Между забывчивостью и катастрофой

По самым последним данным, Дагестан в шкале сейсмоопасных зон поднимается ввысь столь же стремительно, как этажи его новостроек. Известно, что у населённых пунктов республики расчётная сейсмическая интенсивность от 7 баллов на севере доходит до 10 баллов в южной, прибрежной, предгорных и горных районах. Это очень много, и просто удивляет, насколько при столь огромных рисках невелика ответственность застройщиков и чиновников, косвенно или непосредственно приложивших руку в дело точечной застройки нашей столицы.

Точечная застройка Махачкалы / Фото автора

Подтвердить фактами сказанное не представляет никакого труда. Свидетелями варварской застройки являемся мы все – жители города. Журналистам, чтобы доказать эти факты, и специальных расследований вести не нужно. Прямо из окон мы наблюдаем уплотняющиеся из года в год жилые кварталы, которые строятся в Редукторном поселке. Пишем об этом, а толку нет. Что будет в этом скопище железобетона, если не на 9 баллов, а только на 5 тряханёт?

На клочке земли, что напротив издательского дома, на котором вообще-то, согласно генплану, должен был быть въезд на берег моря с городским пляжем, сегодня с десяток многоэтажек под двадцать этажей. Хорошо, предположим, дома выстоят. Но куда и как нам эвакуироваться в случае тряски? Дома стоят так плотно, что в случае чрезвычайной ситуации, суматохи и возможной паники люди просто передавят друг друга. Да и выбравшимся из квартир в стихийно образовавшейся толпе разместиться в безопасном пространстве будет негде.

С памятью не всё хорошо

Многие знают, но не все помнят, как в 1970-х годах в Дагестане произошло одно из самых разрушительных землетрясений на Кавказе. Это потом был Спитак, а вот 14 мая 1970 года беда пришла в Дагестан. В эпицентре, а он был в Буйнакском районе, примерно в 30 км к западу – северо-западу от Махачкалы, тогда было зафиксировано 9 баллов. При этом сейсмическое событие, продолжавшееся еще месяц, сопровождалось серией более чем в 1140 афтершоков.

Затронувшее 25 % территории РД землетрясение имело катастрофические последствия: погиб 31 человек, около 45 тысяч остались без крова. Было полностью разрушено 22 населенных пункта и частично 257. Значительно пострадали такие города, как Махачкала, Буйнакск, Каспийск, Хасавюрт и Кизилюрт. Землетрясение вызвало оползни и обвалы в горной местности, а ликвидация этих последствий стала масштабной операцией, в которой участвовали силы со всего СССР.

С тех пор минуло более полувека, сменилось не одно поколение дагестанцев, и, конечно, у них нет адекватной рефлексии на слова специалистов о возможной катастрофе в случае сейсмической активности в республике. Вот и относительно недавнее сейсмическое событие в Турции никого, увы, так и не напугало. И Махачкала, достраивающаяся в большей степени по турецким лекалам, тому свидетельство.

Бог миловал. В семидесятом мне, трёхлетнему ребенку, конечно, было невдомек, что происходит вокруг, а вот землетрясение в 1975 году помню отчетливо. Меня разбудили и велели, срочно одевшись, бежать во двор. Но я не успел и с вещами в руках застрял в коридоре. Помню, как из рам окон веранды, полопавшись, вылетели все стекла. Грохот был чрезвычайный. Однако к гулу, сопровождающему афтершоки, доносившемуся из самых недр земли, нужные прилагательные я сегодня подобрать не могу. В итоге мы, дети, несколько дней ночевали в машине во дворе. Дом практически весь был в трещинах и местами разрушен, а ведь баллов-то в 1975 году и это в эпицентре, было всего 5–6 . И домов выше пяти этажей в те годы не строили.

Новое – это хорошо забытое старое?

Тогда я понял, насколько природа может быть жестокой, потому эмоциональность слов заслуженного строителя РФ, кандидата экономических наук Омара Абдулаева, часто и публично выступающего по поводу сейсмических рисков, сегодня меня не удивляет. Дело в том, что легендарный домостроительный комбинат, а ныне АО «АИСТ», силами которого возведено несколько микрорайонов в городе Кизилюрте, это его детище.

В постперестроечный период комбинат пытался перестроиться, однако мода на то, что сегодня повсеместно мы наблюдаем, а это, как правило, дома на железобетонных балках, часто просто «заставленные» кирпичными стенами или иным сомнительным строительным материалом, этому помешали. Ко всему децентрализация отрасли, отсутствие должного регулирования и крупных заказов, как это было раньше, в советскую эпоху, канули в Лету.

В контексте усиливающихся рисков и угроз сейсмической активности в нашем регионе технологии, по которым работал и работает комбинат, это очевидный выход обеспечить достаточную сейсмическую устойчивость нашим жилым многоэтажкам. Разговор не об обычных панельных домах, набивших оскомину всем еще с советских времен. Речь о домах «143-й линии», называемой также «молдавской». Почему молдавской?

Дома, усиленные своими конструктивными элементами специально для сейсмически опасных зон, были спроектированы и запущены еще в бытность Молдавской ССР. Сотни таких домов и поныне стоят как в Кишиневе, так и в Тирасполе. Возводили их и в Ингушетии, в республиках СКФО и частично в Дагестане. Омар Абдулаев построил их, наверное, с десяток, ну а потом, сами понимаете, время пришло иное. Мода на самострой, по нелегальным схемам, по которым, как известно, только в Махачкале построено порядка 600 многоэтажных высотных домов, столь актуальную технологию домостроения для сейсмически опасного Дагестана, увы, отодвинула в строну.

Эксперты бьют в набат

Как оказалось, Омар Абдулаев, вопреки своему солидному возрасту, и сегодня в строю, и комбинат его все еще жив. Последняя наша встреча прошла на фоне оживившейся дискуссии экспертного сообщества республики, буквально бьющего в набат по поводу существующих рисков для населения в случае вероятно возможных землетрясений. В частности, в последней из публикаций в нашей газете на эту тему в статье «Безопасность: от слов к реалиям» приводятся высказывания экспертов, ученых и практиков об остроте этой проблемы.

Эксперты, отмечая решающую роль карт сейсморайонирования для строительства, подчеркивают, что они не пересматривались с 1990-х годов, лишая застройщиков возможности адекватно оценивать безопасность зданий в условиях эволюции грунтов под влиянием глобальных геологических процессов. Нет в республике функционирующих инженерно-сейсмометрических станций. Эксперты также высказали сомнения, что проводимые в частном порядке некими «ООО» геологические исследования отвечают всем необходимым требованиям.

На простом человеческом это означает, что возводимые у нас дома не учитывают реалии и характеристики грунтов, на которых они строятся. Речь в большей степени о пресловутых 600 махачкалинских домах, признанных специальной комиссией незаконными. Ну а если быть откровенным, это касается всех строений, требующих в настоящем, как минимум, специальной проверки на сейсмичность, а потом сейсмоусиления. Зона сейсмичности, напомним, у нас 9 баллов.

Кстати, о необходимости минимизировать подобные угрозы говорит также и Президент РФ Владимир Путин, благодаря которому проблематикой этой сегодня вплотную заняты на федеральном уровне. А на республиканском, судя по многочисленным заявлениям руководства СРО «Гильдия строителей СКФО», по-прежнему отсутствует надлежащий контроль за качеством строительного материала. Как правило, не соблюдается технология производства бетона. То есть не проводится промывка щебня, нет входного контроля цемента, других материалов, массово используется сомнительный по качеству металл. Вот вам и совокупность факторов, объясняющих существующие риски.

«АИСТ» возвращается: безопасность вместо высоты?

О том, как в части строительства свести риски к минимуму, собственно, и говорит Омар Абдулаев. Он, конечно, человек старой эпохи, но закалка у него что надо – соответствующая. В настоящем умудренный опытом строитель занят реконструкцией домостроительного комбината. Это очень нелегкая задача. Некогда передовое по технологии производство, конечно же, для реалий настоящего слишком энергозатратно.

Цех АО «АИСТ» модернизируется / Фото автора

Судя по рассказу во время экскурсии по комбинату, именно с ликвидации этой больной точки производства решили заложить основу новой энергосберегающей производственной колеи – целый комп­лекс производственных площадей. Вот и огромную котельную сегодня модернизируют и перестраивают.

Просматриваются, пока еще с подсказок Омара Абдулаева, очертания новой механизированной линии заливки железобетонных плит. Оборудования здесь достаточно, в большей степени оно, конечно, старое, но далеко не исчерпавшее свои ресурсы. В общем, и специалистом не нужно быть, чтобы понять, если последовательно наладить весь цикл, комбинат способен вновь выдавать на «ура» дома, которых он на своем веку построил немало.

О том, что Омар Абдулаев – кандидат экономических наук, убеждает его подход к делу. Он, к примеру, ныне тестирует сушилку для панелей из бетонных плит. Когда-то жар к сушилке подавала мощная котельная, которую отправили на снос. С подачи местного «кулибина» теперь на этот технологический процесс нужно куда меньше энергозатрат. Газ и специальные оригинальные по своей конструкции горелки эту задачу решают отлично.

Сказанное выше относится к рентабельности производства, а особенности «143-й линии» Омар Абдулаев раскрыл в деталях, убедив нас в том, что подобные конструкции домов идеально подходят для решения проблем сейсмической безопасности Дагестана.

Дело в том, что дома этой серии собираются из специально разработанных железобетонных плит со специальными пазлами и связываются арматурой, что значительно усиливает их в сравнении с обычными конструкциями. Эта технология позволяет строению выдерживать 8 баллов, ну а если использовать специальные стержни, то и все 9 баллов.

Крепость подобных домов испытана и доказана еще с советских времен. Омар Абдулаев, принимавший участие в этих испытаниях, рассказывая, как это происходило в Кишиневе, неподдельно волнуется: «Я тогда буквально поседел. В основном дома эти строили в 5–10 этажей, но тогда решили испытать, как поведет себя конструкция из 17 этажей. Скрежет и шум, скажу я вам, при подобных испытаниях очень впечатляет. Дом буквально трясет и раскачивает. В итоге строение из 17 этажей свой экзамен успешно сдало, но после пережитого я все же решил не браться за дома более 10 этажей», – делится собеседник.

«Быть или не быть»

Задумываясь о сказанном, невольно вспоминаешь новые кварталы Махачкалы, застроенные впритык 17–20-этажками. Опуская обстоятельства, каким образом они проходят экспертизу, скажем: узким местом подобного строительства является отсутствие входного контроля используемых стройматериалов.

Эксперты говорят, что его по сути нет вовсе. На нашем рынке все регулирует цена, и она в случае соблюдения всех необходимых требований, к примеру, к производству бетона, выходит очень высокой. Застройщики, как правило, покупают его по соображениям невысокой цены, даже там, где и оборудования-то нет, чтобы соблюсти все необходимые технологические нормы.

В этом вопросе Омар Абдулаев настоящий педант. Лаборатория комбината снабжена всем необходимым, вплоть до станков, которые буквально физически дробят бетон, испытывая образцы каждой из партий плит. Одних журналов здесь с десяток, в них фиксируются и архивируются результаты различных тестов.

Дело в том, что создать подобные условия не каждый предприниматель в силах, а нужно, и мой собеседник настаивает на этом, основываясь на опыте, который он приобрел, в том числе участвуя в ликвидации землетрясения в Спитаке. Специально для приобретения знаний он даже ездил в командировки в сейсмично активную Японию и другие страны, и слова его потому звучат очень убедительно.

Между тем рекомендации и предложения эксперта остаются пока без внимания. Начиная свою карьеру мастером на строительстве Чиркейской ГЭС, он позже занимал ряд руководящих должностей в строительных организациях Минэнерго СССР, был советником зампреда Правительства РФ периода президентства Б. Н. Ельцина, начальником восстановительных работ Минстроя России, и мнение его, безусловно, авторитетно.

Проводя в течение нескольких последних лет исключительно силами комбината реконструкцию и модернизацию предприятия, одной из важных задач (помимо решения проблем сейсмической безопасности многоэтажек в республике) он считает создание рабочих мест в Кизилюрте. Возрождение комбината принесло бы существенное пополнение в бюджет города. Однако, судя комментариям собеседника, это мало интересует местную администрацию.

Остаются без внимания и его обращения к республиканским властям оказать содействие в возрождении комбината. Да, здесь в настоящем реализуется-таки бизнес-план, вкладываются средства в реконструкцию, однако очевидно, что планы предприятия созвучны и актуальны и для всего Дагестана с его далеко не решенными проблемами сейсмической безопасности.

«Ранее у нас работало 1650 человек, соответственно, мы платили налоги и в городской бюджет, и в республиканский. Всего комбинатом было введено в эксплуатацию более 2,5 миллиона кв. метров жилья. Наша «143-я серия» была признана лучшей в Советском Союзе, и технологию эту мы сохранили, вот только, чтобы запустить ее по новой, нам потребуется еще немало времени и усилий», – заявляет Омар Абдулаев.

Если смотреть на его усилия как на исключительно частный проект, вопросов не возникает. Бог ему в помощь. Подождем. Если же рассматривать производство панельных домов в Кизилюрте как часть комплексного подхода в снижении рисков бедствий, в случае потенциальных 9-балльных землетрясений, о которых все громче заявляют как дагестанские эксперты, так и специалисты мирового уровня, к мнению и инициативам О. Абдулаева следует очень внимательно прислушаться. Нужно понимать, что с каждым прожитым годом процент вероятности сейсмического события растет.

P. S.

В профессиональном сообществе, в частности в ассоциации СРО «Гильдия строителей СКФО», не только согласны с Абдулаевым, но и консультируют специалистов комбината, оказывая им весь перечень организационной поддержки.

Много чего ещё могут добавить к сказанному об актуальности сейсмически безопасного строительства, о технологиях, нацеленных на решение этой задачи, и другие видные специалисты строительной отрасли, которых мы наряду с сотрудниками профильных министерств и служб планируем пригласить на круглый стол в редакции.

Разговор, убеждены, состоится очень полезный.