибо.