Молочные реки мимо наших бережков

Начало 90-х годов. Поезд. По обе стороны железнодорожного полотна – бесконечные просторы Нечерноземья. Лесостепи. Луга. Трава по пояс. И ни одной скотинки, которая бы эту траву щипала. И в голове недоумённый вопрос: и при этом Россия закупает за границей мясо и молоко? Да она при таких просторах и при таком травостое сама могла бы и мясом, и молоком полмира обеспечить. Довели страну. Вот развязали руки предприимчивым, кооперативы появляются как грибы после дождя, и здесь фермы обязательно будут.

В голове складывается бизнес-план. Если, к примеру, взять в банке кредит, закупить, скажем, 100 коров, и каждая при этом будет давать 20 литров молока в день, это будет две тонны. При закупочных 10 рублях за литр — 20 тысяч в день. В месяц – 600 тысяч. Получая такой доход, можно и кредит погашать, и зарплату с налогами платить, и сенаж с фуражом закупать…

Повторю: такую картину наблюдал, когда экономика только начинала переходить от плана к рынку. Была в то время какая-то эйфория, уверенность, что свободный в принятии решений крестьянин накормит страну. Прошло без малого 20 лет. Но мало что изменилось: по-прежнему на российских просторах высокую и сочную траву некому щипать, и по-прежнему страна закупает и мясо, и масло, и молоко за границей. Почему?

Каждому факту – свое объяснение

Действительно: почему, имея все возможности, Россия не превращается из импортёра в экспортёра многих видов сельхозпродукции? Когда беседовали недавно на эту тему, товарищ высказал интересную точку зрения. Представь себе, говорил товарищ, что не мы в Белоруссии закупаем  молоко, наоборот, эта республика закупает у нас. Или не мы в Польше берём мясо, а поляки у нас. И что же? Они станут диктовать нам свои условия. А сейчас условия диктуем мы. Это широко применяемая в международных отношениях практика. Не станешь же по каждому случаю хвататься за автомат…

И в качестве примера он привёл, как Россия на пике политического противостояния запрещала ввоз грузинских и молдавских вин, латвийских шпрот, украинского сахара,  американских «ножек Буша», сейчас вот на слуху молочная война с Беларусью. Любая страна, импортирующая продукцию, под любым надуманным предлогом может отказаться от неё. То есть торговля становится инструментом давления. Почему Россия не может пользоваться таким рычагом? 

Можно ли так интерпретировать торговые взаимоотношения? Сейчас, когда в мире усиливается напряжение с продуктами питания, особенно генетически немодифицированными, когда каждая страна пытается обеспечить свою продовольственную безопасность, было бы прагматичнее стать экспортёром излишек. А все мясные, молочные, зерновые, стальные, газовые и прочие экономические войны заканчиваются, когда страны находят приемлемые для себя точки соприкосновения. И здесь определяющим условием всегда становится взаимовыгодность сотрудничества, а не шантаж и давление.

Поддержать. Но кого?

По взаимной договорённости, Белоруссия может ввозить в Россию в год 2,8 млн. тонн молочной продукции. Но, как уверяют специалисты российского Минсельхоза, ввозит больше — объем несанкционированного ввоза превышает 30 % . При этом белорусская продукция на 30–50% дешевле российской. Специалисты такой ценовой дисбаланс объясняют тем, что якобы существует специальное решение Совета Министров, которое позволяет местным производителям реализовывать продукцию по ценам ниже себестоимости, чтобы завоевать наш рынок.

Это утверждение, хотя и прозвучало из уст высокого чиновника, вызывает большие сомнения. Можно демпинговать месяц, два месяца, максимум полгода – чем больше продукции вы продадите по ценам, не покрывающим ваши расходы, тем хуже для вас. Маловероятно, что белорусские молочники решили торговать себе в убыток ради призрачной надежды захватить российский рынок. Это маловероятно хотя бы по той причине, что россияне в год потребляют более 40 млн. тонн молочной продукции, Белоруссия же производит не более 6 млн, из которых на российский рынок попадает лишь половина.  

В прошлом году утверждена госпрограмма развития агропрома, которая предполагает вытеснение иностранных производителей и увеличение доли отечественного молочного сырья на внутреннем рынке с 78 до 81 и более процентов к 2012 году. При этом производство молока должно увеличиться за четыре года с 33 до 37 млн. тонн. Однако на практике производство молока в России сокращается – в том числе и по причине падения платежеспособного спроса на молочную продукцию в условиях кризиса. Вместо того чтобы поддержать платежеспособность своих граждан, чтобы они своими деньгами «голосовали» за того или иного поставщика, в России в очередной раз решили поддержать производителей. Что из этого получается – мы уже видели не раз. Таким образом, правительственная программа поставлена под удар сразу в двух направлениях – из-за кризисного падения спроса на молоко и резкого увеличения импорта.

Они могут. А мы?

Если Россия планировала увеличить производство молока на 12% за четыре года, то Белоруссия готова увеличить выпуск сразу на 15% – и всего за один год, — поясняют представители российской молочной компании «Вимм-Билль-Данн» Такой прирост будет обеспечен за счет организации в Белоруссии около сотни мегаферм каждая стоимостью от 0,6 до 1 миллиарда рублей. Специалисты предрекают, что практически весь прирост выпуска молока в Белоруссии хлынет в Россию, что перечеркнет усилия по развитию животноводства в стране.

При этом возникает законный вопрос: если Белоруссия, которая просит у России в долг деньги, в состоянии за короткое время организовать сотни современных ферм с поголовьем, дающим не менее 6 тонн молока в год, то почему же Россия не в состоянии сделать это?

Касается это не только молока. Почему многие зарубежные страны, имеющие возможности намного скромнее наших, торгуют излишками мяса, а мы у них это мясо вынуждены закупать? Специалистами давно просчитано: каждые 3-4 килограмма фуражного зерна, скормленного скотине, превращаются в килограмм мяса. Эти 3-4 килограмма пшеницы стоят 10-15 рублей, а килограмм мяса – более 100. Но и при этом мы пшеницу продаём, а мясо покупаем. Где логика?

Говорят, что кризис заставляет хозяйственников трезвым взглядом посмотреть кругом, понять, на чём можно заработать. Дагестанцы, не имея таких возможностей, какие имеют жители центральных районов, всё-таки вносят ощутимую лепту в продовольственную безопасность страны. У нас используются все возможности, не пропадает ни одна охапка соломы, в то же время в том же Ставропольском крае эту солому жгут скирдами. Заставит ли кризис нас одуматься, слезть с нефтяной иглы? Понять в конце концов, что продовольственная безопасность страны – это не вопрос политических торгов.