Сын Иверии, выросший в Дагестане

Будущий актер родился в Грузии, в небольшом, но живописном поселке Цагвери в 1952 году. Вскоре семья переехала в Дербент. Он полюбил Дагестан, однако не забывает и Грузию. Когда рассказывает о себе, то говорит: «Да, я сын Иверии, но вырос в Дагестане».

С детства Владимир полюбил сцену. Когда учился в школе, ни одно культурное мероприятие не обходилось без его участия. Если надо было продекламировать стихи, то непременно приглашали Володю. Необходимо показать храброго Мальчиша-Кибальчиша – в первую очередь эту роль примеряли на нем.

Отец его был историком и мог часами рассказывать о местных обычаях, прошедших сражениях, великих правителях. Мальчик слушал затаив дыхание, а потом выдумывал собственные истории, где он и воин, и путешественник, и герой…

В юности был барабанщиком в инструментальной группе «Цветные сны». И многие девушки засматривались на красивого кудрявого паренька.

***

Владимир Георгиевич – старейший актер Русского драматического театра им. Горького. За плечами у него на сегодняшний день более 150 ролей. Среди них такие значимые, как: Подколесин в «Женитьбе» Н. Гоголя, Акоп «В проделках Ханумы» Б. Рацера и В. Константинова, Нил Стратонов («Без вины виноватые» А. Островского), Макбет («Макбет» У. Шекспира) и другие.

Является приверженцем системы Михаила Чехова, где «главным инструментом в работе актера должны служить его воображение, концентрация, образное мышление».

– Считаю, что иначе ты не должен выходить на сцену, – констатирует он. – Ведь артист должен не просто войти в образ своего персонажа, но и донести до зрителя его мысли, думы, чаяния. Всегда восхищался игрой актера Михаила Ульянова. Помните его роль белого генерала Черноты в картине «Бег»?

– Конечно.

– Согласитесь, это потрясающе. Образ генерала показан настолько безупречно, что сильнее и быть не может. А ведь многие играли эту роль. Но такого уровня игры не достигли.

– Это так, – соглашаюсь с ним.

– С таких актеров надо брать пример. Я и своим ученикам об этом постоянно говорю (В. Мещерин преподает в лицее номер №5 предмет «Актерское мастерство». – Авт.).

– Много у нас талантливых актеров сейчас?

– Немало. Но нынешний кинематограф сильно уступает советскому кино. Вроде есть актеры с прекрасными данными, возможно, они и талантливые очень, при этом почему-то все быстро забываются…

– Что делать? Какой выход?

Мой собеседник невесело усмехается:

– Этим вопросом задавался еще Николай Чернышевский. К сожалению, пока не знаю. Но хотелось бы, чтобы ситуация как можно скорее изменилась.

– Думаете, не всё еще потеряно?

– Очень надеюсь.

***

– Вы пять лет учились в ГИТИСе. А кто набирал курс?

– Элина Быстрицкая, звезда картины «Тихий Дон».

– Наверное, все с пиететом относились к ней?

– Да. Уважали сильно. Она была строгая, но справедливая. Не принимала фальши. Если играешь, то отдайся своей роли сполна, пусть зритель поверит в тебя. Могла и наказать.

– Как?

– Например, сказать: «Ты сегодня на сцене не был актером. Кем угодно, но не актером».

– А как лично к вам относилась. Вы нашли с ней общий язык?

– Тоже строго. Гораздо строже, чем к другим.

– Почему?

– Я был сформировавшимся актером. Она это видела и говорила: «Владимир, вы уже профессионал. Но только не говорите мне, что всё умеете. Даже я не могу сказать такое про себя. Всегда есть к чему стремиться».

И я соглашался. Так оно и есть.

– А преподаватели были опытные?

– Это были знаменитости: Анатолий Папанов, Александр Бурдонский, Георгий Штиль.

***

Мы пьем ароматный грузинский чай. Пьем небольшими глоточками.

Мещерин некоторое время молчит, а потом вдруг признаётся:

– Часто вспоминаю Грузию, все-таки родился там. Но уезжать из Дагестана не желаю. Прикипел к этому краю. Хотя люди и там, и здесь одинаково добрые и отзывчивые. Видимо, так сложилось издревле у всех кавказских народов.

– У вас ведь есть стихотворение, посвященное этой теме…

– Да. И там такие строчки:

Я сын Иверии, но вырос в Дагестане,

Его народа дружбой озарен,

Где каждый гость без всяких

притязаний

Радушием хозяев покорен…

– Много написали стихов?

– В этом году вышел четвертый сборник. В стихах все мои думы и переживания. Всё хорошее, что было в жизни, и всё плохое, что я пережил. Меня друзья называют неунывающим пессимистом. Это так. Я могу иногда побурчать, могу быть и занудой. В этом плане у меня всё в порядке.

***

Снова возникает короткая пауза. Потом я опять задаю вопрос.

– А с кем еще сводила вас судьба? Было такое, что встречали человека и воспоминания потом грели душу, оставались с вами долго-долго?

– Да. Это неожиданная встреча с Владимиром Высоцким, которая случилась в Москве.

– Расскажите.

– У меня был друг, актер Олег Воронкин. Я пришел к нему в гости. Он говорит: «Хорошо, что ты пришел. Познакомлю тебя с известными людьми. Они должны скоро ­прийти».

Я не придал значения. Мало ли какие известные люди могут прий­ти. Через полчаса звонок в дверь. Друг возился на кухне и попросил меня открыть.

Открываю: стоят Высоцкий и Золотухин. Я опешил. Это, знаете, как у Гоголя в «Ревизоре» – немая сцена. Точно такая была картина. Молча гляжу на них, а они на меня. Наконец, Высоцкий громко говорит:

«Ну что, долго будем так морить друг друга?! Может, пригласите уже?»

Прибегает Олег Воронкин и радостно кричит: «Вот с ними я и хотел тебя познакомить». Высоцкий трясет мне руку и добродушно говорит:

«Ну здорово, тезка. Тоже, значит, актер? Поздравляю!».

– А Золотухин что?

– Ничего. Молча поздоровался и всё. Он так и не проронил ни слова.

Может, настроения не было. Смотрел на нас, слегка насупив брови.

Когда прощались, Владимир Георгиевич, улыбаясь, сказал:

«Приходи в гости. Увидишь меня на сцене. Только не суди слишком строго».

«Постараюсь», – так же с улыбкой ответил я.