Формирование национально-государственной идентичности дагестанцев-россиян в современных условиях

…Обоснование и формирование национально-государственной, гражданско-политической, культурно-цивилизованной идентичности дагестанцев-россиян, как представляется, становится ключевым приоритетом не только современной дагестанской (российской) политики, но и современной политической науки. Сегодня на этом высшем научном форуме с участием видных ученых страны нам представлен редкий шанс для обоснования, «взвешивания», «измерения», проверки или подтверждения идеи, изложенной в формате небольшой книги «Мы –дагестанский народ». Она находится у вас в руках. 

Наши рассуждения по этой проблеме не могут быть лучше или хуже того, что им предшествовало. Известное еще не есть познанное, понятое. Новые рассуждения – это что-то другое. Это другой взгляд, который действительно нуждается в критической научной и общественной экспертизе.
В основе предложенной вашему вниманию работы лежит концепция социально — экономических, исторических, политико — культурных, политико — образовательных, политико — психологических трансформаций идентичности. Синтезируя процесс этногенеза, пути формирования дагестанского народа с древнейших времен до наших дней, опыт культурно-исторической психологии, где культура выступает особой подсистемой и пронизывает все без исключения социальные изменения, непрерывного, постепенного, эволюционного развития от племени, народности и этносов к дагестанскому народу, мы рассматриваем процесс самоидентификации в большом интервале времени (особенно с конца XIV века, когда впервые появилось слово «Дагестан», до конца первого десятилетия XXI века). Мы делаем это через призму динамичного взаимодействия устойчивых глубинных уровней психологической культуры развивающейся системы этносов и уровней осознаваемых ныне широким слоем населения, значительной частью интеллектуалов и различных элит ценностный императив – государственной, политической, социокультурной сверхэтнической общности — дагестанский народ, подверженный трансформационному эффекту. Формирование надэтнической совокупности, соединение, «сплавление» дагестанских этносов рассматриваются в книге и через призму общности территории, их обреченности природой и исторической судьбой жить вместе, автохтонности генетического кода всех коренных этносов и многочисленных этнических групп, генетического родства языков, общей материальной и духовной культуры, единого хозяйственного уклада.

Дагестанцы давным-давно восприняли идеологию идентификационной триады, в соответствии с которой ощущают себя одновременно и представителями определенного дагестанского этноса, и дагестанцами, и россиянами. Тройственная самоидентификация без нарушения балансов — непременное условие существования Дагестана и в XXI веке. Мы живем в российском обществе как дагестанцы -россияне, а в глобальном мире – как россияне. Человек уже сегодня больше привязан не к этносу, а к новым типам интересов, ценностей, коммуникаций…

В исследовательском контексте книги проектируется национально-государственная идентичность дагестанцев-россиян как ключевой аспект современного  политического сознания, политической  идеологии, политической культуры, политической социализации, структурируемый посредством синтеза трех основных составляющих компонентов: «образов – ценностей – символов», то есть трех постоянно и динамично взаимосвязанных показателей самого процесса.

ПЕРВЫЙ – неосознаваемые (инстинктивные) элементы политико-культурной матрицы, иначе говоря, неосознаваемые элементы идентификационного образа Дагестана.

Каковы же неосознаваемые базисные элементы социальных представлений индивида о собственной групповой принадлежности? Почему идентификационный концепт «дагестанцы» все еще не закрепился в сознании и лексиконе большинства наших людей? Почему предпочитают идентифицировать себя не по гражданской общности, а по этническому (аварцы, даргинцы, кумыки…) или по месту жительства (акушинцы, ахтынцы, ахвахцы…)?  Какие вызовы, заблуждения и опасности существуют на пути формирования национально-государственной идентичности? Надо ли подумать над тем, что реставрировать, а что реконструировать в нашем традиционном сознании? Много таких вопросов самоидентификации.

Основным, решающим фактором неосознаваемой интерпретации образа Дагестана после драматического, крайне тяжелого начала XXI века мы считаем неустойчивость – гиподинамию, то есть понижение подвижнической деятельности общества, исчерпание ресурсов адаптации к новым изменениям, деструкцию функционирования социально-политической системы, в том числе некоторых существенных признаков национально-государственной идентичности, и определение ее места и роли в новых условиях. Мы здесь лишь перечисляем основные признаки неустойчивости нашего общества, трудности стратегической нестабильности, вызовов и угроз, а в книге эти выводы обоснованы конкретными фактами и цифрами.

Основными признаками гиподинамии являются: примитивная экономика; этнокапитализм; низкая политическая конкуренция и понижение чувства социальной и стратегической ответственности политической элитой; крайний индивидуализм и катастрофическое уменьшение уровня представления об общественном благе; правовой нигилизм и правонарушение; растущий разрыв между бедными и богатыми и привыкание олигархических групп к необоснованному достатку как факторы негативной мобилизации населения; отрицательное отношение большей части населения к обеспечению базисного принципа устройства общества – социальной справедливости и тотальной коррупции во всех сферах;  недоверие и неверие в демократические институты и способы демократического управления; абсентеизм (массовое уклонение от участия в выборах и устойчиво повторяющийся в течение двадцати лет от выборов к выборам индекс «управляемости»); незрелость гражданского общества; преобладание в обществе подданнической политической культуры и размытая, неопределенная  политическая и партийная идентичность; раскол в исламской идентичности, раздробленность традиционных и нетрадиционных джамаатов; диктатура абсолютного невежества и нескончаемые теракты, политические убийства и религиозно окрашенный экстремизм; культ денег и вседозволенность; имитация как символ времени; конформизм и снижение значимости роли научной, творческой и образовательной интеллигенции; резкое падение уровня образования; присутствие архаических идентификационных форм сознания, в том числе мифомышление и этноплеменная трактовка  народа; отсутствие системы, в том числе законов защиты прав этнических групп и меньшинств; все еще существующие субъективные иерархические (пирамидальные) негласные схемы лидерства народов Дагестана и национального баланса во власти; вмешательство зарубежных эмиссаров и другие источники дестабилизации республики; антидагестанское настроение некоторых русских националистических организаций, отдельных политиков, политологов и других. Совокупность существующих проблем превышает понимание и способность превращать их в возможности.

Как принципиально важное подчеркивается в книге понимание того, что общереспубликанские проблемы решаются на уровне политического образа мышления. Дагестанское общество является политическим, поскольку сформировано с 1921 года в границах субъекта Российской Федерации, и как  ее этнотерриториальная республика имеет свои органы управления, которые  избираются на определенный срок и в определенном порядке. У каждого дагестанца есть своя малая родина, но у всех дагестанцев есть еще иное чувство Родины (с большой буквы) как общей политической ценности – Республика Дагестан Российской Федерации. Мы в России – Россия в нас. У нас нет «больших» и «малых» народов, у нас есть многочисленные и малочисленные  равные народы, а национальность не является ни заслугой, ни недостатком человека. Нашим конкурентным преимуществом в России является целостное восприятие Дагестана как многонациональной республики без официального лидерства какого-либо одного народа и наша историческая этика межнациональных отношений.

Понятие «дагестанец-россиянин» означает не принадлежность к этносу, а принадлежность человека -гражданина к конкретному политическому организму. Это подразумевает, что он член российского (дагестанского) общества, находящегося под общим управлением, и у него есть права и обязанности в этой политической системе именно как гражданина, а не просто как обывателя, руководствующегося своими личными интересами. Дагестанец как гражданин России и Республики Дагестан обязан подчиняться только праву, только легитимно принятым законам вне зависимости от национальности, мировоззренческих критериев, политических и религиозных предпочтений.

В таком реалистическом понимании народы, национальности, этнические группы: аварцы, агулы, азербайджанцы, армяне, арчинцы (население одного аула -1370 человек), андийцы, годоберинцы, даргинцы, каратинцы, кубачинцы, кумыки, лакцы, лезгины, ногайцы, русские, рутулы, табасаранцы, таты, украинцы, цахуры, чеченцы-аккинцы… дальше можете продолжать сами до 132 – в отдельности не имеют политической системы, своих государственных образований, органов власти, своих бюджетов и механизмов распределения материальных благ и услуг, не могут регулировать поведение и взаимодействие людей и многое другое без политической власти – организатора совместной жизни всех народов. Все эти важнейшие составляющие, без которых не может функционировать общество, и другие атрибуты имеет только гражданская общность -дагестанский народ.  Однако такая политически составляющая дагестанской идентичности выражена у жителей республики  слабо.

Идентичность не образуется раз и навсегда. Идентичность исторична по сути, она меняется вместе с тем, как меняется общество. На основе развития экономики, культуры, образования, науки, искусства, общего русского языка, единого идеала и стиля в контексте жизни из различных этносов мы выработали больше общедагестанского, чем особенного. По существу у нас нет многообразия культуры, а существует по гегелевской теории — единство этого многообразия, существует единый культурный стандарт и общий дагестанский менталитет. В течение последних 100-110 лет в Дагестане произошла коренная ломка ценностных ориентаций, мировоззренческих устоев в зависимости от преобладающих тенденций в российском и мировом обществе. В Дагестане находится не только самый высокогорный аул Европы – Куруш, но и дагестанцы в подавляющем большинстве вместе со всеми народами России поднялись на уровень современной европейской культуры: в космос, к тайнам атомной энергетики, классической литературе, искусству и музыке, мировым университетским кафедрам, высшим государственным должностям страны, мировым рекордам на олимпиадах… Как говорится, живущие изменяются, а изменяющееся живет.

В этом контексте преобладающее ныне в науке, литературе, СМИ… понятие «многообразие дагестанской культуры» опасно как основание негативной коллективной идентичности. Там, где многообразие, там есть «мы» и «они» – два разных полюса, две противоположности. Они не «мы», мы – не «они». «Они» олицетворяют посторонних людей, с кем не желают объединиться. «Они» — это самое древнее понятие, существовавшее еще в первобытнообщинном строе. Культурно-цивилизованное «мы» – дагестанский народ – это те, которые солидарны по всем основным жизненным позициям и ценностям. Образно говоря, разные пальцы одной руки работают на общую цель. В политическом плане многообразие дагестанской культуры угрожает высшей ценности – свободе. С социальной точки зрения оно консервативно. В плане единства и сотрудничества наших народов и этнических групп оно является идеологической фикцией и основой латентного национализма.

Еще один пример. Конституция Республики Дагестан, с одной стороны, отводит роль суверена «многонациональному дагестанскому народу» как целому, а не как механической совокупности составляющих его национальностей, этносов и этнических групп, и устанавливает равенство прав и свобод всех граждан РД независимо от национальности, что открывает возможность для интерпретации обладающего суверенитетом сообщества как гражданской общности.

А с другой стороны, во-первых, ни в Конституции, ни в законах, ни в научной литературе до сих пор вообще не существует определения дагестанскому народу. Поэтому, естественно, мы делаем попытку впервые обозначить понятие «дагестанский народ». Во-вторых,  в статье 2 Конституции РД отождествляют понятия «народы Дагестана» и «дагестанцы». Дагестанцы – это не этнос, не этноним, а обобщенное обозначение всех людей, которые живут в республике и являются ее гражданами. При этом гражданин Республики Дагестан, гражданская идентичность напрямую не связываются с этнической принадлежностью. Наши этносы живут в гармонии с окружающей средой, находятся в состоянии гомеостаза (единой целостности). Коллективная, гражданская идентичность – это более широкая и универсальная идентичность, не перекрывающаяся этнической. Наличие многосоставного дагестанского народа не угрожает, не перекрывает и не совпадает с этнической идентичностью, а также признает за гражданами свободу сохранять и поддерживать свое культурное наследие. Иными словами, можно быть аварцем, даргинцем, кумыком, русским, украинцем, азербайджанцем, армянином, ногайцем, считая себя дагестанцем, воспринимая Республику Дагестан как место постоянного проживания и как свой дом. Гражданство (принадлежность к Республике Дагестан) представляет собой одну из идентичностей человека, и совсем необязательно – главную. Национальная самоидентификация – сугубо личное дело, результат цивилизированной ментальности конкретного человека, одно из условий его свободы. Дагестанский русский или дагестанский грузин не перестают быть русским или грузином. У них двойственная самоидентификация. Идентификация  – понятие многоуровневое.

Термин «дагестанец» несет в себе не этнический, а общереспубликанский (общероссийский), общегосударственный смысл как специфическую надстройку эмоционально-волевой и сознательной сферы, которая противостоит социальной деструкции, развалу и разладу, способствует консолидации общества в этом глобализирующемся мире, превнося в него элементы стабильности, инвариантности, непрерывности и стимулируя созидательные тенденции современной нашей истории.

Ныне в школьных учебниках и научных исследованиях, на форумах, конференциях, круглых столах, в журналах, газетах, на радио и телевидении, в художественных произведениях, публичных выступлениях, обыденном общении преобладает произвольный субъективный взгляд в использовании разных по смыслу, то есть невзаимозаменяемых, синонимичных терминов «дагестанский народ», «народы Дагестана», «народности Дагестана», «дагестанские народы», «дагестанцы», «граждане Дагестана», «этносы Дагестана», «многонациональный дагестанский народ». Согласия как не было, так и нет в интерпретации этих понятий. Естественно, мы даем в книге свое толкование по всем этим терминам.

Такой подход к этнологии не только не верен, но и опасен и, на наш взгляд, даже недопустим. Почему? Потому что он мешает, затрудняет многонациональному дагестанскому обществу, его политической власти выстраивать эффективную, реальную, продиктованную самой жизнью, социальным временем и пространством этническую и национальную политику и мешает обеспечивать правовое и социальное регулирование, определять место и роль национальностей в системе дагестанского (российского) общества и  социальных, политических, экономических, культурных отношений.
Гражданская общность «дагестанский народ» может стать источником, мощным ресурсом, локомотивом развития, будучи облеченной в форму позитивной национальной идентичности (солидарности во имя собственного развития, а не против «других»). Вопрос в том, как стимулировать и поддерживать позитивную гражданскую идентичность, становиться в  современных условиях важнейшим ресурсом модернизации республики.

ВТОРОЙ аспект формирования идентификационного сознания дагестанца – культурно-символические компоненты (мировоззренческие). Это доминирующие в дагестанском обществе ценности и образы, символическое пространство идентификационного выбора, устойчивая, позитивная политико-психологическая картина Дагестана как высшая ценность, восприятие его как ареал и основной стратегический ресурс обитания, который нужно беречь и защищать, цивилизационно-историческая уникальность.

Идентичность дагестанского народа формировала в первую очередь единая природа: горы и равнины, Сулак и Самур, «кормящие» нас ландшафт и море, ледники и леса…

Тысячелетний возраст у общедагестанской идеи и общедагестанского мира. Геополитическая ее формула зафиксирована в древних рукописях, фольклоре всех этносов и субэтносов Дагестана, уточнена и отражена в трудах отечественных и зарубежных ученых и путешественников, произведениях писателей, поэтов, художников, музыкантов, ашугов всех этносов разных эпох и времен, развита в речах ханов, беков, кадиев, имамов, шамхалов, наибов, революционеров, алимов, шейхов, политиков и государственных деятелей XX века и в наши дни, государственных законах и решениях. С глубокой древности известно о единстве общего происхождения этносов Дагестана.

Особую роль в исходной стадии формирования единой общности сыграло нахождение Дагестана в сфере персидской цивилизации, а позже – арабской. Единство появилось в многочисленных войнах против различных кочевников и государств. Новая фаза процесса формирования единой общности начинается при Петре I. Особым и значительным событием в процессе формирования общности была национально-освободительная война под руководством имама Шамиля. На Кавказе была еще и другая — «мировоззренческая война», существовала еще контркультура. Война в системе взглядов и ценностей на все происходящее и место дагестанских этносов в этой войне, их взаимоотношения с участниками войны – русскими офицерами и солдатами, военной элитой и интеллигенцией. Завоевание Дагестана превращалось в завоевание самих завоевателей. Зачарованные природой, тайнами и культурой мира, помимо оружия, они, представители пушкинской Руси, независимо от правительства несли в Дагестан свои тайны, свою культуру, свое свободолюбие. А свободолюбие одного народа всегда поймет свободолюбие другого. Так возникали кавказские стихи Пушкина, поэмы Лермонтова, повести Толстого «Хаджи-Мурат», «Аммалат-бек» Александра Бестужева-Марлинского (Мосфильм сейчас завершает картину по ее мотивам). По этому поводу Расул Гамзатов заключил: «…Не Русь Ермолова нас покорила, Кавказ пленила пушкинская Русь».

Исключительное значение имели в формировании дагестанской идентичности присоединение Дагестана к России после Кавказской войны, большевистская революция 1917 года, образование Дагестанской автономной республики в 1921 году и многие другие, известные вам судьбоносные события последующих лет… В последние годы все более значительную роль играют также виртуальные идентичности, формируемые в рамках сетевых сообществ.

И наконец, ТРЕТИЙ аспект –конструируемые компоненты (сознательно-селективные), то есть возможность государственных органов страны и республики как центральных институтов политической системы воздействовать через концептуализацию идеологического поля и проводимую информационную политику на идентификационный выбор и политическую, социокультурную самоидентификацию граждан Республики Дагестан. В этом плане преобладающей ценностью в книге рассматриваются государство, президент, парламент, правительство, политическая элита, воспринимаемые как интенсификаторы «подъема» модернизации. Суть проблемы – в утверждении подхода: эффективное государственное управление возможно лишь при становлении высококвалифицированного, образованного дагестанского политического класса, способного к объективному анализу современных проблем, понимающего свою стратегическую ответственность за принимаемые решения перед обществом, подпитываемым новыми идеями и силами.