Герой нашего времени

А кто сегодня у нас в героях? Что определяет успех в жизни, которая, как говорится, дана нам в единственном экземпляре? Богатство? Так чем его измерить? Когда-то об этом акулы пера только и писали. Неужто устали? Или чернила иссохли? Мудрость гласит: «Все сказано, но не все сказали». Может, стоит об этом говорить? И чаще…

В Дагестане успех или степень богатства издревле объяснялся баракатом. Дом, тухум — разве все это возможно без него. Конечно, и ныне об этом многие помнят, но все больше в застолье. «Пусть у тебя будет все, и тебе за это ничего не будет» — таково сегодня  у многих представление о благополучии. Что уж там, в Дагестане и аминь восклицают, запивая. Экзотика? Нет, скорее сбившиеся векторы, по определению Задорного.

Можно бы, конечно, и посмеяться, если бы не кровь, которой мы расплачиваемся за это, если бы не горечь от загубленных судеб наших детей, в поисках «истинных ценностей» впадающих в самые тяжкие или берущихся за автоматы, обезоруженные иллюзией. Разве было все так, если б мы, не лукавя, следовали справедливости и правде, признавая не на словах, а на деле черное — злом, а доброе – светом. Если б мы на постаменты подражания возводили лучших, а не фамилии тех, чьи дети и внуки, пользуясь безвременьем настоящего, облепили именами своих предков наши улицы и скверы. Кто они? Наши ориентиры?

Согласен. Трудно определиться в критериях. Эпоха, сменяясь эпохой, сама низвергая в грязь одних, подымает на пьедестал других. Когда бы кто подумал, что в Дагестане и Хаджи-Мурату памятник воздвигнут. Что это — признак смятенья духа нынешнего Дагестана или символ, свидетельствующий о его раздвоенности, метаниях, присущих герою повести Л. Толстого? Может быть, это как-то иначе можно охарактеризовать, однако очевиден явный кризис в общественном сознании дагестанцев, поляризованном настолько, что то и дело соприкасающиеся его части сотрясаются разрядами террора.

Связь времен реальна. Как не в прошлом отыскивать образцы отграненных испытаниями личностей. За падением идолов коммунизма мы сегодня проецируем новые мифы. Для кого? Для поколения neхt, очевидно, больше по душе герои комиксов. Так, может, станем  переносить наши мифы на графику комиксов. И образцы  для подражания они, нигилисты, нынче  находят в Книге рекордов Гиннесса. Каждый сходит с ума по-своему, почему не так?  Аргумент, может, и неубедительный, однако он работает. Быть не похожим на других, субъективизм с вычурными проявлениями эгоизма — главная черта героя нашего времени. И подвигу в этом странном мире есть свое место. Это экстрим. Чего только прыжки с небоскребов стоят.   

Шарвили, Султан-Мут, Парту Патима — только несколько из ряда героических дагестанских образов, повествование о которых может соперничать, пожалуй, только с современными героями фэнтези. Разве что драконов в них нет. И в это мы должны верить? Скажите на милость, почему у Шарвили такой огромный меч? Почему не кривая сабля. А Султан-Мут в трех ипостасях почему? Так он племянник князя Таркинского или все же он родом из древнего Эндирея? А к чему столь гипертрофированные преувеличения и подражание Жанне д’Арк? Многих мужчин Дагестана этот герой просто оскорбляет. Это до чего же мужчины в Дагестане обмелели, что женщина ими верховодила, возмущаются они.

Где он, герой нашего времени? Где обитает? В теплом кабинете банковского клерка, в кресле чиновника, за рулем «Мерседеса», в законодательном собрании, на оптово-розничном рынке, на сцене театра, минбаре мечети, на диване с пультом в руках, с книгой, с «мышкой» у компьютера, возле потухающего очага сакли в покинутом всеми родном ауле или в сырой землянке в чащобе дагестанских гор? Его непременно нужно отыскать. Он нам нужен — для примера, для подражания. Он нам нужен, так как без него жизнь наша пресна, никчемна, бессмысленна и не больше в сути от существования  червя, пропускающего через себя на своем пути все, но ничего от этого не приобретающего.