Видел себя археологом, а стал художником

«Поезжай, прогуляйся»

В детстве у художника было два серьёзных увлечения – рисование и история. Но если первое воспринималось больше как забава, возможность отвлечься, то второе захватывало юный ум настолько, что порой вокруг уже не существовало ничего. Сыграла большую роль в этом личность учителя истории Бориса Дорогобеда. Увлеченный своим предметом, Борис Петрович заражал этим и своих учеников. В десятом классе благодаря его содействию Мусаев отправляется в две археологические экспедиции, проводившиеся рядом с древним селением Эндирей-аул. Там он знакомится с известными учеными-археологами Дагестана Дибиром Атаевым, Мурадом Магомедовым, Александром Криштопой, изучавшими события, связанные с Хазарским каганатом. Это знакомство стало решающим и утвердило желание юноши связать свою жизнь с историей и археологией. По окончании школы он подает документы на исторический факультет Дагестанского государственного университета. Однако большой конкурс не позволил осуществиться планам. И вот, чтобы не терять времени зря, Абдулзагир Мусаев решает отдать документы в художественное училище им. Джемала. Там молодого юношу приметили сразу. С первых же дней, увидев заложенный в нем природой талант, руководство училища дало возможность молодому человеку посвящать свое время творчеству, не отвлекаясь на какие-то общеобразовательные программы, которые уже были усвоены в средней школе.

– Я всегда с благодарностью вспоминаю своих педагогов тех лет. Александра Ивановна Марковская и Парук Муртузалиевич Дибиров наставляли и при этом поддерживали стремление стать хорошим художником, – вспоминает профессор Мусаев.

Доброе наставничество и упорные занятия сделали свое дело: художественное училище будущий живописец окончил с красным дипломом. Он принял решение продолжить профессионально расти, получив высшее художественное образование. Цель была поставлена самая амбициозная – поступить в Институт им. И. Репина в Ленинграде. После долгих уговоров и колебаний отец дал сыну разрешение ехать.

«Когда я собрался в дорогу, отец бросил такую фразу: «Поезжай, прогуляйся». Он не мог представить, что я могу поступить в такой престижный вуз без какой-либо поддержки», – делится воспоминаниями художник.

Однако Абдулзагир Мусаев не просто поступил, а буквально с первых дней привлек к себе внимание мэтра советского изобразительного искусства Андрея Мыльникова, заведовавшего в то время мастерской монументальной живописи вуза.

«После того, как я прошел просмотр, во время экзамена в аудиторию, где мы все стояли и писали свои работы, зашел один из преподавателей и начал обходить весь зал. Проходя мимо меня, он вдруг остановился, рассмотрел мою работу и спросил: «Вы откуда?» «Из Махачкалы», – ответил я, немного растерявшись. «Ну-ну», – сказал педагог и прошел дальше. А потом стало известно, что я в числе поступивших», – рассказывает Абдулзагир Бозгитович.

– Как дома отреагировали на эту новость?

– Помню, приезжаю в Хасавюрт, беру такси и еду домой. Внутри какой-то такой понт. Захожу во двор, и мои радостно говорят: «О, с приездом. Вовремя вернулся, будет кому помочь в работе». Папа дом строил тогда. «А я поступил», – со сдерживаемой гордостью сообщаю я родным. «Да брось ты шутки шутить», – не воспринимая мои слова всерьёз, говорит дядя. Но потом я все же убедил их, что это не шутки вовсе, а я действительно поступил. С этого момента мои родители как-то серьёзно стали относиться к моему решению связать свою жизнь с нехлебной профессией. Мама нередко с гордостью за меня говорила людям: «Мой сын без какой-либо поддержки поступил в институт в Ленинграде». Спустя годы, когда я уже и вуз окончил, и начал преподавать, стал заведующим кафедрой, я видел, что мои родители довольны тем, чем я занимаюсь, и это осознание вселяло еще большую уверенность в правильности выбора, – делится Мусаев.

Эстет и аристократ до мозга костей

Но до этого был непростой и долгий путь становления профессионального художника. И шло оно под наставничеством Мыльникова, который в самом начале заприметил молодого таланта из Дагестана. По окончании второго курса, когда встала необходимость выбирать под чьим руководством продолжать учебу, Абдулзагир Мусаев, недолго думая, в своем заявлении указал фамилию Мыльникова, вопреки правилам вуза писать обязательно две фамилии преподавателей. В ректорате, естественно, возмутились, но некий юношеский максимализм взял вверх.

Учеба в мастерской известного живописца раскрыла все то, что было заложено в художнике природой, направило по пути лучших традиций академического искусства. И чем дальше шла учеба, тем сильнее одолевала внутренняя неуспокоенность тем, что делается.

«Если поначалу, поступив в институт, я воображал себя этаким художником, то уже в мастерской, на старших курсах, меня все чаще посещала мысль: «Какой же я все-таки еще бестолковый. Как же многому нужно учиться!» – вспоминает Мусаев.

Это здоровое чувство недовольства собой подстегивало не останавливаться на достигнутом и все время искать. Искать себя, новые образы, открывать в себе новые возможности. Подстегивало также и наставничество талантливого руководителя.

«Каким он мне запомнился? Эстетом и аристократом до мозга костей. И вот этим аристократизмом и эстетством было пронизано и его творчество, атмосфера, в которой мы творили в мастерской под его началом. Изящество, тонкий вкус, глубина мысли – все это он вкладывал в то, что делал. Направление монументального искусства того времени было пронизано плакатностью, какой-то громоздкостью, подстраивалось под громкие лозунги эпохи. Мыльникову это все было чуждо. Те же темы, которые одни подавали в грубых, прямолинейных образах, он всегда стремился подать тоньше, утонченнее, красивее. Понятие красоты в самом высшем понимании этого слова было для него первостепенным, и этому он стремился учить нас». Он был достаточно жесткий педагог, но при этом по-отечески оберегал нас. Если ругал и был чем-то недоволен – наступало жуткое время. Если же был кем-то доволен, то это никогда не выливалось в какое-то сюсюканье. Лишь по редким знакам учащиеся получали некое осознание того, что идут правильным путем.

– Получали вы такие знаки?

– Да, был один такой примечательный случай. Как-то во время занятий к нам в мастерскую вместе с Андреем Андреевичем пришел поэт Иосиф Бродский. Подойдя ко мне, учитель представил меня ему: «Вот тот самый Мусаев». Они постояли у моей работы, поговорили и ушли. Не придать этому значения я не мог, и это в какой-то степени вселило уверенность.

В 1979 году Абдулзагир Мусаев окончил институт с отличием и был принят в объединение молодых художников и искусствоведов Советского Союза. С начала 80-х годов он начинает активно выставляться на многих всесоюзных выставках. В этот же период стажируется в творческой мастерской Академии художеств СССР под руководством все того же Андрея Мыльникова. Однако спустя время Мусаев возвращается в родной Дагестан, а в 1983 году его приглашают работать в качестве заведующего кафедрой живописи художественно-графического факультета Даг­-
госпед­университета. С этого времени и по сей день его творчество становится широко известным в республике. Художник участвует во многих значимых республиканских, всероссийских­ и зарубежных выставках. Его произведениями пополняются музейные фонды, частные коллекции ценителей искусства в Италии, Японии, Израиле, Болгарии и Турции. С талантливым мастером сотрудничают ведущие театральные коллективы Дагестана, для которых художник создает великолепные эскизы костюмов и сценографию. По сей день в память об этом сохранены некоторые работы в Музее истории театров Дагестана (филиал Национального музея РД).

Монументальная живопись и мечта детства

Несмотря на то, что мечту стать археологом Абдулзагир Бозгитович осуществить не смог, но исследования древней архаики, многочисленные исторические труды, которые он с увлечением изучал и изучает, – все это позволило художнику не терять связи с любимой наукой. Только в результате его исследования на свет появляется не многостраничный труд, а живописное полотно, наполненное символами, образами и глубинными смыслами. Пример тому – известное полотно мастера кисти «XVII век. Шавхалы после междоусобицы», изображающее съезд крупных феодалов, прибывших в Кафыр-Кумух в 1617 году. В картине представлен фрагмент примирения враждующих кумыкских шавхалов Гирея Тарковского и Солтан-Мута Эндиреевского. Это полотно было создано в рамках проекта Министерства культуры Дагестана, с середины 90-х годов задумавшего воспроизвести историю Дагестана в живописи. Идея не получила дальнейшего развития, но известная работа художника осталась, и по сей день она привлекает внимание историков, издатели нередко используют произведение для иллюстрации книг по истории Дагестана.

Важное место в монументальных работах художника занимают гобелены, выполненные для Кумыкского театра.

«Это был необычный эксперимент – соединить технику ковровую и стиль гобелена. Не все сразу встречали с воодушевлением эту идею. Но, благо, в Кумыкском театре проект удалось воплотить в жизнь. Я очень благодарен всем, кто этому способствовал», – рассказывает художник.

Но, пожалуй, самым значимым из своих произведений Абдулзагир Бозгитович считает роспись Свято-Успенского собора Махачкалы. Купол храма имеет сферическую поверхность, поэтому очень трудно было писать лики святых, не исказив их. Однако полученное академическое образование, талант, опыт и колоссальная работоспособность позволили художнику вместе с учениками выполнить эту задачу на самом высоком уровне. За великолепную работу в 2009 году художник был награжден орденом Андрея Первозванного и золотой медалью Академии художеств России.

Масштабной монументальной работой последних лет стала роспись зала славы в столице Ингушетии Магасе. Работа шла на протяжении двух лет, с 2014 по 2016 годы. Серьёзный отрезок времени был посвящен изу­чению древней и современной истории ингушей. Лишь поработав основательно с историческим материалом, литературой этого кавказского народа, художник принялся за масштабный проект, в который были вовлечены также его ученики. Как итог – облаченные в условность, знаки, символы история и культура древнего народа ожили в живописных сюжетах грандиозного масштаба.

«Так или иначе, спустя годы, история, археология вернулись в мое творчество, и сегодня эти темы меня волнуют по-особенному», – делится мастер кисти.

Педагог и наставник

Но не только как талантливый художник прославился Абдулзагир Бозгитович в своей родной республике. Вот уже на протяжении более 30 лет он пестует новые поколения художников и достиг на педагогическом поприще не менее значимых высот. Чего стоит тот факт, что благодаря настойчивым стараниям Мусаева художественно-графический факультет ДГПУ стал своего рода институтом искусств, позволяющим студентам, помимо специальности педагога, получить навыки профессионального художника-живописца, графика или скульп­тора. В 2007 году вуз получил лицензии на названные специальности. Это беспрецедентное явление, позволившее создать в республике настоящую кузницу молодых художников-профес­сионалов.

Абдулзагир Мусаев возглавляет кафедру живописи. Учиться в его мастерской может не всякий. Характер у педагога подчас далеко не ангельский, но все те, кто окончил вуз и учился у художника, продолжают с гордостью носить бренд ученика Мусаева.

«Иногда я ловлю себя на том, что бываю крайне строг. Потом ругаю себя, уговариваю быть помягче, дети все-таки. Но взять и перекроить себя не могу. Вот упущу сейчас, начну сюсюкаться, жалеть, помогать – буду вредительствовать. Ничего хорошего не будет».

За десятилетия наставничества Абдулзагир Бозгитович пришел к однозначному выводу – творчеству невозможно научить. Педагог может воспитать какие-то качества, которые необходимы для художника, может поставить технику, но в итоге по-настоящему реализовывают себя в искусстве лишь единицы.

«Те, в которых талант заложен природой. Иногда этот талант бывает прямо на поверхности, иногда пробуждается совершенно неожиданно, когда ты уже думаешь, что зерно не прорастет. Вот сколько не преподаю, столько же и удивляюсь, как по-разному в человеке развивается творческая натура. Я сделал для себя массу открытий и, суммируя их, прихожу к выводу – талант в человеке может себя вести совершенно непредсказуемо».

Семья – единый организм

Уникальные живописные работы, многочисленные достижения и высокие награды, большое творческое наследие и целая плеяда талантливых и самодостаточных учеников… Все это в определенной степени было бы невозможно, не будь у художника надежного оплота – его любимой семьи. В этом плане Абдулзагир Бозгитович считает себя счастливым человеком. На жизненном пути еще в студенческие годы повстречалась его будущая супруга Наталья Мусаева (Евдокимова), учившаяся на факультете теории и истории искусств института им. Репина. В 1976 году образовалась молодая пара. Спустя годы в семье появились сын Тимур и дочь Марьям. Сегодня каждый из детей состоялся в жизни. Сын пошел по стопам отца и тоже стал профессиональным художником, дочь окончила Дагестанскую мед­академию и работает врачом.

«То тепло и уют, которые существуют в нашей семье, – это заслуга прежде всего Натальи Федоровны, – делится художник. – Конечно, не обходится и без споров, подчас серьёзных, бывает, что и разойдемся по разным концам дома, но в итоге снова возвращаемся друг к другу, а как же иначе. Уже все стали частью какого-то единого организма».

Жизнь и творчество большого мастера, патриота своей родной земли, педагога с большой буквы можно расписывать еще много. Абдулзагир Мусаев, не терпящий фальши, кустарщины, как некогда его наставник, сегодня без лишних слов продолжает пропагандировать профессиональное академическое искусство, которым так славится наша страна во всем мире. Многие современные художники-концептуалисты могут возразить, что академизм разрушает творческое начало в художнике. На теории подобного рода Абдулзагир Бозгитович давно перестал реагировать и просто гнет свою линию. Как результат – новое поколение талантливых живописцев, которым предстоит продолжать писать летопись профессионального искусства нашей республики, – это ученики Мусаева.