Объяснение в любви Дербенту

После стольких лет разлуки мы вновь встретились с тобою, Дербент, как в старые добрые времена. Ты навёл на меня грусть-тоску. Может быть, в суете мирской жизни я не всегда мысленно возвращалась к своей юности, в снах не виделся облик твой былой. Прости, старина…

С тех пор пролетело много времени. Красавец, ты рос вширь и ввысь. И с высоты птичьего полёта, со стен величавой крепости Нарын-кала ты виден как на ладони. Такой же тихий, самодостаточный, неторопливый. Ты оставил в моей памяти самые счастливые мгновения студенчества, живые и звенящие, как горный ручеек, сочные, как палитра ярких красок на дербентских коврах. И сегодня с высоты своего зрелого возраста смотрю на тебя, вспоминаю твою былую славу и величие: сочные виноградники и яблоневые сады, стук ткацких станков и ловкость рук искусных мастериц знаменитых ковров. Гордый и величавый, как кипарис и чинар. Ты терпелив и мудр, мой Дербент.

Прости, старина… Вечно древний и такой молодой город весны, любви и вдохновения. Сегодня я на крыльях счастья летела навстречу дню желанному и сердцу дорогому, но твой посланец – седой и поблекший ковер-сумах словно ждал в укромном местечке в уютном кафе «Родник», чтобы поведать исповедь свою. Он покорно лежал на полу на виду у людей. Он, как старинный экспонат, лежал у ног прохожих, как будто судорожно прижался к вековым стенам великой крепости Нарын-кала. Может быть, ища спасения и защиты.

Узоры ковра будто из глубины веков разговаривали со мной, прося помощи в возрождении былой славы и величия, живительной силы, блеска красоты и гармонии. Я словно слышала сквозь века стоны и тяжёлые вздохи искусных мастериц Римской и Османской империй, Византии и Ирана, их душевное пение одурманивало мою душу. В узорах старинных ковров – слезы истлевшей любви и несбывшихся мечтаний, муки бессонных ночей и тревожных снов красавиц-мастериц древности. Мои милые, нежные незнакомки, я вместе с вами лью слезы первой любви. В вас – тоска, порыв к свободе, радость побед и полет фантазии.

Узоры на коврах… В вас блеск побед минувших
славных дней и грусть-тоска по канув­шей любви. Вы – свидетели мгновенья и вечности, побед и поражений, любви и ненависти

Узоры, узоры… Вы такие далекие и такие близкие. Я помню вас с сызмальства, когда вместе с матерью плела узоры старины. Я помню мамины руки и голос, тихий, нежный, такой родной и сердцу близкий. Помню тёплые, неторопливые, временами обветренные и шершавые руки твои. Ты как хранительница традиций и преданий старины сквозь века принимала эстафету красоты, гармонии и искусства ковроделия. Ты – песня, послание издалека. В тиши ночи помню шелест рук твоих, помню стук станка, на котором ты чесала овечью шерсть для пряжи, помню запах крашеных ниток и глубину родных морщин. Ты так старательно готовила всё: как художник готовит краски для полотна, так ты готовила нитки для узора. Поэт бы сказал:

В узор вплетались горы и снега,
Крик журавлей и облачные перья,
Цветущие альпийские луга,
Старинные преданья и поверья…
И расцветал ковер – цветок к цветку,
Как Дагестан родной в разгаре лета.

Узоры, узоры на коврах… В вас блеск побед минувших славных дней и грусть-тоска по канувшей любви. Вы – свидетели мгновенья и вечности, побед и поражений, любви и ненависти, смеха и слез, рождения и бессмертия, зов вечности. Вы покорно стелились у ног победителей-завоевателей, а ныне гордо красуетесь у ног невесты молодой. Вы – достояние Дагестана, его язык и душа, молодецкая горская удаль и вихрь танца лезгинки, смех детей, мудрость стариков.

Как в сказке, стать бы вам ковром-самолетом. Полетели бы к своим истокам древности и покоя, как жемчуга рассыпались бы по чужеземным странам, вознося утонченность, гармонию, самобытность и уникальность поверий и преданий старины родной, красоту альпийских гор и ущелий, нежность и искусность рук горянок Дагестана.

Время, время – сизокрылая птица. Верни былую славу и оживи струны-нити дагестанского ковра, визитной карточки нашей республики, окна в огромный мир, мир красоты и восхищения, труда и созерцания. Все это ты! Тайнопись древности кроется в тебе. Поэт бы сказал об узорах ковра: «В них есть душа, в них есть свобода, в них есть любовь, в них есть язык».

Как звон родниковой воды, слышу молодой и звенящий «голос» моего ковра-сумаха, бережно хранившегося в горах четверть века, подарок моей внучке-хохотушке Лаинет. Может быть, седое и поблекшее творение сегодня походит на бабушку, ласково встречающую у родника свою внучку. А мне мой ковёр-сумах напоминает мою юность с её яркой палитрой красок, когда ковёр ликовал свежестью и молодостью.

Да, действительно, тысячу раз право творение древности: жизнь всегда идет навстречу свету, солнцу и теплу.

Такие ковры, как антиквариат, как тайнопись, как самобытность и индивидуальность многоликого Дагестана, можно продавать туристам как лучшую память о путешествии в элитных магазинах, у входа в крепость Нарын-кала, в столичных магазинах возле площадей и музеев, можно украсить стены ресторанов и выставочных залов.

Искусство ковроткачества будет жить вечно, если сызмальства будут прививать к нему любовь искусные мастерицы ковровых фабрик, учителя-наставники в школах и бабушки у теплого очага. И оживёт старинное искусство, как в стихах Расула Гамзатова:

Да будет мир над цепью гор!
Да не коснется зло родного края!
Так, заклиная, ты ткала ковёр,
За нитью нить в раздумье выбирая.