Новое слово в науке – дело непростое

Да, сразу три таких значимых события.

– Академические институты нужны и важны для республики, – убеждён директор ДФИЦ РАН Акай Муртазаев (на снимке). – Здесь сосредоточен большой интеллектуальный, научный потенциал, трудно переоценить их вклад в развитие фундаментальной науки и инновационных разработок, изучение флоры и растительных ресурсов горных территорий, аграрного сектора, этнополитических и этноконфессиональных процессов в Северо-Кавказском регионе. В каждом из институтов есть значимые для республики и мировой науки результаты. Другой вопрос, где их можно применить в наших реалиях. И если, например, результаты Регионального центра этнополитических исследований востребованы органами государственной власти, министерствами и ведомствами, то исследования Института физики сложно где-то внедрить, хотя они не менее важны.

– В последние годы, как мы знаем, Акай Курбанович, в науке была череда трансформаций и реорганизаций, что, конечно же, не способствовало научным открытиям. Как обстоят дела сейчас, какая среда для инноваций создаётся у вас в центре?

– В российской науке действительно произошёл целый ряд преобразований. В 2013 году академические институты перешли из ведения РАН в специально созданную структуру – Федеральное агентство научных организаций (ФАНО России), а в 2018 году – в Министерство науки и высшего образования Российской Федерации. Всё это сопровождалось реструктуризацией самих институтов. Коснулся этот процесс и дагестанской науки. Весь 2018 год мы готовились к реорганизации, в
2019-м юридические формальности были улажены. Теперь мы имеем новую структуру – Дагестанский федеральный исследовательский центр РАН, созданный путём присоединения к центру 8 академических институтов. Завершение процедуры объединения вовсе не означает, что мы сразу стали работать по-новому. Фактически ещё два года ушло на переход на новую нормативную базу и настройку всех структур и механизмов для работы в иных условиях. Сейчас у нас 39 согласованных с РАН государственных заданий, по ним и ведутся исследования.

– А есть положительные стороны от перехода в ведение Минобрнауки?

– Есть как плюсы, так и минусы. Сначала о реорганизации. После объединения в один центр с единой администрацией, бухгалтерией, хозяйственными, закупочной и другими службами институты получили возможность спокойно заниматься своей непосредственной работой – наукой. В составе центра открыт и функционирует целый ряд структур и служб, которых не было в институтах, а если они и были, то их функции выполнялись путём совмещения должностей, что приводило к большим трудностям и нареканиям. В качестве примера приведу аспирантуру.

После объединения в один центр с единой администрацией институты получили возможность спокойно заниматься своей непосредственной работой – наукой

К моменту реорганизации аспирантура была только в Институте физики. В новом формате открылась общая для всех институтов аспирантура. Из минусов: бюрократии стало несколько больше, скорость принятия и претворения решений в жизнь снизилась. Но это не критично. Возникают проблемы и иного характера. Так, при передаче институтов из РАН в ФАНО куда-то исчезла программа по поддержке ботанических садов. Наш Горный ботанический сад – академический институт, занимающийся важными для региона исследованиями, у него есть свои экспериментальные базы: одна в Цудахаре, другая в Гунибе. Теперь через госзадание государство финансирует только научные исследования этого института, а на содержание экспериментальных баз финансовые средства не выделяет. Чиновникам пора понять, что наука это не только институты и научные сотрудники, но и экспериментальные участки, базы, полигоны, научно-технический персонал и т. д.

– В сентябре этого года подавляющим большинством голосов президентом Российской академии наук был избран Геннадий Красников. Какие у вас ожидания от нового руководства?

– Да, президентом РАН стал академик Геннадий Яковлевич Красников. Программа развития, представленная им, не революционная, но в целом неплохая. В этой программе много привлекательных моментов. Время покажет, как будет развиваться Академия наук с новым руководителем. Все члены РАН надеются, что ей вернут высокий статус главного научного учреждения России, к мнению которого будут прислушиваться. У нас в стране нет другой более компетентной организации в области науки. В прежние времена руководителями РАН избирались представители фундаментальной науки, а Красников – учёный-прикладник, он возглавляет совет директоров акционерного общества «Микрон», самой передовой российской компании в области физики полупроводников. В СССР компания была основным производителем интегральных схем. На сегодняшний день «Микрон» – крупнейший производитель и экспортёр микроэлектроники в стране, технологический лидер российской полупроводниковой отрасли. Наверное, выбор представителя прикладной науки в качестве президента РАН закономерен.

– О том, что надо развивать прикладные научные исследования, говорилось и на встрече Геннадия Красникова с руководством страны.

– Государство пытается в целом придать науке прикладное значение, сегодня это понятно. Переориентация академической науки в сторону прикладных разработок – вопрос серьёзный: она всегда была ориентирована на фундаментальные исследования, и легко перестроить институты не получится. Это может привести к потере того, что осталось от академической науки. На мой взгляд, прикладную науку и институты прикладного характера надо заново создавать и восстанавливать, хотя бы так, как это происходило в СССР: практических результатов не может быть без передовых фундаментальных исследований. Нельзя забывать и о том, что прикладная наука требует серьёзных финансовых вложений. Вот с этим могут возникнуть проблемы. Кроме того, российского научного оборудования нет, его надо закупать, причём в условиях санкций и действия губительного для науки федерального закона о закупках.

– В 2025 году вступает в силу Парижское соглашение по климату, в его рамках во многих субъектах Российской Федерации, в том числе и в Дагестане, планировался запуск сети карбоновых полигонов. Расскажите об этом.

– Карбоновый полигон даёт возможность связать науку, университеты, предпринимателей, производителей и промышленников. Создание карбоновых полигонов в регионе предполагало учёт и контроль выбросов парниковых газов на тех или иных территориях. В России создано около трёх десятков полигонов. Это хорошая программа, но она может работать только в условиях, когда есть взаимодействие и взаимопонимание между странами – основными эмитентами парниковых газов.

– То есть в глобальном смысле мы говорим об обеспечении экологической безопасности, улучшении состояния окружающей среды. Я правильно понимаю?

– Абсолютно верно. Но дело в том, что Парижское соглашение предполагает тесное взаимодействие всех стран, которые его подписали. А в сложившейся ситуации мало кто сейчас говорит об экологии. При этом экологические проблемы никуда не делись, просто на данном этапе они отошли на второй план.

– Хотелось бы узнать о ваших разработках. Что нового изобрели дагестанские учёные, скажем, за последние 10 лет?

– Разработок много. Вопрос опять же, как и где их внедрять и применять. Я говорю о разработках Центра высоких технологий и Аналитического центра коллективного пользования (АЦКП) Института физики, Прикаспийского института биологических ресурсов, Института геологии, Горного ботанического сада…

– Например?

– В своё время АЦКП исследовал химический состав питьевых вод Дагестана. В последующем наши учёные на основе полученных данных разработали технологию создания специальных фильтров для очистки воды с учётом особенностей того или иного родника, источника. Если в водной среде отмечено повышенное содержание тяжёлых металлов или радиоактивных элементов, можно изготовить фильтр специального назначения именно для данного источника, очистить и использовать эту воду для питья.

– Акай Курбанович, это же актуально для Дагестана: люди, которые живут в горах, нередко страдают мочекаменной болезнью, и связывают это как раз с качеством воды. А тут готовые технологии для её очистки…

– Вот именно. У нас имеются необходимые данные, они обобщены в подготовленной коллективом сотрудников АЦКП и изданной в 2019 году работе «Химический анализ питьевых вод Дагестана (горные районы)». Для каждого конкретного источника можно подготовить специальный фильтр, который абсорбирует вредные тяжёлые металлы, радиоактивные элементы, и запустить производство таких фильтров в необходимом количестве. Наука своё дело сделала, более того, мы много раз обращались с соответствующим предложением в различные заинтересованные структуры. А воз, как говорится, и ныне там.

– Что скажете о проекте, связанном с подбором площадки в горах Дагестана для радиотелескопа?

– Нами присмотрено три площадки: Верхний Гуниб, около селения Чираг в Агульском районе и на склонах горы Шалбуздаг. На всех площадках проведены краткосрочные исследования свойств атмосферы. Предварительные выводы сделаны. На данном этапе проводится цикл 3–4-месячных исследований. Это необходимо. Такой цикл исследований также проведён в Верхнем Гунибе, в начале ноября установлена и работает измерительная аппаратура в селении Чираг. Работа в этом направлении продолжается.