А все-таки мы выжили!

Алумирза Зубайриев из Алмака был призван в РККА в 1939 году. Документы о его фронтовой жизни свидетельствуют, что первый раз он был ранен в ногу в июне 1941 г. Второй раз — в декабре того же года. А самым тяжёлым оказалось ранение, полученное в январе 1944-го.

Осколок взорвавшегося снаряда разорвал бойцу живот, повредил внутренности. Он лежал на поле боя среди других раненых и убитых солдат. Их осматривала бригада санитаров. Один из санитаров, обходя раненых, пропуская мёртвых и безнадёжных, повязывал на руку раненым полоски материи. Дойдя до Алумирзы, санитар, видя его ужасное состояние, прошел мимо, оставив его как безнадёжного. Тогда Алумирза снял повязку у рядом лежащего раненого, разорвал ее на две половинки и одну намотал себе на руку. Другие санитары собирали раненых с повязками на руках и уносили в лазарет. Алумирза пришёл в себя уже в госпитале…

Когда боец вернулся с фронта домой, он работал агрономом в колхозе, почтальоном, занимался садоводством, помогал сельчанам с прививкой саженцев плодовых деревьев. В год два-три раза он получал письма из Москвы с запросом о состоянии его здоровья, ведь ему была сделана сложнейшая операция: под тонким кожным покровом на животе у Алумирзы не было мышечного слоя, внутренности были заменены или наращены другими. Поэтому он до своей смерти был под контролем московских врачей. Вот такие трудности пришлось преодолеть нашему героическому земляку.

Умер Алумирза Зубайриев в 1976 году. Но все односельчане вспоминают о нём как о добром, хорошем человеке. Бывший учитель, пенсионер Зубайри Бекмирзаев рассказал такой случай: «Я был ещё юнцом. Алумирза занимался тогда починкой
обуви. Мне нечего было обуть, чтобы пойти на работу в колхоз, и я отправился к нему починить свою порвавшуюся обувку. Я заплатил ему за ремонт 10 рублей — ту цену, которую он назвал, а потом Алумирза дал мне банку мёда. Этот мёд тогда стоил не меньше ста рублей. Такой удивительно добрый человек был Алумирза».

… Пока Алумирза воевал с врагами на фронте, его жена Алу пыталась справиться с нуждой дома. Она рассказывала о том времени:

«Мои братья Ибрагим и Нисирби Гойбасхановы ушли на фронт и не вернулись. Нисирби попал в госпиталь в Дербенте, но не смог оправиться от тяжёлых ранений и умер там. От Ибрагима получили мы одно письмо из Бийска. Больше ничего не знаем о его судьбе…

Мне было 13-14 лет, когда я пошла на работу в колхоз. За трудодень давали одну банку кукурузной муки. Сколько трудностей, голода пришлось перенести! После всего того, что мы пережили, теперь удивляюсь, как я смогла выжить. Думаю, что Всевышний был добр к нам…

Нам, подросткам, давали норму работы в колхозе в два раза меньше, чем взрослым женщинам, но и муки нам давали вдвое меньше. Моя старшая сестра брала за меня взрослую норму и вместе со мной выполняла мою и свою ради того, чтобы и я могла получить полную банку муки. Из той банки муки немного использовала для обеда, остальное относила домой для матери.

Моя сестра Чаму вышла замуж за чеченца. После высылки чеченцев её тоже отправили вместе с ними, а двое её сыновей от первого мужа остались с нами. Муж Чаму там умер, и когда чеченцы вернулись, вернулась и она…».

Дочь Ули, Мухлисат, добавила, что их мать даже сегодня не ест блюда, приготовленные с зеленью — крапивой, черемшой: так надоела ей эта зелень в те голодные годы…

***

Нугмана Идрисова, призванного на фронт в 1943 году, сейчас уже нет в живых. Он был человеком решительным, мужественным, готовым прийти на помощь любому. После войны много лет работал в Ленинауле, Калининауле участковым милиционером.

На фронте первое время молодому дагестанцу было очень тяжело из-за незнания русского языка. Приходилось общаться с сослуживцами жестами. Нугман часто вспоминал один эпизод.

Это происходило на хорошо укреплённом нашими войсками участке. Нугман и два его земляка пошли за водой. Надо было пробраться к источнику через простреливаемую со всех сторон местность и тем же путём доставить воду своим.

Это очень непростое, опасное задание. На обратном пути, чтобы попасть к своим, необходимо было преодолеть высокую стену.

После того, как первый солдат вместе с водой преодолел стену, за ним последовал Нугман. Едва он вскарабкался на стену, началась интенсивная стрельба с немецкой стороны. Взбиравшийся за ним боец, сражённый пулями, упал со стены. Раненый Нугман успел прыгнуть на свою сторону. О смерти товарища Нугман сообщал командиру жестами, а также голосом повторяя звуки стрельбы. Это было его первое ранение. А были и другие на долгих и трудных фронтовых дорогах, и русский язык он выучил…

— Вместе со мной в Германии воевал один аварец из Хасавюрта, — вспоминал Нугман. — Мы друг другу были как братья. Однажды мой друг сказал, что у него такое чувство, будто скоро погибнет, и просил, если так случится, рассказать его близким об этом. Он поведал мне, что дома его ждут старая мать, жена и маленький сын, что в доме на стене висят его хорасанская папаха и кинжал, пусть оставят их в память о нём сыну. А также сказал, что его родные встречают на станции каждый поезд, расспрашивая о нём возвращающихся фронтовиков, и просил передать родственникам все его пожелания.

Вскоре после этого разговора нас, солдат, посадили в две автомашины, чтобы куда-то отправить. Мой друг просил меня сесть в машину вместе с ним. Я же стал его уговаривать сесть вместе со мной во вторую машину. Мы так и не сумели договориться. Автомашина, в которую он сел, ехала первой, за ней следовала наша. Подъезжая к одному каналу, первая машина напоролась на мину, произошёл мощный взрыв. Все солдаты погибли, погиб и мой друг…

После демобилизации у меня из головы не выходили мысли о недавно погибшем друге и его близких. Думал, как им сказать о гибели родного человека, и очень переживал из-за этого. Когда поезд доехал до Хасавюрта, встречающих людей было очень много, среди них были и мои родные. Сойдя с поезда, я заметил молодую женщину с мальчиком и старую женщину. Они шли навстречу прибывшим, подходили то к одному, то к другому, называя имя моего друга. Я понял, что они и есть его близкие. Они подошли и ко мне. Я не смог сдержаться, расплакался и сквозь слёзы рассказал им всё…