Чужой беды не бывает

В интервью нам он рассказал о трагедии в Турции.

– Казбек, почему ты решил поехать?

– Знаю в совершенстве турецкий язык: могу читать, писать, переводить, разговаривать. Узнав, что наши спасатели 8 февраля уже были в Кахраманмараше, и понимая, что нужен будет переводчик, я решил, что должен помочь. Когда уезжал, все друзья и знакомые удивлялись, что еду в такой кошмар добровольно. А я отвечал всем, что не один, что еду в душе с Аллахом!

– Как ты добирался?

– Вылетел в Стамбул прямым рейсом из Махачкалы. Из Стамбула в Кахраманмараш в те дни самолёты не летали, и я вынужден был поехать на автобусе, а это почти 16 часов. Дорога была тяжелой еще и потому, что постоянно пассажиры получали разные вести, и всю дорогу в автобусе не прекращались плач и рыдания женщин. Доехав до палаточного лагеря АФАД (это государственное агентство по управлению стихийными бедствиями, действующее при МВД Турции), познакомился с главным представителем АФАД, сообщил, что прибыл сюда, чтобы помогать.

Учитывая, что я гражданин России, да ещё в совершенстве владею турецким, мне сказали: «Казбек кардешь, сени бурая Аллах гондярди» (Казбек, брат, тебя сюда Аллах направил).

Все ребята из АФАД по профессии школьные учителя. Это сильные духом люди, уже привыкшие к известиям о гибели людей.

– Организацией помощи пострадавшим тоже АФАД занималось?

— Они одни из тех, кто координировал ее организацию. Кому не хватало палаток, заселяли в мечети, постройки там очень крепкие. В одной из мечетей я и почувствовал землетрясения 4,1 и 4,8 балла. После того как мечеть начали покидать женщины и дети со словами молитвы, сидел и плакал: нет лучшего места, когда покидаешь этот мир, чем дом Всевышнего!

– А как работали наши спасатели?

– Ребята разделились на несколько групп и практически работали круглосуточно, чтобы максимально быстро и эффективно ликвидировать последствия. Они привезли с собой необходимые аварийно-спасательные инструменты для проведения поисковых работ. Это эндоскопы, акустические приборы поиска, позволяющие обнаружить пострадавшего в завалах на разных глубинах, а также георадары и тепловизоры. Меня закрепили за одной из групп, так и началось моё пребывание там, практически я не спал ни одной ночи…

– Чем же ты питался?

– Аппетита там не было никакого, но есть нужно было, чтобы крепко держаться на ногах. В каждом лагере были места, где готовили еду. Местные повара готовили вкусно, с продуктами не было никаких проблем. На улицах прохожим раздавали турецкую шаурму.

– Наверное, самым тяжелым для тебя был первый день? Как он прошел?

– Я увидел страшный масштаб разрушений, и самое ужасное, что под этими завалами находились люди. После такого у человека меняется взгляд на жизнь. Не дай Аллах такого горя никому!

Я видел, как плачут мужчины, как женщины рвутся к завалам в слезах, в истерике бьются, просят найти родных. А потом их выносят спасатели, но уже мертвыми…

Я постоянно находился в палаточном лагере медиков МЧС России, которые оказывали помощь пострадавшим гражданам. Вечером я заступал на разбор завалов с поисково-спасательной группой МЧС России, то есть можно было отдыхать после, но я хотел всячески помогать. Нам были благодарны даже те люди, которых мы не обрадовали, но они получили возможность похоронить своих близких по всем обычаям.

– Под завалами находили живых?

– В мою смену, к большому сожалению, живых не находили, все были уже мертвы, но в другие смены наши спасатели находили и живых. Однажды вытащили из-под завалов мужа и жену. Они даже не успели проснуться, были в своей кровати, оба мертвы. Мужчину очень сильно придавило бетонной плитой. Жена лежала рядом, но её так повредило, что область головы нельзя было показывать родственникам.

В палаточный лагерь к нам пришёл мужчина лет 45–47, с болями в спине и ногах. Пытался держаться. Узнав, что я приехал на помощь, он спросил, сколько мне лет. Я ответил: 25. Он грустно улыбнулся и сказал, что и у него есть сын, он чуть младше меня, ему 22, а после паузы добавил, что у него был ещё один сын, ему было 23, но он погиб под завалами… После этих слов я просто поник, не знал, как успокоить этого человека. Внешне он был вроде спокоен, но в глазах его была очень глубокая боль…

Другой случай. Женщина привела дочь, она выглядела очень уставшей, сидела и тихо ждала. В какой-то момент я подошёл к ним спросить, всё ли нормально, может, им принести попить или поесть. Они отказались. Женщина тепло поблагодарила и вдруг залилась слезами. Оказалось, что у неё под завалами погиб сын.

– Политики Турции приезжали на места трагедии?

– Да, в те дни, когда я там был, приезжали представители государственных органов, ходили по палаточному лагерю, общались с людьми, спрашивали, чего не хватает. Приезжал влиятельный политик Фуркан Языджиоглу, сын покойного председателя партии Великого Единства Мухсина Языджиоглу. Он буквально одним звонком решил проблемы нехватки палаток и отопления в них.

– Что помогало тебе держаться?

– Был случай, когда с третьего этажа достали 19-летнюю девушку, её зажало между потолком и полом. Очень страшная картина. Домашняя техника и мебель были просто сдавлены, а большие холодильники собраны в гармошку…

Другой случай. Нашли фото маленького мальчика, сзади надпись: «Брат, я умираю». Ситуация трагичная, трудно сдерживать слезы. Единственное, что меня держало на ногах, – родственники тех людей, которые находились под завалами: они ждали своих любимых, родных и близких, без кого не мыслили жизни, надеялись, что они ещё живы…

Во избежание несчастных случаев заезд в район завалов охраняли военные. Люди, ждавшие своих родных, сжигали брёвна и доски, собранные с завалов, чтобы как-то согреться. Было очень холодно. Некоторые жили прямо в машине рядом с руинами своего дома, а некоторым поставили палатку. Люди не отчаивались. Переживая такую трагедию, старались не падать духом, не опускать руки, поддерживать друг друга. Разговоры о том, что где-то спасли человека, давали им надежду, что и их близких обнаружат живыми. Это и придавало мне сил, очень хотелось обрадовать их, принести им добрую весть.

– С каким чувством ты покидал Кахраманмараш?

– Ситуация там очень плачевная. Перемещаясь по городу, видишь, что от центра ничего не осталось, только полуразрушенные магазины. В такой ситуации находились и негодяи, занимавшиеся мародёрством. Видя это всё своими глазами, уже сложно представлять, что раньше у людей здесь была спокойная беззаботная жизнь в красивом городе, за минуты превратившемся в руины…

Теперь на жизнь смотрю другими глазами. Всё как-то потускнело, перед глазами кровь на детских телах – это самое страшное. Не дай Аллах никому такого горя.

Все познаётся в сравнении… Когда видишь столько смертей, горя, слёз, начинаешь ценить то, что имеешь.