Дагестан на перекрестке тысячелетий

Семь лет без единого поражения Хабиб представлял Россию на боях без правил, он шел к своему триумфу, годами трудясь над своим телом и духом. И тишина стояла вокруг него. Но стоило ему взлететь через октагон – и тишина взорвалась. «Почему прыгнул? Не подумал о репутации России, спровоцировал скандал», – раздавалось вокруг. На все злопыхательства Хабиб ответил просто: «Орлы в клетках не сидят». Для настоящего горца это не пафосный лозунг, а естественный способ существования. Для этого нужно знать историю Дагестана. «Прыжок возмездия» оказался главнее заветного пояса чемпиона. Безрассудная храбрость – давняя традиция горцев, это генетическая память, передающаяся через поколения.

Эта победа была нужна нашему народу. Хабиб не только оправдал ожидания, он продемонстрировал ясное понимание значимости своей республики в новейшей истории мира. А это значит, что Дагестан возвращается к себе, настоящему, каким он был задуман Всевышним. В своей последней поэме, написанной уже в больничной палате, Расул Гамзатов ставил тяжелый диагноз своему народу, диагноз, который принесли в горы знаменитые аномальные 90-е годы: «Летать рожденных ползать научили, рожденных ползать вижу в облаках».

Народу много, но людей так мало,
Достоинство таится, словно вор,
В пыли любовь, и схоронили славу,
Но мы без них уже не дети гор.

Поединок Хабиба Нурмагомедова показал, что дети гор возвращаются к себе, в Дагестан XXI века. Что нужно знать о Дагестане, чтобы сконструировать его маршрут в третье тысячелетие? Дагестан – южный форпост России, ее кавказский хребет. Дагестан – локальная цивилизация. Мировым достоянием признана многонациональность как социокультурный феномен. Здесь на небольшой территории, тесно соседствуя друг с другом, тысячелетиями в согласии и сотрудничестве проживают десятки народов и этнических групп. Они никогда не воевали друг с другом из-за земли, а в час опасности для Дагестана какая-то неведомая сила собирала его народы для отпора внешнего врага. И этот феномен мировой культурой изучается и осмысливается.

Дагестан – важный стратегический узел Юга России, через который она имеет выход в страны Закавказья, Ближнего и Среднего Востока. По Каспию Дагестан соседствует с Ираном и с бывшими среднеазиатскими республиками. Он имеет незамерзающий порт на Каспии. Через республику проходят трубопроводы, федеральная трасса – словом, здесь имеется весь набор инструментов для экономического процветания.

«Мы через Кавказ подтверждаем и отстаиваем значительную часть наших геополитических интересов в этом регионе мира», – не раз отмечал В. Путин. «Северный Кавказ для России – не балласт, это одна из жемчужин России», – подчеркнул Президент страны на встрече с северокавказской молодежью. Наполнены ли эти базовые тезисы первого лица государства адекватной политикой, которую ведут чиновники? Не совсем. А ставка в сегодняшней очень острой реальности такова: получится в Дагестане – получится и во всей России. Поэтому все вопросы к «обустройщикам республики» следует задавать, исходя из заданной планки. Есть ли у новой команды свой эксклюзивный проект под названием «Дагестан третьего тысячелетия»? Какова ниша Дагестана в общекавказском – шире общероссийском – ландшафте? Какой они слышат партию Дагестана в глобальном оркестре, где каждый народ расписывает свою партитуру в новой формирующейся цивилизации? Ответы на эти вопросы предстоит искать команде Владимира Васильева только вместе с дагестанским народом.

Республика, устоявшая на краю…

С распадом СССР Дагестан оказался в окружении независимых государств – членов ООН. Война в Чеченской Республике практически изолировала Дагестан от остальной России. Обрушилась промышленность, безработица ускорила отток русскоязычного населения из республики, началось межнациональное брожение. В республике появились зарубежные образовательные центры, зарегистрированные в Москве: стала распространяться чуждая религиозная идеология. Возникло террористическое подполье. В 90-е годы Дагестан стоял на грани социального, межнационального и общегражданского кризиса, в буквальном смысле – взрыва.

В 1999 году Дагестан практически пережил попытку конституционного переворота. Международные террористы во главе с Шамилем Басаевым напали на Дагестан с территории Чеченской Республики. Ситуация была критической. И сегодня надо еще раз четко произнести правду: именно дагестанский народ справился с драматической ситуацией, которая выходила далеко за рамки локального дагестанского сюжета: на кону стояло единство России.

Тогда во главе республики стояли не винтики и шурупчики властной вертикали, а самодостаточные политики – партнеры федеральной власти. Руководитель республики Магомедали Магомедов не знал, что такое тим-билдинг, но хорошо понимал, как выстраивать систему сдержек и противовесов против расколотого на национальные и религиозные очаги Дагестана со своими очень мощными лидерами во главе. Да, тогда было очень сложное время, и к политику Магомедову было очень много претензий, но через 20 лет это время и его лидеров нужно рассматривать через другую оптику. И тогда все становится на свои места, значимость каждого определяется последующими событиями, и об этом нужно сегодня рассказывать в полный голос. Я благодарна Муху Алиеву за выпущенные им книги, где практически собрана новейшая история Дагестана. Это очень важный источник для аналитики. Очень жаль, что до сих пор не появилось мемуарных записок Магомедали Магомедова, который по праву вошел в дагестанскую политику под очень теплым именем «дедушка». Это как синоним «аксакала», как символ политического благоразумия и мудрости. Чтобы сохранить себя в 90-е годы, Дагестан практически реформировал основы своего политического устройства, приняв Конституцию и сформировав новый управленческий орган – Госсовет, в который вошли по одному представителю от каждой из 14 народностей. Таким образом удалось снять межнациональное напряжение.

Цивилизационная копилка Дагестана

Сегодня Дагестану пытаются навязать маргинальный дискурс, вредоносной завесой прикрывающий судьбоносную для дагестанского народа задачу – сохранение себя в истории. Экстремизм, терроризм, коррупция, клановость, дотационность – все это лишь частные сюжеты общероссийской действительности. Дагестану необходимо самодостаточно продвигаться в третье тысячелетие, и в качестве навигатора следует определить собственные цивилизационные ресурсы для самопрезентации в глобальном мире. Такой подход ни в коем случае не отрывает республику от остальной России, а скорее усиливает его полифонию, о сохранении которой неоднократно напоминает лидер государства: «Важно сочетать глобальную взаимозависимость и открытость с сохранением уникальной идентичности каждого народа и каждого региона. Наше будущее может быть только общим, отдельных будущих не бывает» – этот тезис, озвученный В. Путиным в 2017 году на Валдайском клубе в Сочи, можно и должно принять как руководство к действию.

Нельзя забывать о модернизационных возможностях культуры, понимая под ней способ существования нации: ментальность, социокультурный уклад, способ производства как форму взаимоотношений с кормящим ландшафтом. Словом, все, что составляет самоидентичность народа, потеря которой равносильна самовыкорчевыванию его из истории. Самоидентичность – это четкое понимание, кто я есть.

Кто я? Ответ на этот вопрос – нравственный долг перед предками. Для Дагестана этот долг особенный: все, на чем он держится сегодня – воля, дух, упорство, состязательность, гипертрудолюбие, вся знаменитая дагестанская пассионарность зарождались и вынашивались на этом уникальном кусочке земли между морем и горами. Спасти эту колыбель народов – значит выжить, нет – значит тихо угаснуть, превратившись в квартирантов на собственном подворье. Спасение возможно, если всем общедагестанским джамаатом восстановить фундамент Дагестанского дома. И тогда судьбоносный проект «Горы», до сих пор не реализованный, помимо экономического наполнения, приобретает цивилизационное. Горные территории, по определению Хартии горных народов, являются «домом крайне оригинальных и ценных цивилизаций» и не могут без помощи правительства и правительственных организаций выжить в современном мире. «В век глобализации с ее жесткими рыночными законами уникальность горных территорий должна обрести свое место в современном мире» – это тезис-аксиома для европейской социокультурной и экономической стратегии. Пора бы нам научиться подобному отношению и превратить, наконец, Кавказ в российскую Швейцарию.

Дагестан уникален во всем. Ни одна из северокавказских культур не располагает таким модернизационным потенциалом, как он. Здесь в складках гор сохранены осколки древних цивилизаций Малой и Передней Азии, Ближнего Востока. Загадочный феномен одноаульных языков в Дагестане может оказаться реликтом исчезнувших из истории народов. А дагестанская строительная архитектура, сохранившаяся в горах? Академик Геннадий Мовчан считал дагестанскую архитектуру выше аналогичных культур всего Кавказа и возводил ее первооснову к «редчайшему кусочку не сохранившихся этапов развития общего искусства Средиземноморья – колыбели искусства европейского» (!). Вот какого масштаба древность хранят в живом виде некоторые аулы Дагестана, еще не вымершие, но времени на их возрождение почти не осталось. Раритетная на сегодня книга академика архитектуры Г. Мовчана «Аварский дом в горах Дагестана и его судьба» содержит полную стратегию вхождения Дагестана с этой темой в мировую цивилизацию. Равно как и труды на эту тему академика архитектуры табасаранца С. Ханмагомедова, ученика Мовчана, который ввел в научный оборот более тысячи памятников дагестанской архитектуры, расположенных в 130 горных аулах. А ремесленные центры, возраст которых уходит в тысячелетия, а мастерство, которое оценивается по высшим художественным стандартам: уникальность, вкус, техника – все это дагестанский эксклюзив. Такое расточительное отношение к собственной истории не прощается ни одному народу. Вот о чем мы должны помнить сегодня.

В эпоху, когда весь мир двинулся с места и народы мира стремительно перемешиваются, дагестанская модель многоликого сосуществования может стать полезной для мировой культуры. Зороастризм, иудаизм, христианство, ислам на территории России начали распространяться именно через Северный Кавказ, особенно через Дагестан, и каждая из мировых религий оставила здесь свой след, по которому сегодня могут пройти следующие поколения. Особенно это касается ислама, глубину осмысления которого мы подменяем сегодня внешней атрибутикой. А ведь Дагестан пережил свой исламский ренессанс, что отмечал такой видный востоковед, как академик И. Крачковский. Дагестанские ученые и поэты создавали труды по философии, праву, естествознанию. Художественные произведения на арабском языке были равны классической арабской литературе.

А дагестанский аграрный конвейер, в основе которого древнейшая земледельческая культура мира? На горных склонах сохранились следы уникального опыта террасных технологий, сделавших Дагестан частью аналогичной мировой системы. Этот способ земледелия одновременно создавал дагестанскую сельскую общину – джамаат. «Человек менял гору, но она обратным воздействием меняла сознание горца, меняла общество, сотворившее эту культуру», – писал блестящий дагестанский историк, этнограф Мамайхан Агларов. Так зарождалось общество, создавшее среди диких и бесплодных гор прекрасные селения, плодороднейшие сады, восхитившие царского генерала Костенецкого, проходившего военной экспедицией через Леваши, Гергебиль и Хаджалмахи. Этот русский аристократ сквозь огонь Кавказской войны разглядел масштаб «диких горцев», ничем не уступающих в агротехнике образованным голландцам, у которых были «наука, искусство, коммерция, правительство». Вот только весь мир знает, как голландцы сделали из болота обитаемую страну, но не подозревает, как оплодотворяли свои скалы дагестанцы. Следы этой уникальной земледельческой культуры разбросаны по всему Дагестану, только теперь бывшие террасы бесплодно выпирают из земли, как ребра высыхающего дряхлого тела. А ведь эти террасы для дагестанцев как знаменитые английские газоны. «Надо взрыхлить землю, посадить траву, полить, постричь, потом снова взрыхлить, полить, постричь, то же самое еще раз… И через 300 лет у вас будут такие газоны», – так объяснял английский садовник самоуверенному американцу, что такое традиции. Но английские газоны зеленеют до сих пор как символ старой Британии, а знаменитые дагестанские сады исчезли. Как и многое другое из цивилизационной копилки Дагестана. Известная фраза Расула Гамзатова «мы перестали строить дома с покатыми крышами» в переводе на культурологический язык означает крушение традиционного культурно-хозяйственного уклада. Когда моя крыша перестает быть твоим двором, начинается распад социума, что для горных территорий особенно вредоносно. Безусловно, речь не идет о буквальном возрождении «седой старины», но системное возрождение традиционного аграрного конвейера – горно-пастбищного скотоводства, террасного земледелия и долинного садоводства – возможно, вдохнет жизнь в республиканскую экономику в условиях рынка. Возрождение аграрного сектора Дагестана – проект судьбоносный: будет жить село – будут жить горы, спустятся люди вниз – нет Страны гор.

Советская система вырастила дееспособный слой кавказских интеллектуалов, так что демократической России есть через кого утверждать себя в регионе. Достаточно зайти на сайт дагестанской общины в Москве, чтобы понять личностный потенциал республики. Через биографии этих людей прочитывается история СССР. Некоторых, к сожалению, уже нет с нами. И о них ничего не знает большая страна, как например, об Амире Амаеве, ученике И. Курчатова, первом из дагестанцев физике-атомщике, лауреате Ленинской премии. А кто знает Арсена Гусейнова, профессора кафедры авиационных и ракетных систем Московского авиационного института, лаборатория которого занимается уникальными беспилотными летательными аппаратами и защитой самолетов от радаров. Американские конструкторы – гордость нации, о них пишут книги, снимают фильмы. А мы? Рауф Мунчаев – археолог мирового уровня, раскапывал древние культуры Ближнего Востока, Кавказа, Ирана, Сирии. Академик Абдулсалам Гусейнов – философ, много лет возглавлял Институт философии РАН, сегодня он его почетный Президент. Наби Аминтаев – автор мирового рекорда парашютного прыжка из стратосферы, мастер высшего пилотажа. Это все дети дагестанских гор, ввергнутых сегодня в деградацию в буквальном смысле этого слова. Сотни, тысячи достойнейших имен Дагестана являются его главным брендом. Необходимо понимать, какой ресурс есть у Дагестана на просторах России, ведь отток дееспособных дагестанцев из республики – это национальная драма. Нужно соединить разрозненное национальное тело в единое. И приобщить к делам родины всех уехавших за пределы республики. Для этого у Дагестана есть очень дееспособное постпредство, самое активное среди всех северокавказских представительств. Постпредством ведется работа с московскими дагестанцами, но очень бы хотелось, чтобы этой деятельности был придан государственный масштаб с выработкой соответствующей программы.

Культурная основа модернизации

Как сделать культуру важнейшим инструментом экономического развития? Это проблема не только Дагестана, но и страны в целом. После чемпионата мира по футболу в 2018 году в стране заговорили об «экономике впечатлений». У России есть потенциал ее развития, важно его эффективно использовать. Все мы помним, сколько было эмоций во время чемпионата, сколько братания межнационального, все забыли, кто они и откуда, потому что всех объединял восторг побед, переживаний, футбольных страстей. Технократический человек, человек эпохи массового потребления, ищет сегодня новых ощущений, естественных переживаний, он хочет стать активным участником жизни, и здесь впечатления – главный капитал. Человек готов платить за свои незабываемые эмоции и быть активным их участником. Нужен правильный маркетинг получения таких эмоций. Необходимо капитализировать культуру. Сегодня в тренде не гламурный туризм, а подлинная жизнь, и пережитые впечатления становятся культурным капиталом. Дагестан просто создан для развития экономики впечатлений, он создан для культурно-образовательного туризма со всеми его разновидностями: религиозного, экологического, приключенческого, сельского, экстремального и так далее. Уж что-что, а пережить туристу подлинные страсти, ощутить реальную жизнь, подышать воздухом тысячелетий, прикоснуться к ушедшим цивилизациям, испытать себя на прочность – этого в Дагестане предостаточно. Но для этого нужен государственный проект: официальные структуры должны обеспечить транспорт, инфраструктуру, облегчение бюрократической волокиты, объединение бизнеса с образовательной, культурной, туристической сферами. Люди сами уже начали заниматься экономикой впечатлений: создают маршруты, бронируют жилье, принимают туристов, возят их по экзотическим местам. В Дагестане в этом смысле частная инициатива развита.

«Креативные индустрии способны стать драйвером расширения экспортного потенциала российской экономики» – констатируют эксперты и, к сожалению, печальный вывод делают в отношении нашей страны. Эту стратегию давно апробировала Европа, за ней весь мир, культуру в экономическом развитии активно используют наши соседи по другую сторону Кавказского хребта. В условиях глобализации культура становится не только экономическим драйвером и национальным брендом, но и мощным идеологическим ресурсом. В отличие от политики культура обладает инструментами единения, что крайне необходимо в разорванном XXI веке. Недаром культурный туризм называют культурным мостом.

Республике нужно найти свой язык брендирования территории. Сам Всевышний помогает в этом, создав весь Дагестан как музей под открытым небом. Где-то придумывают музей мыши, Бабы-яги или Деда Мороза, а в Дагестане каждая гора, каждое ущелье, каждая вершина – артефакт мировой цивилизации. Поэтому культурный туризм должен стать частью государственной программы со всеми вытекающими последствиями.

Культурный туризм – на третьем месте в мире. Европа через культуру создает общее европейское пространство, поэтому культурный туризм становится важнейшим инструментом европейской интеграции. Как же необходима подобная стратегия Северному Кавказу, да и всей России. Во времена СССР вся система туризма была направлена на воспитание советского человека. Мы потеряли эту идеологию, ее необходимо возрождать в новых условиях.

В 2010 году мне довелось участвовать в конференции «Музеи и культурный туризм», которую проводили Министерство культуры Грузии в Батуми и Международное объединение музеев (ICOM). Это был поучительный опыт, и, наверное, мы уже пришли к тому, чтобы им воспользоваться. Через культурный продукт Грузия великолепно презентует себя, превратив музейный ресурс, традиционные ремесла, историю и географию в креативный бизнес. Пора создавать ICOM– Кавказ – Мир без границ. И с этим Дагестан вполне может справиться. В республике более 50 музеев, и каждый из них может стать центром организации культурного туризма. Какие роскошные тур-пакеты для своих гостей готовят наши собратья по Кавказу. В Азербайджане процветают ковровые маршруты, к которым привлекаются известные торговые дома Европы, каждый ковровый тур имеет свою тематику, к примеру, когда осматриваете ширванские ковры для невест, вам расскажут, что этот узор ковра сохранит вашу молодость, а этот принесет много детей, а этот поможет найти хорошего мужа и так далее, словом, все, что может интересовать девушек. А еще они посидят с ковровщицами, сами вплетут узор, а потом купят этот коврик. Вот все это называется «раскрутить бренд». В другом районе Азербайджана расскажут, как ковры сушатся на солнце, насыщаясь его энергией, чтобы потом хранить теплоту в доме. Но чем азербайджанские ковры лучше дагестанских? Только умелым подходом к их раскрутке.

В Грузии на экономику работает каждый исторический уголок. Многие из них просто закольцованы в специальные маршруты, и ты едешь с батумского берега моря по роскошному автобану в Ахалцихе: 170 км проскальзывают очень быстро по гладкому шуршащему асфальту. В Ахалцихе тебе покажут отреставрированную турецкую крепость и дворец царского наместника в Грузии. «Это наша история и мы ее храним такой, какой она была», – говорят грузины. Вот наглядный пример культуры как моста. В Армении культурный туризм признан приоритетом в экономике. Государство с минимальным количеством плодородной земли сумело воспользоваться своей древнейшей культурой в новом контексте. Только музей «Обувь человека в первом тысячелетии на территории Армении» привлекает около одного миллиона туристов в год. Конечно, большая часть их – это зарубежные армянские диаспоры, которые тянутся на родину предков. Армения проводит роскошные этнофестивали. А кинофестиваль «Золотой персик» раз в году собирает всю международную творческую элиту. Особенно впечатлил Иран, национальный музей которого Бониада (в составе которого несколько музеев) приносит 2 млн долларов в год в бюджет страны.

Культурный туризм для Северного Кавказа имеет особое политическое и цивилизационное значение. Здесь сошлись Восток и Запад, здесь встретились Азия и Европа, здесь природный музей под открытым небом и хранилище национальных традиций, умирающих в мире. Здесь Мастерская по обработке человеческого духа. Кавказ – мост. Через него проходило кровообращение народов Европы и Азии. В Дагестане практически нет места, которое не было бы интересно туристу с разными пристрастиями. Хотите экстрим? Поднимитесь в село Куруш, самое высокогорное в Европе. Хотите экологически чистую пищу? Вас отвезут в альпийские луга и вы захлебнетесь восторгом от этой красоты. Потом вам приготовят барашка, который пил из родника и ел разнотравье из лечебных трав. Хотите гостевой туризм? Вы можете пожить в любом сельском доме, где из только что надоенного молока при вас сделают сыр. Я это знаю не по чужим рассказам: была, видела, ощущала, наслаждалась этой сказкой, которая для горцев каждодневная и будничная. Хотите посмотреть древние ремесла, пожалуйста, Кубачи, Унцукуль, Балхар. Только дороги надо туда провести.

В Кубачах мне рассказывали шутку советских времен, когда туда еще летал «кукурузник» (кстати, он летал во все районные центры): бабушка Патимат не успела завязать свой мешок с сырами, а самолет уже приземлился в Махачкале. Сегодня туда едешь долго и по очень плохой дороге. Тем не менее Кубачи стоят с VI века, и каждый дом – художественный музей. И возможно, развивающийся сегодня ширпотреб со временем съест эту художественность. Значит, надо торопиться. А какое религиозное паломничество может быть развито в Дагестане, и оно уже развито народным путем. Находясь в Согратле, я видела, как ежедневно к местному кладбищу подъезжали машины с паломниками на могилу Магомеда Ярагского. А сколько священных зияратов в Дагестане, и у каждого свои почитатели. Разрушенный сегодня Кала-Корейш может стать без преувеличения международным центром паломничества. Потому что по прочно устоявшейся в народе версии, село было основано выходцами из рода Корейш, из которого вышел сам Пророк Мухаммад. Там была построена одна из первых на Северном Кавказе мечетей, датированная IX-X веками, от которой сегодня остался только каркас, и спасибо Фонду «Пери Инновации» братьев Магомедовых, который оцифровал видеозаписи села в формате 3D, и все желающие могут посмотреть их в Интернете. А если привести это место в надлежащий вид и вернуть ему былую значимость?..

Какая же расточительность – иметь на территории республики памятник ЮНЕСКО – Дербентскую крепость – и забыть о ней, отметив то ли 2000-летие, то ли 5000-летие. Но ведь подобный раритет может работать на нынешний Дагестан уже с новой функцией и тоже, кстати, с международным резонансом, без всякой местечковости. Вот только одна из «фишек» для раскрутки Дербентской крепости. Известно, что на одной из плит крепости зафиксировано имя Харуна ар-Рашида, знаменитого халифа, которому по преданию Шахерезада рассказывала свои сказки 1000 и 1 ночь. Какая роскошная мистерия могла бы получиться на почве этого сюжета. Современный мультимедийный проект аккумулировал бы весь творческий потенциал Дагестана: вокальный, хореографический, актерский, а какие сказки могла бы рассказывать Шахерезада в обрамлении многонациональных культур, включая, кстати, и арабскую, и иранскую. И сколько зрителей он собирал бы… Без преувеличения, бюджет Дербента (шире – Дагестана) может более чем на половину заполняться только за счет Дербентской крепости. Можно привести сотни европейских примеров, когда культурный объект «кормит» город.

Нескончаем список креативных возможностей культурного туризма в Дагестане. И как бренда республики, и как его экономики, и как возможности образовательно-просветительской и патриотической работы с молодежью, возвращения ей собственных национальных ценностей, а не чуждых заморских идей. Все эти предлагаемые искусственные тусовки, массовки… «молодежь – за», «молодежь – против» беспредметны и бесплодны. Особенно для кавказской молодежи, которая действительно проникнута особым чувством к отцовскому дому. Вот абсолютно реальные для молодежи проекты. «Поможем Аграханскому озеру». Спасти его от исчезновения – это значит остановить распад экосистемы Дагестана, сохранить уникальный дар Всевышнего. Если не вмешаться сегодня, то через какие-то пять лет (уже завтра!) вместе с озером исчезнут черный и белый аисты, рыжая цапля, розовый фламинго, пеликан, уйдет рыба, исчезнет уникальный туристический уголок Дагестана. По прогнозам экологов, Терек понесет свои воды в Каспийское море, заливая на своем пути Бабаюртовский район. Ну чем не патриотические проекты – «Поможем озеру», «Спасем Самурский лес», «Очистим Махачкалу», «Восстановим Дербент». Движение «Экологическая вахта» вполне соответствует духу ислама, ибо вся земля – наш молельный коврик.

Сколько их живых, действенных, реальных дел, малых и больших, для объединения дагестанского общества в единое национальное тело. «Спасем старую Махачкалу» – замечательный проект Заремы Дадаевой. Ее «Городские миражи» – о старом городе, который еще можно восстановить. Но надо торопиться. Уже безвозвратно исчез дом шамхала Тарковского, облик других старых зданий исказили новыми обшивками, перестройками, туристу интересен старый город, история Махачкалы, история России на Северном Кавказе. Как бережно хранят наши соседи Старый Баку, Старый Тбилиси. А как полезен нам опыт герцогства Люксембург по развитию сельских территорий с их уникальной историей, ландшафтом и архитектурой. Еще в 80-е годы герцогство разработало программу «Наша деревня будет жить». Половину субсидий государство взяло на себя. Деньги пошли на развитие ремесел, было отреставрировано 6 тысяч старинных домов, а в Дагестане, реставрируя Датунскую церковь, поставили пластиковые (?!) двери. Я уже не говорю о реставрации Дербентской крепости, где не поленились в древней стене выбить старинные плиты и вставить пластиковую дверь. А вообще, как остроумно заметила историк Патимат Тахнаева по поводу Дербентской реставрации, «старушку накачали ботоксом».

В Интернете выложено много природных красот Дагестана, от величия и красоты которых действительно захватывает дух. Но человек не имеет к этому наследию никакого отношения. Вся эта красота – творение мастерской Всевышнего. И если мы своим трудом не вдохнем в эту природу жизнь, дадим разрушиться горам, продолжим затоплять некогда цветущие садоводческие долины, превращая их в противоестественный и вредоносный для Дагестана ландшафт, если мы не уберем весь мусор, которым мы завалили свою землю, то будет то, что предсказано в священных книгах: «И растворятся горы, и воздух превратится в марево, и земля уйдет из-под наших ног».

Придут ли инвестиции в республику?

Инвестиционный спад начался по всей России, бизнес больше не вкладывает, он ускоренно выводит капиталы из страны. Так почему же они должны прийти в Дагестан? Даже в лучшие для российской экономики годы инвестиции в Дагестан были под большим вопросом, а после серии громких арестов этих вопросов стало еще больше. Популизм – штука бесплодная и унизительная, а в экономике просто вредоносная. Не буду перечислять всех «мертворожденных детей» от многочисленных северокавказских надструктур, большинство из которых достойны пера сатирика. Процитирую лишь директора Института социально-экономических исследований ДНЦ РАН Сергея Дохоляна, который остроумно сравнивает дагестанскую экономику с минным полем. «И пока оно не разминировано, планировать что-то невозможно. Пока же республика не видела серьезных инвесторов с прошлого века», – констатирует экономист. А все эти привозимые с разных форумов проекты – всего лишь договоры о намерениях. Дагестан всегда критически относился к предлагаемым стратегиям, трезво оценивая их эффективность, уж чего-чего, а адекватных аналитиков в республике достаточно.

Свой приход на пост главы Дагестана Магомедсалам Магомедов начал с создания в республике масштабного международного экономического форума как экспертной, инвестиционной и представительской площадки не только для Дагестана, но и всего региона. В интервью газете «Коммерсант» он сделал подробный анализ причин социально-экономического отставания и сделал это как профессиональный экономист, обозначив цифру в 4 трлн рублей, необходимую для создания инфраструктуры как основы развития. Как заверещали тогда вокруг московские эксперты. 4 трлн! Это же оборонный бюджет. Но это было реальное понимание ситуации, не разрешенной до сих пор.

Может ли сама республика активизировать собственное социально-экономическое развитие, если во многих районах Дагестана отсутствует соответствующая инфраструктура, есть проблема неравномерного развития территорий республики? Многие отдаленные горные районы напоминают изолированные территории. Каждый год около двух процентов жителей покидают родные места. Сегодня эта тенденция усилилась. У Дагестана есть единственный и очень надежный выход – обратиться к собственному внутреннему ресурсу. Прежде всего это неистовые в трудовых свершениях дагестанские аграрии. Видела их собственными глазами, объехав 16 районов республики для фильма о дагестанском крестьянстве. Этот кинопроект, кстати, мы начинали по инициативе Магомедсалама Магомедова, с уходом которого он прервался. Если власть сумеет поддержать этот потенциал на государственном уровне, прорыв обеспечен.

И еще один внутренний ресурс – внутренние инвесторы. Есть у Дагестана состоявшиеся бизнесмены, которые хотят обустроить свои родные села, свою Страну гор. И обустраивают!

Кавказский дом на перекрестке глобализации

Процессы, описанные в статье и набирающие активность на Северном Кавказе, мы с моим другом и коллегой Али Камаловым 17 последних лет анализировали, конструировали, модерировали, собрав вокруг интеллектуальную элиту региона. Площадка Союза журналистов Дагестана, где Али Камалов председатель, и площадка Союза журналистов России, где он секретарь и представляет национальную прессу, стали для нас главными аналитическими плацдармами. Центр культурных инициатив «Кавказский дом» объединил огромное количество истинных патриотов российского Кавказа. 12 лет функционирует Северокавказский открытый фестиваль кино и телевидения «Кунаки». Сегодня этот фестиваль уже международный. Все, что делаем мы сегодня с нашими единомышленниками, называется активностью гражданского сектора. Но современная геополитическая и внутрироссийская ситуация требует теснейшего объединения большой политики и общественных усилий. И кавказская тема в российской политике должна приобрести принципиально другой масштаб. Судьба Кавказа, пути его развития должны решаться не в московских кабинетах, в которых плохо представляют истинное положение дел в регионе и умонастроение северокавказского социума. Кавказ требует особой экспертной площадки.

Этой площадкой должен стать Кавказский клуб, который частично уже функционирует как общественная структура. Мы создали его на первом Международном цивилизационном форуме, который провели при поддержке Президента Республики Абхазия Рауля Хаджимба. Одобрение на проведение такого форума было получено им у Президента Российской Федерации В. Путина. Трудно переоценить значение этого форума и роль главы Абхазии в его появлении. Мы сделали только первый маленький шаг, и этот шаг должен приобрести политический масштаб. Будет очень естественным, что со стратегических черноморских рубежей форум перейдет в Дагестан, каспийский стратегический рубеж России. Проведения второго Международного цивилизационного форума и полноценного оформления Кавказского клуба как международной экспертной площадки требует сегодня время и Евразийское направление российской политики.

Когда статья была уже написана, произошла моя встреча с Главой Республики Дагестан В. Васильевым. Пока я не получила согласие собеседника на озвучивание некоторых конкретных тем, которых мы коснулись в нашей почти часовой беседе. Скажу только одно. Васильев достаточно хорошо понимает все болевые точки сегодняшнего Дагестана. Он хорошо знает его потенциал. Он с уважением относится ко всему, что пришлось пережить дагестанскому народу. И его затянувшееся молчание не оттого, что он не понимает, куда идти и с кем идти, а оттого, что слишком велика цена стратегической ошибки его как политика, который принял Дагестан, пожалуй, в наисложнейшее время и для Дагестана, и для всей страны. Поэтому у меня сложилось впечатление, что он сосредотачивается на Дагестане.

Но самое главное, что Владимир Абдуалиевич не просто готов к диалогу с обществом, он намерен просить его о встречном движении. Как глава субъекта он понимает, что развязывание очень плотных кавказских узлов не по силам только политикам. Ну и, пожалуй, то, что подкупило меня особенно в нашей беседе, это его очень тонкое и теплое понимание роли и значимости кавказской женщины в дне сегодняшнем. Мы договорились о том, что запишем небольшие тематические интервью, и я уверена, что тогда обозначатся основные контуры дагестанской политики. Ни у нас, как у общества, ни у политика Васильева, ни у тех, кто придет работать в его команду, нет другого выхода, кроме того, чтобы начать откровенный, честный, острый, но конструктивный диалог власти и общества. И, пожалуй, масштабной площадкой для такого диалога должен стать международный цивилизационный форум «Кавказ на перекрестке глобализации», где в числе главных тем будет определен маршрут Дагестана в третье тысячелетие.