А Союз можно было спасти

Было ощущение катастрофы. Хотя некоторые радовались, другие огорчались. У меня же, повторю, было ощущение катастрофы. Потому что, выступая буквально за несколько месяцев до этого, я требовал отставки Горбачева и Ельцина и прогнозировал: если мы их не отправим в отставку, они развалят Союз и начнутся большие трагедии и кризисы в самой России и других республиках. К сожалению, никто к этому не прислушался. Наоборот, меня обвиняли: один в том, что я поддерживаю коммунистов, второй в том, что я поддерживаю демократов, и так далее.

Дальше я присоединился к парламенту. Я все-таки был председателем палаты парламента. И я собрал своих людей. Соответственно, наша позиция была такая: сберечь страну от крайностей и от опасности гражданской войны. Мы для этого старались делать все: и в Москве, и активно связывались с регионами. Не в пользу кого-то «за» или «против», а за то, чтобы сохранить максимальную стабильность и безопасность людей.

Если исходить из того дня, когда переворот уже произошел, тогда, может быть, сужаются варианты действий. Конечно, заранее это надо было делать. Я, например, был представителем России в Союзном договоре. И тогда, встречаясь с Горбачевым, Яковлевым и другими, мне приходилось говорить с целым рядом людей о том, что нельзя все сводить к Союзному договору. Надо говорить о преобразованиях всей системы, необязательно разрушая Союз. Союзный договор должен был вырасти из тех мер, которые мы предлагали, чтобы преобразовать наше государство. Не надо было изначально ставить Союзный договор так, что в случае если он не состоится, то может разрушиться и Союз. Так и получилось. Мы всё свели к формальным признакам, вместо того, чтобы проводить содержательную работу. Как и вся перестройка, которая была больше в лозунгах, чем в конкретных преобразованиях. Мы упустили период, когда можно было и нужно идти эволюционным путем.

Союз можно было спасти на всех этапах. Но для этого нужна была воля, прежде всего руководителей. Дело в том, что сами руководители – Горбачев и Ельцин – разошлись: один якобы в Союзе, другой якобы российский. Вместе с тем мне приходилось неоднократно об этом говорить, даже во время выступления на съезде народных депутатов. Когда Россия говорила о своем суверенитете в составе Советского Союза, я говорил: «Вы можете себе представить, чтобы Англия попросила суверенитет от Великобритании?». То есть Советская Россия и Советский Союз – это примерно одно и то же по своей сущности. Поэтому мы упустили многое.

Я думаю, что развал Советского Союза начался не в 1991 году. Развал его начался в 1953 году, когда мы стали пренебрегать советской идеологией, советской нравственностью. Эта система была построена Сталиным. И для сохранения Советского Союза надо было или сохранить Сталина на веки веков, или нужно было проводить эволюционные преобразования на качественно новом уровне. К сожалению, у нас не хватило ни ума, ни таланта, ни терпения.

С точки зрения каких-то псевдодемократических завоеваний и не только псевдо, но и в относительной степени реальной свободы, конечно, наверное, это благо. С точки зрения того, что мы заимствовали навязанную нам западную модель, которая построена на новом либерализме и рыночной экономике, это фактически разорвало российскую цивилизацию изнутри.

Владимиру Владимировичу Путину удалось очень много сделать с точки зрения защиты суверенитета государства, восстановления управляемости государства и так далее. Но вместе с тем, я думаю, мы должны вернуться к российской самобытности, к российским традициям историческим – не только коммунистического периода, но и более ранним.

Когда я выступал в Гарвардском университете в 1996 году, со мной встретился Ричард Пайпс – известный советолог. Удивительно, но он сказал: «Я боюсь, что вы разрушите созданные в советское время крупнейшую субкультуру XX века, систему образования и науки. Я боюсь, что вы это сможете разрушить. Это надо беречь, это является мировым достоянием». Так говорил бывший враг Советского Союза.

Я сейчас написал книгу, которая называется «Социокультурная модель обустройства России в XXI веке». Государства и нации создают идея, мораль. Культура, человек, духовность, нравственность должны быть в основе государства. Экономика, политика – все это приходит потом. А мы отбросили культуру, человека, мораль и занялись якобы экономикой и политикой. Поэтому у нас и получаются зачастую безнравственная, нечеловеческая экономика и политика, которые не всегда учитывают интересы гражданина. Хотя по Конституции у нас публичная власть, которая исходит от гражданина.

Если приводить конечный тезис: разрушить государство можно очень быстро, но для того чтобы его восстановить или построить новое, понадобится очень длительный период. Поэтому все постсоветские государства еще не являются в классическом смысле государствами. Еще только идет их процесс становления, и он будет длительным.